Джеймс Келман - До чего ж оно все запоздало
Сэмми моргает.
Так вы уверены, что страдаете утратой зрения?
…
Задержанный отказывается отвечать.
Знаешь, Сэмми, я согласен с коллегой, думаю, тебе не повезет, думаю, доктор глянет на тебя один-единственный раз и пошлет тебя на хер. Даст тебе от ворот поворот. А после напишет о тебе очень плохой отзыв, поднимет вопрос о том, что ты, зарегистрировавшись как человек с дисфункцией трудоспособности, зазря потратил время его конторы, потому что с его точки зрения ты здоров, как бык, а глаза у тебя, точно у долбаного Робин Гуда, ты способен со ста шагов в яблочко попасть, вот что он о тебе напишет. Что ты даже наркотиками не балуешься!
И прости прощай городское пособие, мистер Сэмюэлс, поскольку вас поймают на бессовестной лжи относительно вашей нетрудоспособности. А потом, разумеется, вами займутся наши коллеги, ведь это их долг перед обществом, бороться с воровством, когда они его обнаруживают. Особенно им не нравятся мошеннические покушения на деньги налогоплательщиков.
Сэмми поводит запястьями и плечами. Смотрите-ка, а он не спит!
Запах табачного дыма. Сэмми откашливается: Можно мне покурить?
В этой комнате не курят, Сэмми, я думал, тебе это известно, при твоей-то умудренности, но ты не горюй, у нас есть чем тебя порадовать, и не говори потом, что мы тебя обижали, у нас есть письмо. И знаешь, к кому?
…
А?
Не знаю.
Так мы тебе скажем, оно адресовано миссис Макгилвари. Но ты ведь не мистер Макгилвари, ты мистер Сэмюэлс. Тут у нас с самого начала небольшое несоответствие. И кстати, знаешь, будь я обвинителем, я бы при таком случае от подсудимого рожки да ножки оставил, без шуток, так бы и сделал. Но справедливость есть справедливость, вот мы и решили, что тебе захочется узнать содержание этого письма.
Оно же не ко мне.
Да, но ведь тебе хочется узнать, что в нем написано, верно?
Вообще-то нет.
Я его все-таки прочитаю. Дорогая Элен, сколько я понимаю, вы самовольно ушли в отпуск и как раз тогда, когда у нас дел по горло. Сейчас не время заниматься установкой телефона в вашей квартире. У нас и на письма времени не хватает. Мы слишком заняты тем, что делаем свое дело. Дайте нам знать, намереваетесь ли вы вернуться, если нет, мы начнем искать кого-то еще. Не хочется, да придется. С наилучшими пожеланиями, Джон Г. P.S. надеюсь, я был не слишком запальчив.
Это письмо от управляющего бара «Куиннс», мистер Сэмюэлс, удивленного тем, что его подчиненная не является на работу. Возможно, вам будет интересно узнать, что она там так и не появилась, до самого вчерашнего вечера. Вот мы и гадаем, не хотите ли вы заявить что-либо в связи с услышанным.
Э-э…
В связи с тем, что прочитал вам сержант.
Я знал, что пришло письмо, наверное, это оно и есть, его принесли дня два назад.
Это все, что вы можете сказать?
Там была еще пара писем… Сэмми вздыхает; во рту пересохло. Он наклоняется вперед, кладет на колени руки.
Все?
Сэмми шмыгает носом. Нет, говорит он, я беспокоился.
Вы беспокоились?
Ну да.
Я и не сомневался, что вы беспокоились; причин для беспокойства у вас было достаточно.
Господи-боже, друг, да бросьте вы!
Бросьте! Что значит «бросьте»? Мы тут возимся с тобой хрен знает сколько времени и тебе еще хватает наглости орать на нас! «Бросьте»! Кем ты себя, на хер, вообразил, сучий ты потрох!
При последних словах он производит какое-то движение, быстрое, неожиданное, и Сэмми втягивает голову в плечи.
Наступает молчание.
В конце концов этот мужик произносит: На прошлой неделе, в пятницу, ты встречался в «Кэмпбеллзе» с Чарльзом Барром. Так или не так?
Может, так, может, не так, не знаю, я был пьян.
Сэмми, ты сознаешь, что твоя сожительница исчезла при чрезвычайно подозрительных обстоятельствах?
Да.
Да?
Да, да, да, я признаю, признаю, признаю, на хер! И охеренно беспокоюсь! БЕСПОКОЮСЬ. Последнее слово Сэмми произносит сквозь зубы, наполовину привстав.
Вот как?
Сэмми садится. Да.
Сержант, я думаю, этот человек далеко не умен.
Я только говорю, что беспокоюсь.
…
Снова шаги. Звук такой, будто они уходят. И дверь закрывается.
Прождав какое-то время, Сэмми произносит: У нее семья в Дамфрисе. Адреса точно не знаю, но где-то в тех местах.
Не знаешь?
Голос новый; вроде бы молодой. Сэмми вертится на стуле, не понимая, откуда он исходит. Дома где-то есть адрес, говорит он, но я не стал его искать, потому как ничего не вижу.
А раньше она так делала?
…
А?
