Элис Хоффман - Красный сад
Элен закрыла глаза и приготовилась умереть. Она молча попрощалась со своим нерожденным ребенком, который вряд ли теперь уже увидит белый свет, со своим мужем и со всеми людьми. Она поклялась, что если выживет, если случится такое чудо, хотя она его, наверное, не заслужила, то она больше никогда не будет бунтовать против Блэкуэлла. Когда она открыла глаза, медведь исчез, но остались его следы, огромные до невозможности. Элен побежала домой, наполнила термос горячей водой, по дороге купила пакет гипса и вернулась на место встречи с медведем. Она сделала слепки с медвежьих следов, чтобы принести домой. Тогда люди смогут ей поверить.
Каждый раз, когда братья Мотт устраивали очередную выходку, люди говорили, что бесстрашный характер близнецов сформировался в минуту той злосчастной встречи. Мальчикам дали имена Джесс и Фрэнк прежде, чем их мать успела смекнуть, что так звали знаменитых братьев Джеймса. Джесс был темноволосым и энергичным, Фрэнк — светловолосым, любимцем горожан. Внешность у него была просто ангельская, поэтому все проделки сходили ему с рук. В тринадцать лет он угнал у своего отца автомобиль и утопил его в пруду Дохлого мужа, но никакого наказания не понес. Он поджег книжный магазин: запустил «вишневую бомбу» на День независимости, но этот поджог сочли несчастным случаем, и для ремонта магазина была выплачена страховка. Джесс обычно уходил с места преступления безнаказанным благодаря Фрэнку: он оставлял брата улаживать неприятности, что Фрэнк охотно и делал из чувства привязанности к брату. Он божился, что это он забыл проверить тормоза отцовского «Шевроле» и он запустил «вишневую бомбу». За всю свою жизнь братья не расставались ни на один день.
Но в 1966 году, когда Фрэнка призвали служить во Вьетнаме, Джесс Мотт собрался в Калифорнию. Он изо всех сил убеждал Фрэнка поехать с ним. Снежной ночью они незаметно выберутся из города, вырвутся из этого застойного болота, в котором никогда не чувствовали себя своими, даже их мать, как известно, пыталась за несколько месяцев до их рождения вернуться в Хартфорд. К большому удивлению Джесса, Фрэнк отказался. Он был гораздо упрямей, чем думали. Он был не из тех, кто увиливает от выполнения своего долга, даже если это означает сражаться на войне, в которую он не верит, которой не понимает. Между двумя братьями состоялась большая разборка в баре Джека Строу. Оба парня были на взводе, вышли из себя и нещадно отдубасили друг друга. На улице окликнули друг друга и на автостоянке, под снегом, обнялись и разрыдались на плече друг у друга.
Фрэнка Мотта непросто было довести до слез, но если кто и мог это сделать, так это его брат. Люди иной раз шутили, что они представляют две половины одного человека: один — тихий, послушный, другой — властный, решительный. В тот вечер, когда они подрались, Фрэнк уткнулся головой в ладони, сидя между двумя грузовиками. Челюсть у него распухла из-за меткого хука слева, но его мучило не это. Рушился весь мир. На следующий день родители собирались отвезти его в Нью-Джерси, в военную часть. Фрэнк мечтал, чтобы какой-нибудь автомобиль наехал на него, раздавил, размазал по земле и на этом бы все кончилось.
— Давай выберемся из этого чертова города, — продолжал уговаривать его Джесс. Один глаз у него заплыл, костяшки пальцев были содраны в кровь, но он сел рядом с братом и обнял его за плечи. — Ты да я, да мы с тобой против всего света. Поехали, братишка. Почему ты упираешься? Я же о тебе забочусь. Ведь это тебя забирают в армию.
Что касается Джесса, то он был везунчик. Все знали, что у него нет тормозов, он прославился на весь Беркшир после того, как прыгнул с вершины горы Хайтоп, с утеса. Его товарищи в ужасе отвернулись, не в силах видеть, как он рухнет на землю без всякой страховки, если не считать куртки, которую он задрал наверх на манер парашюта. Любой другой на его месте сломал бы шею. Джесс издал ликующий крик и ощупал сломанную ногу.
— Дайте мне глоток виски! — попросил он, когда друзья гурьбой подбежали к нему. Его отвезли в больницу, за рулем сидел Фрэнк, который гнал, превышая допустимую скорость и ругаясь на чем свет стоит. После этого девушки стали влюбляться в Джесса еще больше, хромота добавляла ему загадочности. Через его постель прошла половина девушек города, а у Фрэнка состоялся только первый опыт с Рене Джейкоб. Фрэнк до конца школы вынужден был поддерживать мучительные отношения с Рене, а Джесс творил что хотел, надирался каждый день, трахал всех девчонок подряд, блистал, несмотря на хромоту, в школьной баскетбольной команде, хотя тренировал его Фрэнк и фирменному броску научил тоже Фрэнк.
В тот вечер, когда Джесс сбежал, братья были слишком пьяны, чтобы сесть за руль. Но не это остановило Джесса — он просто не смог вспомнить, где припарковал автомобиль. Джесс выбрался на дорогу с занесенной снегом обочины, потом вытащил Фрэнка.
