Ингрид Нолль - Даю тебе честное слово
На рыбалку на озеро было решено отправиться через неделю на выходные. Нельзя сказать, чтобы эта задумка отца Макса сильно вдохновила. Чего бы ему не порыбачить с мамой, спрашивал он себя. Мама любит рыбу. Но Петра отмахнулась: какая-то хижина, где нет посудомоечной машины, деревня, в которой нет ни одного магазина, чего доброго, соломенный тюфяк вместо нормального матраса – нет уж, увольте! В итоге Максу не оставалось ничего, как согласиться – не лишать же отца такого удовольствия.
С шестнадцати лет Макс должен был сам убирать свою комнату. В ответ он добился от родителей обещания не входить в его нору. И впредь, о каком бы хозяйственном деле по дому ни заходила речь, на вход в его владения действовал абсолютный запрет. Петра давно подумывала, что они напрасно пошли на это соглашение. Молодой человек несколько лет безгранично владеет отдельной комнатой, да еще с отдельным входом – еще бы она идеально не подходила для хранения наркотиков! Торговец наркотой и клиент бесцеремонно встречались прямо здесь, в доме, – сын впускал их через гаражную дверь, – а простодушные родители ни сном ни духом не ведали, что тут творится. Бидерман и поджигатели[72], подумала Петра, тяжело вздохнув.
Представив себе эту жуткую картину, Петра больше не могла позволить себе ждать конца недели, на которую была запланирована рыбалка, но собралась как можно скорее провести в его комнате основательный обыск. И такая возможность не заставила себя долго ждать, благо Макс по несколько раз на неделе бегал в кино.
С чувством некоторой вины Петра вторглась во владения сына. С первого взгляда комната поражала удивительным порядком и чистотой. Нельзя сказать, чтобы мать раньше не заглядывала сюда от случая к случаю, но только когда предполагалось, что сын находится внутри. Не всегда комната выглядела такой же ухоженной, как сейчас. Очевидно, он поддерживал порядок ради Йенни.
В выдвижных ящиках и между бельем пакетиков с белым порошком или какими-либо другими подозрительными субстанциями она не обнаружила. И даже в древних пустых коробочках из-под пленки – ни следа гашиша. В карманах курток и ботинках – ни одной сомнительной таблетки. Повсюду попадались только презервативы в огромном количестве, к чему Петра отнеслась, в общем-то, с облегчением. На кресле лежал раскрытый учебник по уходу за стариками. Теперь понятно, что им не стоит беспокоиться за сына в отношении наркотиков, решила она. Харальд порой преувеличивает.
Прежде чем уйти, Петра бросила последний взгляд под кровать. Что это за металлический прут? Наверное, тяжелый? Зачем Максу понадобился кистень? Недолго думая, она легла животом на потертый персидский ковер, чтобы получше рассмотреть железяку в полутьме. И выудила из-под кровати еще один предмет – пистолет.
От ужаса Петра не сразу смогла встать на ноги. Пришлось присесть на кровать. Во рту сразу стало сухо, сердце билось в бешеном ритме. Макс, мальчик, почти еще ребенок, который и мухи не обидит, который уклонился от воинской службы, потому что ненавидел насилие и войну, прячет пистолет – или это револьвер? – у себя под кроватью! Торговля оружием? Ему угрожают, и он вынужден защищаться? Может, ему грозит смертельная опасность?!
Ночью Петре приснился кошмарный сон: пока Харальд с Максом проводили время на озере, под покровом темноты в гараж прошмыгнул тот самый Фалько, который однажды уже вторгался в их дом. В этот раз он, правда, не стал подниматься по лестнице, а проник в комнату сына и что-то там делал. До Петры доносились подозрительные звуки. Тихо, как тень, она проскользнула за ним в полуподвал и застала преступника врасплох в тот момент, когда он ножом вспарывал матрас сына. Петра мгновенно обернулась львицей, готовой любой ценой защитить своего детеныша.
Во сне чудеса не редкость. Петре даже не пришлось нагибаться – оружие само оказалось у нее в руке. Оставалось только прицелиться и нажать на спусковой крючок. Выстрел, грохот падения – безжизненное тело Фалько лежало перед ней на полу!
От страшного крика жены во сне Харальд проснулся. Жена страстно размахивала руками, будто пыталась кого-то поймать, и он попался первым. Харальд бережно разбудил супругу, но затем ему пришлось терпеливо выслушать отчет о событиях в ее сумбурном изложении.
– Мне надо скорее опять заснуть, – всхлипнула Петра, – вернуться в сон, чтобы ликвидировать труп, но я пока не придумала, куда бы его…
Харальд зажег свет и провел рукой по мокрому от пота лбу жены.
