Эльвира Барякина - Фабрика гроз
У таких, как Боря, нет и не может быть друзей. Старые приятели разбегаются, как только ты начинаешь слишком уж набирать высоту. Носить шубы с барского плеча и каждую секунду чувствовать свою несостоятельность чувство не из приятных. А новые друзья не заводятся. Вот и получается, что вокруг Пименова остаются либо слуги, либо рвачи, либо конкуренты. Ну надо же: положить жизнь на то, чтобы заработать деньги, которые по сути тебе не нужны, чтобы производить впечатление на людей, которые тебе тоже не нужны. И скучно, и грустно, и некому руку пожать…
Честно говоря, после таких размышлений Кристина уже не могла сердиться на Борю. Наверное, он бы очень удивился, узнав, что она испытывает по отношению к нему… Жалость, и больше ничего.
* * *Пименовский водитель довез ее до самого дома.
Баба Лиза — в переднике и с половником в руках — открыла дверь. Из квартиры пахнуло жарким дымом — она пекла блины.
— Ну что, нагулялась? — спросила старушка.
Кристина поставила сумку на тумбочку и один за другим стянула ботинки.
— Нагулялась. Меня кто-нибудь искал?
— Синий звонил, — словоохотливо сообщила баба Лиза. — Спрашивал, когда вернешься.
— И все?
— Да. А что?
— Нет-нет, ничего, — быстро проговорила Кристина и тут же постаралась сменить тему: — Сонька как?
— Рисует целый день. Выпросила у меня карандаши и вот старается…
Кристина прошла в детскую.
Соня сидела за столом и, высунув от усердия язык, что-то выводила на альбомном листе. Кругом валялись комки смятой бумаги — по всей видимости, неудавшиеся варианты.
— Привет, дочь! — произнесла Кристина, целуя ее в макушку.
Та стрельнула на маму глазами.
— Привет.
Отрываться от своего важного занятия ей не хотелось. Кристине стало немножко обидно. Она так напереживалась, так соскучилась по дому, а родной ребенок ей просто «привет» говорит. Нет, чтобы кинуться на шею и сказать: «Мамочка, ах, как сильно я тебя люблю!»
— А что ты рисуешь? — спросила Кристина, заглядывая через Сонькино плечо. — Можно посмотреть?
— Смотри. — Дочь великодушно передала ей свое творение.
В первый момент Кристина аж испугалась: на листе чуть ли не в натуральную величину был изображен фаллический символ со всеми полагающимися атрибутами.
— Это что?! — потрясенно произнесла она.
Сонька была до смерти рада, что ее картина произвела на маму впечатление.
— А ты почитай на обороте! — посоветовала она.
Кристина перевернула лист. Во всю его ширину разноцветными буквами было выведено:
«Дед Мароз!!! Падари мние пажалуста самалет».А ниже в скобочках значилось:
«(Толька несломаный)»Кристина еще раз взглянула на фаллическое безобразие.
— Это самолет? — перепросила она подозрительно.
— Самолет, — подтвердила Соня. — С крыльями, — показала она на две странные круглые детали, которые Кристина сначала приняла за нечто иное. Как думаешь, Дед Мороз мне его подарит?
— Ну… А ты какой хочешь?
Видимо, этот вопрос уже не раз обдумывался ребенком.
— Понимаешь, настоящий, конечно же, было бы лучше… — сказала Соня, вздыхая. — Только настоящий самолет к Деду Морозу в мешок не влезет. Да ведь?
Кристина прикинула, кому придется выступать в роли Деда Мороза, и поспешила согласиться.
— Не влезет. Лучше просить игрушечный.
— Вот и я так подумала, — заключила Соня. — Так что пусть пока маленький готовит. Дай, я ему допишу, чтобы он не перепутал!
Кристина вернула дочери листок и пошла к себе. Ох, ей бы Сонькины проблемы! Самолет захотела! А ей надо было Ива…
* * *С Синим чуть приступа не было, когда он узнал, что Кристина ездила с Пименовым «на отдых».
— Ну-ка, марш ко мне! — скомандовал он грозным голосом. — Будем разбираться!
Через полчаса Кристина была уже в «детсаду». Она никогда еще не видела Синего в такой ярости.
— Ты что, не понимаешь, во что ты могла вляпаться?! — кричал он, потрясая кулаками. — Голова-то тебе зачем дана? Заколочки носить? Ты могла подставить нас всех!
— Пименов не знает, что я работаю на Михаила Борисовича, — пыталась оправдаться Кристина.
— Не имеет значения! Ты должна была сказать мне, что задумала!
— Да? Тогда бы ты меня никуда не отпустил, и у нас не было бы вот этого!
Кристина выложила на стол аудиторское заключение. Но Синий даже не взглянул на него.
