Пауло Коэльо - Подобно реке...
Не стоит думать, будто мы в состоянии контролировать эти Четыре Силы: это никому не удавалось. Нам необходимо только признать их власть над собой и позволить им научить нас тому, что мы обязаны знать.
Наша Вселенная по размерам одновременно и гигантская — настолько, чтобы вместить всех нас, — и довольно маленькая, чтобы поместиться в сердце каждого из нас. Душа человека вбирает душу мира, безмолвие мудрости. Пока мы крутим педали и рулим к цели, важно не забывать о прекрасном, открывающемся перед нами каждый день. Солнце сияло, а теперь пошел дождь, но это значит лишь то, что темные тучи скоро рассеются. И вот туч больше нет, а солнце на небе все то же, и никогда оно не перестанет светить — помни об этом, когда тебе одиноко.
В конце концов, если будет совсем невмоготу, вспомни, что все люди, независимо от их цвета кожи, национальности, социального положения, вероисповедания или культуры, проходят через подобное. Очень хорошо говорится об этом в молитве суфийского учителя Дуль-Нуна (египтянина, умершего в 861 году):
«Боже, когда я слышу голоса зверей, шум деревьев, журчание воды, щебет птиц, свист ветра или раскаты грома, я прозреваю в них свидетельство Твоего всеединства; я верую, что Ты — Высшая Власть, Всеведение, Высшая Мудрость, Высшая Справедливость.
Боже, каждый миг моей жизни отмечен Твоим присутствием. Да будет всегда Твое блаженство моим блаженством. Да буду я Тебе отрадой, как бывает отрадой отцу его сын. И дай мне вспоминать о Тебе с миром и беззаветностью, даже если мне трудно признаться, что я люблю Тебя».
О курьезном в человеке
Один господин спросил моего приятеля Джайме Коэна:
— Что, по-твоему, самое курьезное в человеческом существе?
Коэн ответил:
— Человек все делает наоборот. Спешит стать взрослым, а потом вздыхает о прошедшем детстве. Тратит здоровье ради денег и тут же тратит деньги на то, чтобы поправить здоровье.
Думает о будущем с таким нетерпением, что пренебрегает настоящим, из-за чего не имеет ни настоящего, ни будущего.
Живет так, словно никогда не умрет, и умирает так, словно никогда не жил.
Возвращение с того света
Мне всегда было интересно, что происходит, когда мы оставляем частичку себя в разных местах Земли. Я стриг волосы в Токио, ногти — в Норвегии, видел, как моя кровь вытекает из раны на вершине одной из гор во Франции. В своей первой книге, «Архивы преисподней», я уже касался этой темы, рассуждая, что было бы неплохо посеять немного себя по всему миру, чтобы в будущей жизни не ощущать себя там чужими. Недавно я прочитал во французской газете «Фигаро» статью Ги Барре о подлинном случае, имевшем место в июне 2001 года, который полностью подтвердил эту мою идею.
Речь идет об американке Вере Андерсон, прожившей всю свою жизнь в городе Медфорд, штат Орегон. Уже в преклонном возрасте с ней случился сосудистый криз, осложненный эмфиземой легкого, который обрек ее на многолетнее заточение в своей комнате, где она была постоянно подсоединена через трубку к баллону с кислородом. Сама по себе такая болезнь — сплошное мучение, но для Веры ее положение оказалось мучительным вдвойне, так как всю жизнь она мечтала попутешествовать по свету и экономила на всем, чтобы скопить кое-какую сумму к выходу на пенсию.
Сын Веры, Росс, перевез ее к себе в Колорадо, чтобы она доживала с ним остаток своих дней. И там, перед тем как совершить последнее путешествие, из которого никто никогда не возвращается, она оставила завещание: раз уж ей не удалось узнать мир или хотя бы свою страну при жизни, то пусть эта мечта осуществится после смерти.
Росс отправился к местному нотариусу и заверил завещание матери. «После смерти я желаю быть кремированной, — говорилось в нем. Ничего особенного, такое часто пишут в завещаниях, но дальше… — пепел должен быть ссыпан в двести сорок один пакет и отправлен руководителям почтовых служб каждого из пятидесяти американских штатов и каждой из ста девяносто одной страны мира». Таким образом, хотя бы частицами своего бывшего тела она рассчитывала посетить все места, о которых мечтала.
Как только Вера умерла, Росс исполнил ее последнюю волю и сделал это с почтением, подобающим сыну. С каждой посылкой он отправлял небольшое письмо, в котором просил достойно захоронить прах матери.
Все получатели посылок с прахом Веры Андерсон отнеслись к просьбе Росса с пониманием. Разных людей со всех континентов связала невидимая нить солидарности: они организовали принятые в их странах церемонии и обряды как раз в тех местах, которые покойная желала посетить.
В результате прах Веры был рассыпан над озером Титикака в Боливии в согласии с традициями индейцев племени Аймара; над рекой перед королевским дворцом в Стокгольме; на побережье Хоо в Таиланде; в синтоистском храме Японии; на ледовых склонах Антарктиды; в пустыне Сахаре. Сестры милосердия из сиротского приюта в одной из латиноамериканских стран (статья не сообщает, в какой именно) молились за нее целую неделю, прежде чем рассыпать прах в саду, а затем уверовали, что Вера Андерсон стала для этого места кем-то вроде ангела-хранителя.
Росс Андерсон получил со всех пяти континентов, от представителей всех рас, национальностей и культур, фотоснимки, на которых запечатлены мужчины и женщины, почтившие память его матери и исполнившие ее последнюю волю. В таком разделенном — каким он видится нам — мире, где, как нам кажется, никто не заботится друг о друге, последнее путешествие Веры Андерсон способно вселить надежду. Оно свидетельствует о том, что в душе наших ближних — какими бы далекими они ни были по расстоянию — еще существуют уважение, любовь и благородство.
Есть желающие получить эту банкноту?
Кассан Саид Амер рассказал об одном лекторе, который в начале выступления достал двадцатидолларовую купюру и спросил:
— Есть желающие получить эту банкноту?
Несколько рук поднялось, но лектор уточнил:
— Прежде чем дать ее вам, я должен кое-что с ней сделать.
И стал усердно комкать и мять ее в руке, после чего снова спросил:
— Кто все еще желает получить эту банкноту?
Опять поднялись руки.
— А если я еще и так сделаю?
Он швырнул ее о стену и, после того как он упала на пол, пнул ее, наступил и снова поднял над головой. Теперь она была вся испачкана и измята. Он повторил вопрос, но руки по-прежнему поднимались.
— Это очень поучительный пример, — прокомментировал лектор. — Что бы я ни делал с этой бумажкой, она останется двадцатидолларовой банкнотой. Так и мы — сколько бы нас в жизни ни комкали, топтали, пинали, оскорбляли, несмотря ни на что, мы остаемся в той же цене.