– Нет проблем, – сказал он без тени улыбки на лице. – Ты ведь знаешь смотровой колодец в подземной гараже? Через несколько дней его завалят. Там достаточно места, чтобы спрятать парочку покойников. Как любит повторять Юрген: «Инженеру все по плечу».
И успокоенная Петра уснула на руках своего практичного мужа.
Следующим утром она нашла в Интернете стихотворение Генриха Зайделя, вырезала из него фрагмент и с благодарностью положила перед Харальдом рядом с чашечкой кофе.
Все инженеру по плечу!
Мосты на реках и морях
Рукою смелою возводит,
Возносит арки в небосвод.
И будто крот неутомимый
Проводит под землею ход.
Когда же трудность он встречает,
Не зная страха наперед,
Решенье инженер находит
И смело движется вперед.
Горячим раздуваясь паром,
Гремит по рельсам паровоз.
Взбивая глади океанов,
Плывет по морю пароход.
Все создано его руками,
Но дальше мысль его глядит
Пройдут года – и прямо в небо
Машина легкая взлетит!
Все инженеру по плечу!
23
Тем временем старик ломал голову над совсем другими вопросами: дома у него был телефон, специально приспособленный для пожилых людей. На нем можно было регулировать громкость, на диске были нанесены крупные цифры, да и сам дисковый аппарат был ему привычнее, чем современные кнопки. А здесь, в доме сына, телефон был беспроводной, и Макс в любой момент мог его принести. Да вот проблема: человек преклонного возраста, Вилли не умел с ним обращаться. Как-то раз звонила дочь из Австралии, так он ни слова не понял. То же самое творилось и со слуховым аппаратом: из наушника доносились только шумы, потрескивания или гудение.
Вилли Кнобель еще неделю назад решил, что нужно посоветоваться с нотариусом. Вопрос лишь в том, оказывают ли такие специалисты услуги на дому? Старику не хотелось посвящать родню в детали того, что он и сам еще не до конца продумал. Вот почему он попросил Елену достать ему бумагу и конверт с маркой. И когда его снова оставили в покое, он приступил к сочинению письма. Его бывший сосед по палате был адвокатом, и Вилли обрисовал ему ситуацию как есть.
«Вы помните, что я сломал ногу и временно проживаю у сына, – написал он. – Скоро мне исполнится девяносто. Я уже не могу говорить по телефону, да и из дома выйти не в состоянии. Как Вы считаете, могу ли я составить с помощью нотариуса и у него же заверить документ о передаче в дар и завещание прямо здесь, на больничной койке?»
Елена бросила письмо в почтовый ящик, а спустя несколько дней внук обнаружил в почте адресованное деду письмо от незнакомого человека. Вручив письмо, Макс остался в комнате и с нетерпением дожидался разъяснений – ведь старик давненько ни от кого ничего не получал. Но напрасно. Старик вскрыл конверт лишь тогда, когда его оставили одного.
За определенную плату нотариусы оказывают услуги на дому, однако они имеют право заверять документы только в своем округе участкового суда, говорилось в ответе. Если Вилли Кнобель согласен с такими условиями, писал бывший сосед по палате, то он обговорит с местным нотариусом дату визита.
– Скажи-ка, Макс, – обратился к юноше старик, который прочитав письмо пришел в отличное расположение духа, – эта медсестра теперь твоя подружка?
Макс неодобрительно скосился на деда, критическим оком изучая его внешность. На голове – практически никакой растительности, зато из носа и из ушей опять выглядывали неаппетитно длинные волосы. А Макс, между прочим, только недавно подрезал их маникюрными ножницами.
Подумав немного, он решил угостить дедушку чистым вином.
– Йенни очень не понравится, если об этом прознают ее коллеги или мои родители. Я буду тебе признателен, если ты ни с кем не станешь обсуждать эту тему. Разве только с Мицци. Она посвящена в наши тайны.
– Это радует, это радует, – произнес дедушка и подмигнул. – Как ни крути, здоровому мужчине нужна женщина. Однако все на свете имеет две стороны. Верно говорят: «Рано женишься – не пожалеешь», но прав и поэт: «И тот, кто друга выбирает, Пусть сердцем сердце проверяет»![73] И еще говорят: «любовь слепа», nemo in amore videt. Так что хорошенько все обдумай, прежде чем подниматься к алтарю.
– Дедушка, об этом и речи нет, правда. Разве бабушка была твоей самой первой подругой?
Отчасти смущенный Вилли Кнобель инстинктивно потянулся за сигарами, но обнаружил, что коробка пуста.
