Шаукат Сиддики - Божий поселок
— Я ведь просил вас быть осторожным, все-таки вы не послушались,— с тревогой в голосе сказал доктор.
— Вы не знаете ее — это такая упрямая женщина.
— Так дело не пойдет. Постарайтесь как-нибудь уговорить. Время сейчас дорого, нельзя его упускать.
Доктор взглянул на Нияза. Тот сидел, низко опустив голову.
— Идите сейчас же домой и попытайтесь еще раз уговорить ее. И что вы за мужчина, не можете взять в руки жену!
— Нет, доктор, я не пойду к ней! —как упрямый ребенок, заявил Нияз.
— Ну и не ходите! — рассердился доктор.— Заплатите мне еще тысячу рупий и отвяжитесь от меня.
— Но, доктор...
— Никаких «но»! Я не могу делать уколы насильно. Если вы не в состоянии уговорить жену, нужно кончать с этим делом. Но если вы думаете, что и сделанных уколов достаточно, то ошибаетесь. Жена ваша оказалась крепкой, другая на ее месте давно уже отдала бы богу душу.
Нияз не мог больше отказываться.
— Хорошо, я сделаю, как вы считаете нужным. Только поскорее кончайте все это.
— Положитесь на меня,— улыбнулся доктор.— Она умрет еще до наступления весны.
Придя домой, Нияз устало повалился на постель и стал обдумывать, как бы лучше начать разговор с женой. Разия Бегум сидела, низко склонив голову, и даже ни разу не взглянула на него. Нияза это разозлило. Он встал, достал чемодан и принялся укладывать в него свои вещи — костю* мы, рубашки, туфли, даже домашние тапочки завернул в газету и тоже уложил. В карманы чемодана он набил всякие бумаги — документы, расписки.
Разия Бегум исподтишка наблюдала за ним. Ей хотелось спросить его, что это значит, но что-то мешало. События той ночи словно воздвигли между ними непреодолимую стену. Она боялась, что Нияз может уйти, болезнь совсем ослабила ее, и она не могла бы теперь, как прежде, заработать на жизнь себе и детям. Погруженная в эти мысли, Разия Бегум молчала и не знала, что предпринять, когда Нияз вдруг обратился к ней с вопросом:
— Где мои защитные очки?
Она подняла голову, Нияз стоял к ней спиной, склонившись над чемоданом.
— Зачем они понадобились вам сейчас? —спросила она примирительным тоном. Нияз от неожиданности быстро повернулся к ней.
— Скажи, если знаешь, где они?
— Куда вы собрались на ночь глядя?
— Я ухожу совсем. Можешь продолжать упрямиться!
— Подождите еще несколько дней. Я долго не проживу, и вам не придется так уходить из дому.
Начались взаимные упреки. Нияз подошел к ней совсем близко и сквозь зубы проговорил:
— Клянусь богом, ты расстроила все мои планы. Ты ведь и не знаешь, что я собирался делать.
— Вы мне никогда ни о чем не говорили. Считали, видимо, что я недостойна знать.
— Да нет же! Я думал, вот поправишься, тогда и расскажу тебе. Раз уж зашел разговор, так знай, я хотел выдать замуж Султану, хотел выполнить свой долг.
Нияз говорил серьезно и спокойно, потому что знал, что это было сокровенным желанием жены. Он решил воспользоваться ее слабостью и не ошибся.
Разия Бегум не верила своим ушам. Но первоначальное изумление быстро сменилось радостью.
— Вы уже присмотрели жениха?—спросила она и подумала: «Действительно он так заботится о судьбе Султаны или просто хочет успокоить меня?» Но чувство недоверия к словам Нияза постепенно таяло.
— Да, жениха я уже присмотрел. Он работает в управлении ирригационной сети, получает в месяц сто двадцать пять рупий, но еще и подрабатывает. Кончил колледж, семья обеспеченная. Это мои давние знакомые,— врал Нияз, не моргнув глазом.
Разии Бегум стало стыдно за свои сомнения. Она ласково спросила мужа:
— Почему же вы мне никогда об этом не говорили?
— Поправишься, так я в тот же день окончательно договорюсь. Разве ты сейчас сможешь приготовиться к свадьбе, чуть не каждый день у тебя приступы. Только и осталось мне, что самому готовить приданое.
Нияз долго еще рассказывал жене о будущих родственниках. Разия Бегум радовалась, как ребенок, думая о том, что у Султаны будет обеспеченная и хорошая жизнь. Нияз время от времени нежно поглаживал ее по голове. Легли спать они далеко за полночь.
