Марк Леви - Уйти, чтобы вернуться
— Вы еще упрямее, чем я. Пока вы не совершили эту глупость, держите адрес: это ближе Кордовы.
— Куда мы направляемся?
— Я — домой, переодеться. Мне вечером на работу. А вы возьмете такси. — Мариса протянула ему листок. — Это бар, завсегдатаи которого — бывшие партизаны-монтонерос. Ведите себя там поскромнее.
— Как это?
— За одним из столиков вы увидите троицу, режущуюся в карты. В их компании был четвертый, но он так и не вышел из застенков ЭСМА. У них теперь ритуал: каждый вечер они возобновляют ту некогда прерванную партию. Вежливо попросите у них разрешения занять пустое место, угостите их разок, потом разок им проиграйте — этого требуют приличия. Если вам будет слишком везти, они вас прогонят, будете играть плохо — кончится тем же самым.
— Что за игра?
— Покер. Они объяснят вам особенности своей версии. Когда завоюете их симпатию, обратитесь к лысому бородачу Альберто — это один из немногих счастливчиков, выживших в концентрационных лагерях. Он побывал в лапах у самого Фебреса. Как многие выжившие, он никак не избавится от чувства вины, и ему очень тяжело говорить о прошлом.
— В чем же его вина?
— В том, что он остался жив, а большинство его друзей погибли.
— Откуда вам все это известно?
— Альберто — мой дядя.
— Муж Луизы?
— Бывший. Они давно не общаются.
— Почему?
— Не ваше дело.
— Чем больше я буду знать, тем меньше возможность допустить бестактность.
— Она посвятила жизнь выслеживанию бывших преступников, а он решил все забыть. Я уважаю и ее, и его выбор.
— Зачем тогда ему со мной говорить?
— Потому что мы с ним одной крови, к тому же у нас есть нечто общее — дух противоречия.
— Где ваши родители, Мариса?
— Нехороший вопрос, сеньор Стилмен. Я сама каждый день ломаю голову, кто мои настоящие родители: те, кто меня вырастил, или другие, которых я никогда не знала?
Мариса затормозила у тротуара и потянулась к дверной ручке, чтобы выпустить Эндрю.
— Видите стоянку? Сядете там в такси. Если будете возвращаться не очень поздно, загляните ко мне в бар. Я заканчиваю в час ночи.
* * *Бар соответствовал описанию Марисы — старинный, совершенно не изменившийся за долгие десятилетия. Несчетные наслоения краски придали стенам заведения причудливый вид. Обстановка была спартанская: несколько стульев, деревянные столы.
В глубине зала висела фотография Родольфо Уолша, журналиста и легендарного предводителя монтонерос, убитого хунтой. Прямо под ней сидел Альберто: лысый череп, густая седая борода. Когда Эндрю приблизился к столику, за которым он играл в карты с друзьями, Альберто вскинул голову, глянул на чужака и, не проронив ни слова, вернулся к игре.
Эндрю поступил в точности так, как советовала Мариса. Совсем скоро игрок, сидевший справа от Альберто, предложил ему к ним присоединиться. Хорхе, сидевший слева, раздал карты и поставил два песо, что соответствовало пятидесяти центам.
Эндрю повторил ставку и заглянул в свои карты. Ему сдали три карты одного достоинства, ему бы надбавить, но, памятуя советы Марисы, он пошел ва-банк. Альберто улыбнулся.
Новая сдача. В этот раз Эндрю получил флэш-рояль, но опять поддался и позволил Альберто забрать ставку, выросшую до четырех песо. Следующие три партии были сыграны так же, потом вдруг Альберто бросил свои карты, не доиграв, и посмотрел Эндрю прямо в глаза:
— Ладно, я знаю, кто ты, зачем ты здесь и чего от меня ждешь. Хватит тратить деньги, прикидываясь дурачком.
Двое других расхохотались. Альберто вернул Эндрю проигранное.
— Ты не заметил, что мы передергиваем карту? Думал, тебе просто везет?
— Я уже начал удивляться…
— Он начал!.. — воскликнул Альберто, глядя на своих приятелей. — Ты нас уже угостил, для беседы и этого довольно, пускай мы еще не друзья. Так ты что, прищучил команданте Ортиса?
— Надеюсь, что да, — ответил Эндрю, ставя на стол стакан с «Фернетом» и колой.
— Мне не нравится, что ты втягиваешь в эту историю мою племянницу. Эти поиски очень опасны. Но она упряма как мул, мне ее не переубедить.
— Обещаю, я не допущу, чтобы она рисковала.