Да.
Ты им сказал?
Кому?
Ну, этим, которые тебя допрашивают.
По-моему, сказал.
Где ты с ней познакомился?
Э-э… в «Глэнсиз», да, в баре «Глэнсиз». Сэмми вслушивается, пытаясь понять, есть тут еще кто-нибудь? Не могли же они оставить всего одного человека. Этот-то, судя по голосу, новичок, но рисковать все же не следует. Сэмми улыбается: А те двое тоже, что ли, чайку пошли попить!
Да наверное.
Сэмми поворачивается, вроде как оглядывая комнату.
А ты действительно слепой?
Да, ничего не вижу.
Во кошмар-то.
Жуть. Хотя если привыкнуть, то ничего. Свалилось на меня ни с того, ни с сего, и все теперь как-то – странно, понимаешь, по-настоящему странно. Вот если б подружка моя вернулась… она хорошая, ты знаешь, хорошая. Сэмми пожимает плечами. Когда они ее найдут; ей стоит только сказать про меня, она сразу и вернется, быстро-быстро. Просто как только услышит, понимаешь? Как только ей кто-нибудь скажет. Как думаешь, скажут они ей, если найдут?
А как по-твоему?
Ну, я просто надеюсь, что вы ее отыщете и расскажете что к чему, насчет меня, что я ослеп.
…
Они ее уже ищут?
Кто?
Ваши.
Да не знаю, друг, мы ведь тут просто вроде охранников.
Ты не пойми меня неправильно, я не пытаюсь что-нибудь выведать, я только и говорю – надеюсь, вы ее найдете… Сэмми шмыгает носом, потом вздыхает.
И тут полицейский шепчет: Послушай, одно я тебе сказать могу, понимаешь, эти двое, которые тебя допрашивают, они не из нашей конторы.
Да что ты…
Да. Слушай, ты только не обижайся, но вот этот малый из паба, который письмо написал, он твою подружку не трахал?
Сэмми сцепляет ладони. Потом пожимает плечами: Кто знает.
Его подмывает улыбнуться, но он себе этого не позволяет. Все идет как надо. Как надо. Главное, сохраняй хладнокровие, просто сохраняй хладнокровие.
Когда Сэмюэлс
Как-нибудь он возьмет да и напишет собственную песню, утрет ублюдкам нос.
Кто-то опять курит. И кто-то из этих дрочил пьет не то чай, не то кофе, да еще и похлюпывает. Показывает, значит, как ему вкусно. Хотя, может, это настоящая долбаная выпивка; пара банок пива, полбутылки. С таких мудаков станется. И бурчат, бурчат – один из них рассказывает чего-то про гольф. В Америке прошел какой-то там чемпионат, и его показывали по ящику. Скучная, друг, это игра, гольф; жирные ублюдки разгуливают по полю, а какой-нибудь несчастный хмырь таскает за ними всю амуницию. То ли дело футбол. Если бы все пошло путем, Сэмми стал бы футболистом. Голова у него была забита дерьмом, в молодые то есть годы, а то бы
до сих пор по нему скучаю, можешь себе такое представить, бежишь по полю, кто-то тебе пасует, делаешь финт, прорываешься
Движение. Сэмми напрягается, потом укладывает руки на колени, старается сесть поудобнее, но при этом крепко упирается ступнями в пол.
Начинает сержант, Сэмми, страшный ты человек, честное слово. Между нами двумя, до тебя, по-моему, так и не дошло, во что ты вляпался. Серьезно. Ты же понимаешь, дело не в скупке краденого. И что бы ты там себе ни думал, держать тебя здесь нам никакого интереса нет. Нам всего лишь нужно кое-что выяснить. Понимаешь, у тебя концы с концами не сходятся. По какой-то причине, только тебе и известной, ты препятствуешь нашему расследованию. Так вот, я не понимаю, зачем ты это делаешь, потому что малый ты с понятием и знаешь, что добровольное предоставление тобой информации, способной оказать нам конкретную помощь или содействие, тебе же, как задержанному, до крайности выгодно. А ты нам никакой информации не предоставляешь, не предоставляешь ты нам информации. Поэтому у нас появляются прямые основания – твердые основания – полагать, что ты, возможно, утаиваешь от нас улики. Ты же понимаешь, что в итоге оказываешься по уши в дерьме?
Да, если бы это было правдой, но только я ничего не утаиваю. Он вздыхает.
А мы считаем, что утаиваешь. И если мы сможем обосновать это наше мнение, то нам, я о себе говорю, и доказывать-то ничего не придется.
Ты понимаешь, Сэмми, мы только одно и говорим – мы же не дураки; ты свое прошлое знаешь, и мы твое прошлое знаем, и не только прошлое, мы вообще все знаем. Э-э… дайте ему сигарету.
Нет, спасибо, не хочется.
Тебе не хочется. Что ж, я думаю, ты прав, поскольку мы этого делать не вправе. Так вот, ты сам видишь, нам известно, что ты виделся с мистером Барром. Известно по двум причинам: во-первых, мы за ним следили; во-вторых, нам сообщил об этом мистер Донахью, он нам об этом рассказал.
