Пол Остер - Книга иллюзий
Вот уж чего не ожидал: Гектор Манн – садовод. Кажется, никогда еще он не был так счастлив, и это счастье затмило былое честолюбие. Все, что занимало мысли Гектора, были его Фрида и его земля. После всего, что он пережил, этого казалось достаточно – более чем достаточно. Он ведь, не забудь, продолжал замаливать грехи. Просто теперь это выражалось иначе, не разрушительно. По сей день он говорит об этих деревьях как о главном своем достижении. Фильмы и все остальное – это дело десятое.
Но на что же они жили? Как они умудрялись выкручиваться при таких стесненных обстоятельствах?
У Фриды в Нью-Йорке было много влиятельных друзей, и они подбрасывали ей работу. Иллюстрации к детским книжкам, рисунки для журналов – все, что подвернется. С этого, конечно, не разбогатеешь, но на жизнь хватало. Для всего этого требуется талант. Фрида – это тебе, Дэвид, не фунт изюма. Тут и талант, и настоящая страсть. Вряд ли я могла стать большой художницей, сказала она мне однажды. И, подумав, добавила: Но ради этого я бы, наверно, всем пожертвовала, не повстречай я Гектора. Она давно не пишет маслом, но до сих пор рисует как бог. Упругие плавные линии, отменное чувство композиции. Когда Гектор снова начал снимать, Фрида делала для него раскадровки, придумывала декорации и костюмы, сочиняла образ будущей картины. Она стала его полноправным соавтором.
Я все же чего-то не понимаю. Они едва сводили концы с концами, откуда же взялись деньги на кино?
Умерла Фридина мать, оставив три с лишним миллиона. Половину получила Фрида, половину ее брат Фредерик.
Да, это уже солидно.
Для того времени – приличные деньги.
Для нашего тоже, но дело ведь не только в деньгах. Ты мне сама сказала, что Гектор поклялся больше не снимать, и вдруг такой разворот. Что заставило его передумать?
У них был сын – Таддеуш Спеллинг-второй, названный так в честь Фридиного отца. В обиходе Тэдди, Тэд и даже Тэдпол [19] – как только они его не звали. Он родился в тридцать пятом и умер в тридцать восьмом от укуса пчелы в отцовском саду. Они нашли его лежащим на земле, с раздувшимся лицом, до ближайшего врача тридцать миль, и когда малыша туда привезли, он уже был мертв. Представляешь их состояние?
Да. Как раз это я легко могу себе представить.
Прости. Я сказала глупость.
Не надо извиняться. Просто эта ситуация мне понятна и близка. Тэд и Тодд – куда уж ближе.
Все-таки я…
Никаких все-таки. Продолжай.
Гектор сломался. Шли месяцы, а он ни к чему не притрагивался. Сидел в полной прострации, или часами смотрел в окно, или тупо разглядывал свои руки. Не буду говорить о переживаниях Фриды, но он был более хрупким, незащищенным. Ей хватило ума понять, что это была трагическая случайность, у их мальчика оказалась сильнейшая аллергия на пчел. Но Гектор видел в этом наказание свыше. То была расплата за счастье. Жизнь долго ему улыбалась, и вот теперь судьба решила его наказать.
Снимать кино – это была Фридина идея? Получив наследство, она уговорила Гектора взяться за старое?
В общем, да. Он был на грани нервного срыва, и надо было что-то делать. Спасая его, она ведь спасала их брак, спасала свою жизнь.
И Гектор дал себя уговорить?
Не сразу. Но когда она пригрозила, что уйдет от него, он сдался. Не без внутреннего облегчения, добавлю. Он отчаянно соскучился по работе. Десять лет ему снились точки съемки, постановка света, сюжетные идеи. Это было то, чем он по-настоящему хотел заниматься, то, что составляло смысл его жизни.
Ну а как же слово? Ведь он нарушил свою клятву. У меня это как-то не укладывается в голове – исходя из того, что я о нем услышал.
Он оказался мастером словесной казуистики и хорошим адвокатом дьявола. Если в лесу упало дерево и никто этого не слышал, были треск и грохот или не было? Если человек снял фильм и никто его не видел, фильм есть или его нет? Такое он придумал оправдание своим действиям. Он будет снимать картины, которые никогда и никому не покажет, он будет делать кино ради кино. Тотальный герметизм. И от этого принципа он ни разу не отступил. Вообрази, ты знаешь, что ты в чем-то преуспел, настолько преуспел, что мир был бы потрясен, увидев твои работы, и, зная это, ты скрываешься от мира. То, что предпринял Гектор, требовало колоссальной самоотдачи и самоотречения – и немного безумия. Они оба слегка безумны, Гектор и Фрида, но чего они при этом добились! Эмили Дикинсон писала в безвестности, но она пыталась напечатать свои стихи. Так же, как Ван Гог пытался продать свои картины. Насколько мне известно, Гектор первый, кто создавал свои произведения с сознательным, обдуманным намерением их уничтожить. Да, Кафка наказал Максу Броду сжечь его рукописи, но когда дошло до дела, у того не хватило духу. У Фриды хватит, можно не сомневаться. Как только Гектор умрет, она спустится в сад и все сожжет – копию за копией, негатив за негативом, кадр за кадром. Стопроцентная гарантия. И, кроме нас двоих, даже не останется свидетелей. Сколько же он снял фильмов? Четырнадцать. Одиннадцать полнометражных и три часовых.