— Не давай обещаний, которых все равно не сможешь сдержать, ты не представляешь, на что способны эти люди. Был бы он тут, он бы тебе рассказал… — Альберто указал на портрет у себя над головой. — Он был журналистом, как ты, но ему приходилось ежедневно рисковать жизнью. Его пристрелили как собаку. Но он яростно сопротивлялся, прежде чем его изрешетили пулями.
Эндрю пригляделся к фотографии. Уолш, судя по всему, обладал недюжинной харизмой. Его внимательный взгляд из-под очков был устремлен вдаль. Эндрю показалось, что он чем-то похож на его отца.
— Вы его знали? — осведомился он.
— Не будем тревожить сон мертвецов. Лучше расскажи, что ты собрался написать в своей статье.
— Она еще не готова. Не хочется давать несбыточных обещаний. Ортис — путеводная нить моей статьи, его личность очень заинтересовала моего главного редактора.
Альберто пожал плечами:
— Странно, что газеты всегда больше интересуются палачами, чем героями. Видать, запах дерьма продается лучше, чем аромат роз. Ортис все время начеку. В логове вам его не застать, а разъезжает он наверняка с охраной.
— Не слишком ободряюще.
— Но ты можешь схватиться с ним на равных.
— А поподробнее?
— У меня есть друзья, бесстрашные люди. Они бы с радостью поквитались с Ортисом и его сообщниками.
— Должен вас огорчить, я приехал не для того, чтобы организовать встречу противников. Я просто хочу кое о чем спросить этого типа.
— Тебе виднее. Уверен, он примет тебя в своей гостиной, напоит чаем, расскажет о своем прошлом… И он еще уверяет, что не подвергнет риску мою племянницу! — воскликнул Альберто, переглядываясь с друзьями-картежниками.
Наклонившись над столом, он приблизил лицо вплотную к лицу Эндрю:
— Слушайте меня внимательно, молодой человек, если не хотите зря потерять время. Чтобы Ортис снизошел до откровенности, тебе надо произвести на него сильное впечатление. Я говорю не об избыточном применении силы, это необязательно. Такие, как он, в сущности, трусы. Когда они не сбиваются в стаи, то ходят с поджатым хвостом. Пугни его хорошенько — и он все тебе выложит, размазывая слезы. А если он догадается, что ты его боишься, он прикончит тебя без малейших угрызений совести и скормит останки бродячим псам.
— Я обязательно учту ваши советы, — сказал Эндрю и поднялся из-за стола.
— Не спеши, я еще не закончил.
Эндрю забавлял властный тон дяди Марисы, но он, не желая делать его своим врагом, подчинился и снова сел.
— Тебе везет, — продолжил Альберто.
— Если колода не крапленая, — уточнил Эндрю.
— Я не о нашей партии. На вторник назначена всеобщая забастовка, самолеты летать не будут. У Ортиса останется единственный способ добраться до клиента — на автомобиле.
Слушая Альберто, Эндрю приходил к выводу, что Мариса подробно рассказывала дяде о каждом их слове и шаге.
— Даже если у него будет охрана, удобнее всего перехватить его именно в пути. Но только если ты согласишься, чтобы тебе помогли.
— Дело не в моем согласии, просто насильственные действия совершенно неприемлемы.
— Кто говорит о насилии? Странный ты журналист: бери пример с меня, думай головой!
Эндрю с сомнением наблюдал за Альберто.
— Я хорошо знаю шоссе номер восемь, я столько раз проезжал по нему из конца в конец, что если ты повезешь меня в Кордову, то я сумею с закрытыми глазами описать все места вдоль дороги. Там километрами тянется неприглядный пейзаж, покрытие разбитое, аварии по нескольку раз на дню. Мариса чудом выжила в одной из них, и мне бы не хотелось, чтобы это повторилось. Поймите меня правильно, сеньор журналист, друзья этого типа подняли руку на мою племянницу и должны за это заплатить. В нескольких километрах от Гахана дорога раздваивается, огибая холм со статуей Пресвятой Девы. Справа там элеваторы, за ними тебе будет удобно спрятаться. Мои товарищи постараются, чтобы покрышки у машины Ортиса лопнули именно в том месте. Из грузовиков столько всего вываливается, что это не вызовет подозрений.
— Допустим. Что дальше?
— В автомобиле всегда одно запасное колесо. Что делать, если лопнут сразу два, среди ночи, да еще там, где нет мобильной связи? Правильно, идти пешком в ближайшую деревню за помощью. Ортис отправит туда своих людей, а сам останется ждать в машине.
— Откуда такая уверенность?
— Бывший офицер, вроде него, навсегда сохраняет высокомерие и завышенную самооценку. Брести по грязи со своими подручными значит опуститься до их уровня. Я могу ошибаться, но уж слишком хорошо я знаю этих субъектов.
— Хорошо, Ортис сидит один в машине. Сколько времени у нас есть до возвращения его людей?
