Евгений Клюев - Андерманир штук
– Но как-то ведь я оказался здесь, у Вас! – воскликнул Владлен Семенович, упрямо не желая расписываться в собственной невменяемости.
– А почему Вы так уверены, что Вы здесь, у меня? – с интересом посмотрела на него Софья Павловна. – Это крайне сомнительно. Если учесть, что я не существую.
23. ПАЛ АНДРЕИЧ ПРОТРЕЗВЕЛ
Стыдно, стыдно, стыдно. Так говорил себе дед Антонио, но ничего не предпринимал. А должен был! Должен был, да все откладывал: куда откладывал? Словно в столбняке находился: собирался каждый день – и ни с места.
Что касается Льва, то Лев нес какую-то чушь – полную и окончательную, как победа социализма во всем мире. Будто бы в школе все до одного знали: Вера потому больше не учится, что уехала в Ленинград, к бабушке, где сейчас ее родители. Бабушка якобы болела – и там, в Ленинграде, собрались все родственники… А вот Вериной улицы, 8-й Песчаной, Лев, по его словам, не нашел. Песчаные улицы с номерами начинались 1-й и заканчивались 3-й Песчаной, дальше ничего не было.
– Как же это – «ничего», Лев? Не может быть, чтобы ничего!
– Да нет, улицы-то там и дальше есть разные… да только вот никаких Песчаных с номерами нету уже. С номерами только две, плюс просто Песчаная… Новопесчаная, имеется еще площадь Песчаная и Песчаные переулки, их тоже сколько-то, но они не в счет. А триста седьмой автобус, на котором мы тогда к Вере добирались, больше от метро «Аэропорт» не ходит.
– Триста седьмой оттуда и вообще никогда не ходил, насколько я помню…
– В тот вечер ходил! И мальчик еще в нем ехал, Эдик, который всех пассажиров пальчиком трогал! И Вера сказала, что она Эдика этого не впервые видела – он, будто бы, всегда всех трогает…
– Кто-то из вас… – из нас – с ума сходит, Лев. Закажи такси, таксист любую улицу сам найдет.
– Как таксист может найти то, чего больше нет? Я и в справочную звонил… не существует, говорят, такой улицы в Москве.
– Однако в тот вечер таксист ведь нас на нее привез!
– Вечер такой был, деда… особенный такой вечер. И Вера была, и 8-я Песчаная была. Но исчезли.
– Да как же исчезли-то, Лев?
– Как бабушка…
Наконец – после двухнедельного перерыва – Лев снова пошел в школу… слава Богу, что хоть это. А то деду Антонио неловко было бы в третий раз звонить завучу и рассказывать про головокружения, которые, дескать, теперь у Льва случаются постоянно, – не было у Льва таких уж постоянных головокружений. Лев просто оставался дома – словно чувствовал что-то… но как, как мог он чувствовать, когда неоткуда было ему узнать правду про деда Антонио? Старые большевики исключались: он с пристрастием допросил участкового врача о состоянии своего здоровья… – тот был спокоен, как дитя! А Митя, фронтовой Митя, под пистолетом ничего Льву не сказал бы.
Но сегодня Лев вернулся в школу – так что, даст Бог, перестраховщик он старый, этот дед Антонио!
Переждав полчаса после ухода Льва, Антон Петрович набрал справочную и минут десять поругался с телефонистской, пытавшейся втемяшить ему, что не мог, ну не мог он посещать кого бы то ни было две недели назад на 8-й Песчаной улице, ибо нету такой в природе. Была ли когда-нибудь раньше… да кто ж знает, гражданин? Может, теперь это улица Сальвадора Альенде, но вряд ли: вроде бы, та была раньше 7-я… Вот 2-я Песчаная теперь – определенно Георгиу-Дежа. Кто живет на Сальвадора Альенде 9, квартира 10?… а Вам кто нужен-то, гражданин?… Вот Вера Кузьмина там уж точно не живет, там вообще не Кузьмины живут!.. Нет, не могу сказать, кто живет. Во-первых, это не 8-я Песчаная, про которую Вы спрашивали, а Сальвадора Альенде, про которого… про которую Вы не спрашивали. Во-вторых, Вер Кузьминых в Москве десятки, если не сотни… Не-со-вер-шен-но-лет-ня-я? Несовершеннолетних, гражданин, в телефонных справочниках вообще не указывают! В милиции разбирайтесь… в отделе по делам несовершеннолетних.
Дед Антонио насилу отдышался после этой перепалки. Сердце колотилось, как… как два сердца! Надо было срочно переодеваться в выходное и ехать искать 8-ю Песчаную, потому что завтра у Льва могут опять начаться «головокружения», а послезавтра… послезавтра может не наступить. Переодеваться, стало быть, в выходное – и вперед.
Он заказал такси по телефону. Куда ехать… на 8-ю Песчаную, я покажу где.
Уже через двадцать минут ухмыляющийся таксист открывал переднюю дверцу явно полоумному пассажиру – по-вечернему одетому и надушенному старцу с портфелем… в белых перчатках (дед Антонио, Вы же не в цирк, ей-богу… вот уж поспешишь – людей насмешишь!).
«К Соколу!» – скомандовал старец так, как если бы командовал: «К Яру!»
