Юрий Мамлеев - Другой
— Что-то у ваших больных в палате, как у моего Красова, вены не в порядке?
Другая обиделась бы, но Тарас, узнав в ней нечто чуть-чуть патологическое, попал в цель. Сестричка Зоя только хихикнула и ответила, что почти у всех, мол, сразу в вены иглой не попадаем. И вздохнула.
Тарас, собрав в кулак всю свою интуицию, вдруг выпалил:
— А не работает ли тут у вас Аким Иваныч?
И замер в ожидании ответа.
Зоя спокойно ответила:
— А как же. Он работал у нас. Хороший врач. Только недели две назад ушел.
Тарас обомлел:
— Куда ушел? На тот свет?
Зоя как-то утробно хихикнула:
— Да нет. Из больницы ушел. Он бывал-то здесь редко. Он как-то по совместительству, консультантом что ли. Я точно не знаю.
Тарасу захотелось схватить сестричку за нос.
— Какой же из себя был?
— На мой взгляд, невзрачный. Чуть толстенький… — начала сестра.
Тарас удивился своей интуиции, исходящей, видимо, из его живота, где может быть у него помещался некий брюшной глаз или даже нижний разум. Сестричку-то он выбрал с аппетитом к ненормальному — ну кто же будет заводить такие разговоры с незнакомцем, да еще довольно странным посетителем.
Правда, внешность Аким Иваныча, как его описала Зоя, не совпадала с образом того Аким Иваныча, который встречался с Леней, но некоторые тайно-психологические детали вполне подходили. Остальное Ротов списал на счет Зонного субъективного восприятия и общего безумия. Он похолодел от ее сметливости и направленности ума. «Чем она здесь занимается, эта сестричка, — подумал он. — Что такой здесь делать? Уж не ведьма ли?».
Тарас мягко отошел от нее. Зоя загадочно улыбнулась, во всяком случае, так показалось Ротову. «Ну и больные», — вздохнул он про себя и скрылся в тень: в палату, к Красову.
В палате шумели больные. Атмосфера была какая-то радостная и обреченная.
Тарас походил себе около старика, но тот не вникал. Он уже перестал быть тем, кем он был, оставаясь при этом еще живым. Ротов увильнул и оказался в коридоре. Что-то зрело в его уме. Неожиданно шарахнулся в сторону молодого врача:
— Аким Иваныча можно?
— Он у нас недели две не работает.
— Где же его найти?
— Не знаю. Он и у нас бывал редко, по совместительству что ли. Точно не знаю.
Тогда Ротов наклонился к его уху и что-то шепнул. Врач отскочил в сторону и пробормотал:
— Может быть, может быть.
Ротов, ловчась, пулей бросился вон из больницы, чуть не сбив с ног раздатчицу обедов. Успел только помахать рукой Зое и своему старичку. Но тот внезапно оживился, как-то по-своему, подмигнул Ротову и прохрипел:
— Пал Палычу привет передай!
На улице у метро молниеносные мысли и образы прямо одолевали Тараса. «Разрешена, разрешена загадка», — шептал он самому себе. Лере решил ничего не говорить.
Но на следующий день в компании своих полумнимых друзей и съежившегося от страха перед непонятностью мира Родиона, устроил целую истерию, предварительно прокричав историю Лени и Аким Иваныча и т. д.
— А я все открыл. Все ясно: Аким Иваныч этот — крупный авантюрист, перегруженный оккультными знаниями. Он смог вызвать нужный ему поток бреда в мозгу Одинцова.
— Для чего? — прошипел Родион.
— Как для чего? Все концы сходятся. Я еще раньше слышал о международной научной так сказать мафии или организации, черт их разберет, которая интересуется не почками или спермой жертвы, а человеком в целом.
И Ротов громко расхохотался, похлопывая себя по животу, боясь однако задеть глаз брюха.
— Им подавай личность, а не какие-то там почки. Другой размах. А вот что они творят с это личностью — другой вопрос. Я этого не знаю и знать не хочу.
Ротов даже как-то прихрюкнул при такой речи.
— Аким Иваныч наш — обыкновенный агент этой мафии, одним словом крупная сволочь, негодяй и оккультный бандит. Короче, он заманил нашего Леню в свои сети — и сейчас Аким Иваныча с Лёней и след простыл. Нигде их не найдешь, хоть в Тибете или в Перу.
Воцарилось тягостное молчание. Даже этим диким друзьям Ротова стало не по себе. Но Родион зашевелился:
— И что же дальше?
— Что же дальше? — насмешливо переспросил Ротов. — А то, что для Лени широкая дорога теперь открыта. Это тебе не превратиться в почку, как было с Володей. Лёня теперь далеко пойдет, ибо во что они его превратят, это я думаю, уму не представимо. Они зря людей не трогают.