— Это твой последний шанс. Последний раз предлагаю. Сейчас я уеду. Я не собираюсь сидеть и ждать, когда меня заберут на эту паскудную войну. Поедем со мной.
Фрэнк отрицательно покачал головой. Его мутило до чертиков. Да, ему придется идти на войну, которая ему до лампочки, но он хорошо представлял, каково будет родителям, когда утром они откроют глаза и обнаружат, что оба сына сбежали.
Джесс шагнул в метель. Минуту назад он стоял рядом, бранил Фрэнка, обзывал тупым идиотом, который отказывается от всех этих сказочных калифорнийских девчонок, и вот уже исчез в снежной замети. Фрэнк посидел немного в тишине падающего снега. Его призвали, а Джесс имел возможность уйти в «самоволку». У Фрэнка в висках стучала кровь. Чувство одиночества пронзило его насквозь. Он вдруг понял, что совершил ошибку. Нужно сбежать из Блэкуэлла, из армии, из этой жизни. Он пошел вслед за братом по шоссе номер семнадцать, но Джесса нигде не было видно. Фрэнк шел и звал Джесса, внезапно его ослепил свет фар приближающегося автомобиля. Пьяный водитель направлялся в Мэсс Пайк, на повороте его занесло, и он сбил Фрэнка Мотта. Две недели спустя Фрэнк очнулся в блэкуэлльской больнице, но он полностью лишился памяти.
Родители Фрэнка все дни проводили у его постели. Медсестры не жалели времени, рассказывая ему, какой нынче год, кто в стране президент. Из его сознания стерлось все. Друзья терпеливо перечисляли имена школьных учителей, пытаясь вызвать в памяти прошлую жизнь. Рене Джейкоб, теперь Рене Линк, вышедшая замуж за их одноклассника Брайана Линка, который воевал во Вьетнаме, навещала его каждый день, хотя они уже давно не разговаривали. У нее родилась дочь, которую она назвала Аллегра. Рене поставила стул рядом с больничной койкой Фрэнка и держала его руку в своей, пока дочь спала рядом в коляске. В надежде разбудить его память она во всех подробностях рассказала ему, как они в первый раз занимались любовью на заднем сиденье автомобиля, который принадлежал отцу Фрэнка. Она расписала все в таких красочных подробностях, что Фрэнк почувствовал — он хочет ее. Это неожиданный прилив желания поразил его. Затем Рене с горечью напомнила ему, что он порвал с ней в последний год школы.
— Прости, — сказал Фрэнк. — Мне жаль, что так вышло.
— Тогда ты не особенно жалел, — сообщила ему Рене.
Хотя она с самого начала понимала, что он не любит ее, она очень страдала после разрыва.
— Помнишь, как я сказала тебе — «лучше бы ты умер!», — говорила Рене своим мягким, мелодичным голосом. Фрэнк подумал, что он едва не умер. Во всяком случае, тряхнуло его хорошо. — Я вовсе не желала тебе смерти. Я просто хотела сказать, что все еще люблю тебя.
Память оживала медленно, короткими вспышками. Фрэнк вспомнил собаку, которую держал мальчиком, колли по имени Коди. Вспомнил, как отец учил его кататься на лыжах. Прошлое возвращалось, пока ему лечили переломанную ногу. Через два месяца после аварии его перевели в реабилитационный центр. Когда он плавал в бассейне, в уме часто мелькали какие-то образы: лицо, дерево, мгновение жизни. Все равно Фрэнк чувствовал, что заблудился, человек без прошлого, теперь навсегда один в мире.
Его отпустили домой в марте, когда погода ветреная, а небо затянуто облаками, набухающими над горой Хайтоп. В его честь устроили вечеринку в баре Джека Строу, и туда пришли все горожане. Если не считать легкой хромоты, Фрэнк выглядел прекрасно. Над бровью остался шрам, но он украшал его, добавлял мужественности. Фрэнк благодарил родителей за самоотверженность, а друзей и соседей за заботу. Единственный человек, которого он не поблагодарил, был брат, Джесс. Фрэнк о нем начисто забыл.
Ему показывали фотографии Джесса, рассказывали об их приключениях и проделках, в которых Джесс всегда верховодил, но Фрэнк так ничего и не смог вспомнить. Ему говорили, что он сломал ту же ногу, что и Джесс, не правда ли — многозначительное совпадение? Но Фрэнк в ответ только пожимал плечами. Он вспомнил даже учителя математики, мистера Шеннона, но никак не мог вспомнить брата-близнеца. Он вспомнил, как целовался с Рене и как при этом хотел, чтобы на ее месте была другая, — все в точности как она рассказывала. Он вспомнил соседей, имена своих собак и кошек, каникулы, которые проводил у бабушки, но своего брата и лучшего друга, свою вторую половину, человека, который играл в его жизни главную роль, вспомнить не мог. Сидя в затемненной гостиной, просматривая пленки домашнего видео, он совершенно не узнавал мальчика, за которым всегда следовал по пятам и за которого всегда просил прощения. Люди упорно рассказывали ему, что у них с братом сломана одна и та же нога, что они две половины, но Фрэнк не помнил, как вез брата в больницу, как переживал, пока тот лечился.