Вряд ли это были комедии, или я ошибаюсь? «Отчет из антимира», «Баллада Мэри Уайт», «Путешествие в скрипториум», «Засада в Стэндингс» – вот лишь несколько названий. Ну как, смешные?
Водевильными их точно не назовешь. И все же, я надеюсь, эти фильмы не слишком мрачные?
Смотря что ты вкладываешь в это слово. По-моему, не мрачные. Скорее серьезные, часто довольно странные, но не мрачные.
А что ты вкладываешь в слово странные?
Эти фильмы очень личные, земные, приглушенные. Но при этом в них всегда присутствует фантастический элемент, поэзия со сдвигом. Гектор ломал каноны. Он позволял себе вещи для кинорежиссера того времени недопустимые.
Например?
Например, закадровый голос. В кино повествовательность считается слабостью, знаком того, что зрительные образы не работают, Гектор же часто делал на ней упор. В «Истории света» вообще нет диалога, только авторский текст, от начала до конца.
Что еще он делал не так? В смысле, намеренно не так?
Поскольку коммерческий прокат ему не грозил, он не был скован никакими ограничениями. Пользуясь свободой, Гектор исследовал то, о чем в сороковые и пятидесятые не принято было говорить. Обнаженные тела. Грубый секс. Роды. Физические отправления. В первые минуты это может шокировать, но шок быстро проходит. В конце концов, это сама жизнь, просто мы не привыкли видеть ее на экране, поэтому несколько секунд мы молча отмечаем про себя эти сцены. Для Гектора они не были самоцелью. И когда ты работаешь без границ, все эти так называемые табу и сексуальные откровения органично вписываются в общий контекст фильма. В каком-то смысле эти сцены были формой самозащиты – на случай, если бы кто-то попытался украсть копию. Гектор снимал с гарантией, что его картины никогда не увидят свет.
И твои родители действовали с ним заодно?
Деловой подход из серии «сделай сам». Гектор – сценарист, режиссер и монтажер. Мой отец – осветитель и оператор. А по окончании съемок на нем с матерью – вся лабораторная работа: обработка пленки, нарезка негативов, подкладка шумов и так далее, пока в коробку не ложилась готовая копия. И все это делалось на ранчо? Гектор с Фридой превратили его в небольшую киностудию. В мае тридцать девятого они начали строительство и закончили в марте сорокового. В результате получилась замкнутая вселенная, частная фабрика по производству фильмов. В одном строении были тон-ателье, столярная и швейная мастерские, гримуборные и складские помещения для декораций и костюмов. Другое строение отводилось под производство. Посылать пленку для обработки в коммерческую лабораторию было слишком рискованно, поэтому они построили собственную. В одном крыле здания была лаборатория, а в другом – монтажная, просмотровый зал и подземное хранилище для копий и негативов.
Все это стоит денег.
Обустройство студии обошлось им в сто пятьдесят тысяч. На это у них деньги были, и оборудование они приобретали раз и навсегда. Несколько камер, но только один монтажный стол, одна пара проекторов, один оптический принтер. Обзаведясь необходимым, они работали в жестких бюджетных рамках – на проценты с Фридиного состояния, стараясь не залезать в основной капитал. Эти деньги надо было растянуть надолго, поэтому они не могли себе позволить снимать с размахом.
Ты говоришь, Фрида отвечала за декорации и костюмы?
Не только. Еще она была помощником монтажера, а во время съемок вообще кем придется – ассистентом режиссера, рабочим операторского крана, – выполняла то, что требовалось в данный момент.
А твоя мать?
Фэй. Моя красавица Фэй была актрисой. Она приехала на ранчо в сорок пятом, чтобы сняться в одной картине, и влюбилась в моего отца. Ей тогда было немногим больше двадцати. С тех пор она играла заглавные роли в каждом фильме, но не только. Она шила костюмы, раскрашивала декорации, помогала Гектору в работе над сценариями и Чарли в лаборатории. Это и было самое притягательное. Каждый был мастером на все руки и участвовал в процессе от и до, не считаясь со временем. Месяцы кропотливой подготовительной работы, месяцы работы в производственный период. Кино вообще делается медленно и трудно, а тут еще людей было наперечет, поэтому они продвигались черепашьим шагом. На одну картину в среднем уходило два года.