Когда часа через полтора таксист отчаялся ездить по задворкам, дед Антонио отпустил его. На улице Сальвадора Альенде, которая действительно напоминала 8-ю Песчаную. Правда, в тот вечер, помнится, шел сильный снег, а сейчас ясно, морозно… эх, лучше б наоборот: может, запомнилось бы отчетливее! Надетое на деда Антонио выглядело – здесь, среди этих Песчаных – нелепей некуда: эко он забылся-то, облачаясь в «выходное», совсем рассеянным стал перед смертью. Вроде и в цирк уж сто лет как не ездил, а старые привычки к «выходному» определенного типа, гляди-ка, все живут. Устроить, что ли, представление прямо здесь? Вот, господа, андерманир штук, дурацкий вид – иллюзионист на снегу стоит! Ха-ха.
Дом 9 находился прямо перед ним и тоже как будто бы ничем не отличался от нужного ему по улице 8-й Песчаной. Может, 8-я Песчаная все-таки действительно называется теперь улицей Альенде… Дед Антонио поднялся на третий этаж первого подъезда – вот она, квартира 10. Та же дверь или нет – поди пойми: тогда он так волновался, что не до двери ему было… Нажал на кнопку звонка. И еще раз. И еще. Никто не открыл.
Такой шутки с собой дед Антонио не ожидал никак. Любое развитие событий было бы лучше этого. Он вдруг сразу сильно устал и, подложив под себя портфель, опустился на ступеньку лестницы, ведущей наверх. Сидеть здесь и ждать? Время какое-то совсем глупое, позднее утро. Если хозяева квартиры, кем бы они ни были, на работе, ждать придется часов шесть. А если это родители Веры, и они в Ленинграде… Посидев минут двадцать, дед Антонио решил было уже подниматься, однако увидел прямо перед собой красивую молодую женщину из квартиры 11: она собралась выходить, но, заметив его, остановилась в дверях. И не было в ней ни испуга, ни недоверия:
– Простите, Вы ждете кого-нибудь?
– Может быть, – честно сказал дед Антонио и отрекомендовался: – Антон Петрович. Фертов.
– Маша. Я могу Вам чем-нибудь помочь?
– Вы очень поможете мне, если скажете, как называлась ваша улица раньше. Потому что я совсем не уверен, что я оказался там, где мне хотелось бы оказаться.
– 7-я Песчаная. Она сравнительно давно стала улицей Альенде.
– Значит, я и в самом деле сижу не там, где надо. Мне 8-ю Песчаную вообще-то найти бы… это очень важно.
– Вижу, что важно, – улыбнулась хозяйка квартиры 11. – Вам только цветов не хватает – при таком параде.
– Это я сдуру, – сказал Антон Петрович, – сам не рад. Но в действительности все прозаичнее гораздо. Я по делу на 8-ю Песчаную, а не… не жениться, как может показаться. – И он развел руками: дескать, не судите строго безумного старика.
– Восьмая, восьмая, восьмая… – зашевелила губами Маша. – А Вы знаете, боюсь, что восьмой-то и нет никакой. Исчезают улицы…
– Как Вы сказали? – с испугом спросил Антон Петрович.
– Переименовываются, я имела в виду! – поспешила исправиться она. – Может быть, та, что идет параллельно нашей, и была когда-то 8-я Песчаная, но я не помню.
– А со старожилами знакомы какими-нибудь?
– С теми, которые на лавочках сидят? Это обычно и есть старожилы… но сейчас зима у нас, вот ведь незадача. Хотя, знаете что… тут неподалеку Пал Андреич живет, Мартынов. Смешной старикан такой, с отцом моим очень дружил. Вот кто Вам нужен: он сюда, на Песчаные, не то в тридцатых, не то в сороковых переехал! Я к нему свою младшую, Настю, на скрипку вожу. Жалко, пьет он… Ну что, хотите, провожу Вас к Пал Андреичу? Если он, конечно, еще трезвый… – Тут Маша улыбнулась и, посмотрев на часы, щедро пообещала: – Да нет, пока должен быть как стеклышко, времени начало первого только!
На вид Пал Андреич оказался сердитым, что Антону Петровичу немедленно понравилось. Маша ушла почти сразу, представив их друг другу: «Пал Андреич Мартынов, скрипач и пьяница, – Антон Петрович Фертов, фокусник и… и пижон». Рассмеялась, бодро поправила Антону Петровичу бабочку, извинилась за все и, смутясь, добавила: «Я Вас сразу узнала, детей ведь в цирк водят».
Общий язык они с Пал Андреичем нашли мгновенно – и тут же вдвоем принялись смеяться над нарядом деда Антонио. А отсмеявшись и как следует (за раньше уже откупоренной перцовкой) отзнакомившись, заговорили о вещах странных, странных…
– Фокус ведь не в том, – Мартынов подкинул слово «фокус» так высоко, как мог, и подождал, пока оно долетит до Антона Петровича, – чтобы Вам, господин фокусник, убедить меня – который тут пятьдесят почти лет прожил! – в наличии поблизости от нас 8-й Песчаной… Вы же не признания этого факта от меня добиваетесь? Вы же от меня добиваетесь, чтобы я Вам путь туда объяснил… А я пути – не знаю.