— Неужели ты думаешь, что это важнее, чем ты сама? — спросил он, внезапно сменив тон.
И только тут до Кристины дошло: Синий волновался вовсе не за хоботовскую репутацию. Он испугался того, что его любимую Тарасевич могли обидеть или сделать с ней чего похуже.
Подойдя, Кристина обняла его.
— Ну, прости… Я больше так не буду. Я хотела как лучше…
— Знать ничего не желаю! — буркнул тот.
— Ну, Синий! Ну ты хотя бы посмотри, что я тебе принесла!
Все еще угрюмо хмуря брови, он глянул на ее бумагу. Потом взял ее в руки.
— Где ты это раздобыла?! — ошеломленно проговорил Синий, закончив читать. — Это же… Это…
— Сенсация! — закончила за него Кристина. — Ты доволен?
Она рассказала ему все, что ей было известно о Караваеве. Правда, при этом Кристина ни словом не обмолвилась насчет обстоятельств, при которых были добыты ее сведения. Слушая, Синий только головой качал.
— Тебе, конечно, все равно нет прощения, но ты… умница, черт тебя дери! А Пименов точно не догадается о том, кто виноват в исчезновении аудиторского заключения?
Кристина поспешила его успокоить:
— Наверняка Боря подумает не на меня, а на Караваева. Он же не знал, что я слышала их разговор. Он будет припирать Серегу к стенке, тот начнет отпираться, и они поссорятся. А это нам только на руку. Да и потом они же все были пьянущие! Мало ли кто куда чего засунул? Потерялась бумажка и все — нет ее!
Синий забегал по кабинету.
— Так, я думаю вот что: нам надо снять о Караваеве небольшой, но весьма проникновенный фильм под названием «История российской коррупции». Мы возьмем интервью у всех названных тобой лиц, а также отправим гонцов в Москву, чтобы они там пообщались с бывшими караваевскими коллегами по «Центрнефтьснабу». Думаю, охотников заложить его будет предостаточно.
— Я могла бы съездить… — начала было Кристина, но Синий жестом прервал ее.
— Ни фига. Если ты хоть как-то окажешься замешанной в этой истории, Пименов может подумать о тебе плохо. Обидится еще, пришлет к тебе на дом каких-нибудь балбесов для разборок… Нам это надо? Нет. Так что слушай дядю Синего и не выступай.
— По-моему, ты крадешь у меня победу, — сказала Кристина.
— По-моему, мы работаем в команде. Ты сделала свое дело, теперь пусть другие пашут.
В принципе, Синий был прав, но у Кристины было такое чувство, что от нее избавляются. Впрочем, у нее была еще одна причина желать командировки в Москву: ей хотелось работы, много работы. Пока ее голова была чем-то занята, она могла хоть на какое-то время забыть об Иве.
Но Синий ничего не хотел слушать.
— Решение окончательное и обжалованию не подлежит! — сказал он строго. — Кстати, как там продвигаются дела с АЗС?
Кристина пожала плечами.
— Никак. Я ничего не успела сделать.
— Ладно, ладно, — смягчился Синий. — Ты у нас и так молодец. Только не бросай эту затею с бензоколонкой. Караваев — это, конечно, хорошо, но вдруг там еще что-нибудь отыщется?
Внезапно Синий выдвинул ящик стола и выложил перед Кристиной стодолларовую бумажку.
— Кстати, девушка, получи свою первую заработную плату. Ну что, довольна? Тогда целуй меня быстрее!
Кристина чмокнула его в щеку.
— Ой, спасибо! А где ведомость?
— Какая ведомость? — переспросил он, стирая отпечаток помады.
— Ну я же должна расписаться в том, что я получила деньги…
Лицо Синего приобрело несколько озадаченное выражение.
— Ведомость? Ну… У нас нет никаких ведомостей! — вновь разозлился он. — Все, иди отсюда, мне некогда!
Он смутился, покраснел и отвернулся в сторону. И тут Кристина догадалась.
«Он же платит мне из своего кармана! — ахнула она про себя. — Он понял, что у меня серьезные проблемы, и решил помочь…»
— Синий… — позвала Кристина, переполняясь благодарностью. Она не знала, что ей говорить и что делать. Отказаться от денег? Но на что тогда жить? А если не отказываться и сделать вид, что она ни о чем не подозревает?
«Я отдам ему все, как только представится возможность, — решила Кристина. — Будем считать, что я просто беру взаймы».
И тут ей на ум пришла одна мысль.
Ну и что, что ей до смерти не нравится Щеглицкая. Зато она наверняка понравится Синему. Он всю жизнь мечтал именно о такой сногсшибательной стервочке. Пусть Кристине будет ревностно, пусть она никогда в жизни не простит себе этого… Но Синий заслуживал и не такого.