— Как же это понять?!! — крикнул кто-то в углу.
— А так понять, что кругом в этом мире одна сволочь, включая меня, — пояснил Тарас, — Один Трофим Борисыч Лохматов — настоящий человек!
Ротов, тем не менее, продолжал вести свою полубредовую жизнь, путешествуя по разным странным московским углам и встречая там причудливо-необычных людей. Он мог так лихо путешествовать по душам, ибо обладал некоторым капитальцем, и к тому же сдавал большую квартиру — все это досталось ему по наследству.
Встретил он как-то и Наденьку, которую отпустил на волю ее шеф — Трофим Борисович Лохматов. Выпили. Наденька объяснила за вином, что усиленно ищет сейчас жениха себе, друга по жизни на веки вечные, но такого, чтоб был таким же пакостно-мерзким, как она сама. Голос ее даже дрожал, упоминая такое условие. Ротов в ответ только мудро качал головой и бормотал, что такого жениха не просто найти.
Но все эти встречи, заныры и путешествия теперь только внешне скользили по душе Ротова. Сам он полностью погрузился в одно: в воспоминания об Ирине из таинственного Института, в ее образ. Он просто бредил ею, бредил мечтой о своей мистической сестре, о том, что в лице именно Ирины он обретет нечто подобное. А если он найдет свою вечную мистическую сестру, то не только совокупится с нею, но сольется с нею сверхъестественно. Она войдет в его душу, и они станут единым существом, самодостаточным и пребывающим в высших мирах. Он чувствовал порой ее приближение, ее дыхание на себе, и ему казалось, что еще порыв, и она, его мистическая сестра, войдет в него, станет его женским существом, навсегда любимым.
Он бредил своей сестрой даже во сне, и звал ее, чтобы совершилось невозможное…
Алёна неожиданно почувствовала душевное облегчение в связи с отъездом Лохматова. «Тяжел Трофим Борисыч для меня, тяжел, — бормотала она во сне. — Не до миров мне и не до сверхбезумия, я здесь пока, здесь»…
Наутро решила поехать к Лере, осторожно сообщить ей свою (великую) новость. Лера же с утра успела забежать в булочную и возвращалась к себе. Но в коридоре, где находились еще две квартиры, царила нехорошая перепалка. Сестрица хозяина одной из квартир, приехала погостить к брату с северо-востока Москвы. На Леру обрушился целый поток крика, обращенного, правда, с соседке из другой квартиры.
— У нас такая жизнь, — чуть не подпрыгивая, но изнеможенно, вскрикивала гостья. — Я, к примеру, иду в магазин. И что? Если чего купишь поесть — не знаешь, отравишься или нет! Я уже за два месяца три раза отравлялась. Хорошо, возвращаешься. Если зима — рано или поздно упадешь, и дай Бог не насовсем. Гололедица. Другой дьявол — собаки: хозяева самых жутких не затрудняются порой и на поводок взять. Не знаешь, вернешься ли домой перекусаной в крови, полумертвой или нет. У нас многих покусали. Хорошо, вот и квартира своя, доползла, — взвизгнула гостья, — но ведь не знаешь, ограблена в твое отсутствие квартира или нет. У нас виртуозы — грабят чуть не на глазах, за минуты обчистят. Хорошо. Бежишь за лекарством — еще хуже. Тут уж так могут оглоушить подделкой — что и скорая помощь наша дряхлая не успеет доехать. Вот так и живем в двадцать первом веке. А болезней кругом, болезней. Дети, взрослые… Хоть крест на жизни ставь.
Соседка отвечала, что и в нашем районе, да и везде, есть такие дела, но не везде в такой степени.
Лера стояла, оцепенев от крика и беды в глазах гостьи.
Как раз в этот момент появилась Алёна. Подруги юркнули к себе.
Тем временем далеко от этого дома, в Зюзине, тетушка небезызвестного Хапина укоряла своего племянника, что морду отъел на трупах.
— На трупах, но не на живых, — оправдывался он.
Рассевшись на диванчике за маленьким столиком, заваленном журналами и мудреными книгами, Алёна и Лера только-только раскрыли рот, как прорезался сквозь тишину этой полусумеречной квартиры телефонный звонок. Звонил Филипп:
— Включите телевизор. Третий канал.
Немедленно включили. Речь шла об обнаружении чего-то подпольного как раз в том районе, о котором и сообщала информация Леры, посланная в прокуратуру. Но, увы, под удар попала не фабрика фальшивых лекарств, а всего-навсего подпольный «цех» по изготовлению фальшивого детского питания. Одним словом, зарабатывали ребята на здоровье и крови младенцев.
Показали главного коммерсанта — совершенно непонятного — кто он такой, откуда? — человека, который в свое оправдание только тупо бормотал: деньги не пахнут.