На следующий день доктор Мото явился сделать укол. Несмотря на то что Нияза не было дома, Разия Бегум даже не пыталась возражать. Ей не хотелось хоть чем-нибудь расстроить Нияза: ведь он собирался выполнить ее самую заветную мечту. Все ее мысли были заняты теперь предстоящей свадьбой Султаны. Настроение у нее было приподнятое, она часто смеялась, старалась предугадать и заранее выполнить малейшее желание Нияза. Даже желтизна на ее лице была не так заметна, и она выглядела значительно лучше, чем в последние дни.
Но уже через несколько часов после второго укола, у нее был сильный приступ. Это случилось в полдень, она сидела на солнышке во дворе и кроила платье для Султаны — готовила приданое. В переулке раздавались громкие голоса ребятишек, игравших в прятки, в ветвях шишима каркала ворона. Султана купалась в ванной комнате. Разия Бегум вдруг почувствовала острую боль в сердце, она прижала руки к груди и потеряла сознание.
Через некоторое время Султана вышла из ванной и увидела мать лежащую на земле, с посиневшим лицом и остекленевшими глазами. Девушка испуганно бросилась к ней, ощупала руки, ноги — они были холодны как лед. Султана потеряла голову от горя. В это время вернулся из школы Анну. Султана послала его за доктором Мото, а сама с трудом перенесла мать на скамейку. Анну вернулся один. Доктор был дома, но сказал, что идет к какому-то пациенту и не может зайти к ним. Султана обозлилась на него, но что она могла сделать? Мать пришла в себя, но лежала с закрытыми глазами, прижимая руки к груди. Из ее бледных полураскрытых губ изредка вырывался глухой стон.
Часам к пяти ей стало настолько лучше, что она перешла в дом, но разговаривать еще не было сил. Несколько раз она пыталась заговорить, но боль сжимала сердце. Вскоре она уснула и проспала до самого вечера.
На ночь Разия Бегум выпила пиалу горячего молока и села, опираясь на подложенные под спину подушки. Султана сидела рядом, массируя ей голову. Нияз еще не возвращался.
Около полуночи Разия Бегум уснула, Султана тихонько встала и ушла к себе в комнату. Нияз пришел глубокой ночью. Не будя жену, он разделся и улегся в постель.
V
Приступы у Разии Бегум теперь повторялись чуть ли не через день. Доктор Мото стал чаще делать уколы. Обычно он приходил по вечерам, спрашивал больную, как она себя чувствует, говорил несколько успокоительных фраз и делал укол.
Однажды Разии Бегум стало плохо рано утром, она без чувств упала на пол. В тот день приступы повторялись несколько раз. Нияза не было дома, он уехал по делам в Карачи. Султана опять послала Анну за доктором Мото. На этот раз он пришел, но ничем не пытался помочь больной.
— Не беспокойтесь, все пройдет само по себе,— успокоил он обеих.
Вечером опять начался приступ; глаза у больной закатились, руки и ноги похолодели. Султана безутешно плакала, не зная чем помочь матери. За последние дни девушка осунулась, побледнела. Порою она как безумная металась по дому, не находя себе места.
Но вот ей в голову пришла какая-то мысль. Она совершила омовение, взяла с полки коран и, усевшись у изголовья матери, начала читать суры одну за другой.
Мать тяжело дышала. Рядом на стуле, опустив голову, сидел Анну. Он тоже был бледный и время от времени испуганными глазами смотрел на мать.
В напряженной тишине комнаты негромкий голос Султаны звучал, как приглушенное рыдание. Казалось, что сейчас случится что-то ужасное — погаснет лампа, в комнате станет темно, как в могиле, откроется дверь и войдет смерть.
Султане показалось, что кто-то ходит по двору, шаги то раздавались отчетливо, то снова замирали. Голос Султаны задрожал, она пристально вглядывалась в темноту, и ей почудилось, что она видит чью-то фигуру, притаившуюся в дверях.
Девушка вскрикнула, Анну со страхом уставился на застывшую как статуя сестру. В это время заскрипела кровать, мать зашевелилась и раздался ее слабый голос:
— Султана...
Султана склонилась над ней. Мать невидящими глазами смотрела в потолок. Немного передохнув, она села в постели, пристально посмотрела на Султану и обратилась к Анну:
— Сынок, поди позови тетушку Каниз. Скажи, что у меня к ней очень важное дело. Пусть придет вместе с тобой.
Анну вышел из комнаты. Султана удивилась желанию матери видеть тетушку Каниз, ведь она ее всегда недолюбливала.
Вскоре Анну вернулся в сопровождении полной женщины средних лет с большой черной бородавкой на правой щеке, которая издали казалась мухой. Зубы ее были черны от чрезмерного употребления пана.
— Как ты себя чувствуешь?—еще с порога спросила гостья.
— Хорошо. Считаю свои последние дни.
