Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO
Человек обнял ее за плечо, и они вместе пошли дальше, но уже более умеренным шагом.
Женя, конечно же, понимала, что слова этого странного человека звучат как бред, но почему-то они были произнесены так, что хотелось им верить. Скорее всего, потому что сама она толком ничего не знала о себе. Не знала, как она появилась в Минске в тот самый вечер. Она сейчас вспоминало то странное веяние темной энергии возле монументального строения Оперного театра. Ну и, конечно же, ее похищение странным дедом, в квартире которого она впервые и познакомилась с «черной книгой».
— А кто этот дед? Ты убил его? — поинтересовалась Женя.
— Нет. Он скоро вернется опять, так что пошли быстрее, у нас совсем мало времени… — ответил человек в шляпе. Через несколько сот метров они подошли к какому-то дому с забитыми досками окнами. Человек несколько раз постучался в деревянную дверь, и она открылась.
На пороге стояла симпатичного вида девушка с хорошо уложенными волосами. На пустых родошковичских улицах она была чем-то вроде жемчужины. Жемчужиной, как это было понятно, ни для кого не видимой.
Когда они втроем оказались внутри ветхого домика на отшибе поселка городского типа, то Олеся, вдыхая сырой воздух помещения, к своему удивлению заметила, что здесь абсолютно ничего не было, кроме лестницы в самом центре. Ее ступеньки вели куда-то вниз, возможно, в подземное сооружение, сокрытое от глаз престарелого населения этой точки белорусской провинции.
29
Подвал больше напоминал забытую секретную лабораторию, наспех оборудованную в эпицентре какого-либо вооруженного конфликта. Слева стояло несколько сдвинутых столов с располагавшимися на них компьютерах. Мониторы были установлены на горизонтальных системных блоках, эра которых прошла лет десять назад. В мерцании экранов отражались монолитные лица операторов с наушниками на головах. Те барабанили по клавишам, отрешенные от всего происходящего. Казалось, что это вообще были роботы, в задачу которых не входила реакция на внешние раздражители. Пол был целиком устлан проводами, шаги по которым могли привести к утрате равновесия, поэтому ступать по такой технологичной поверхности нужно было с предельной аккуратностью, только для того, чтобы в секунду не оборвать всю ветхую и хаотическую коммуникацию. На заднем фоне помещение было уставлено шкафами. Единственное, что смогла разглядеть среди них Женя — какие-то пластмассовые контейнеры квадратной формы. В таких обычно хранили магнитные ленты с различными записями. Возле шкафов красовалось кресло, которое было как две капли воды похоже на те, что предназначались для пациентов зубоврачебных кабинетов. Один из Жениных сопровождающих подошел к креслу и сдвинул какой-то переключатель, подсвеченный одиноким диодом. Снизу кресла показался мягкий неоновый свет, своими импульсами осветивший обитые грубым дерматином подлокотники.
— Тебе нужно сесть на него и надеть наушники, — сказал Жене парень, убравший Степана Аркадьевича. Девушка, прекрасно понимая, что ничего другого ей делать не остается, повернулась спиной к креслу и аккуратно на него опустилась. Опершись на твердую спинку, она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Последнее, что она увидела в реальном мире — были облики недвижимых операторов, уставившихся в мониторы, на экранах которых мерцали различные иероглифы.
Один из троих человек, ее здесь сопровождавших, подошел к креслу и надел на голову девушки квадратные наушники. Он было хотел сказать ей, чтобы она закрыла глаза, но уже заметил, что это действие совершено девушкой безо всяких команд.
— Молодец, — отрапортовал парень скорее своим, чем ей. — А теперь приготовься к погружению.
Про себя Женя произнесла «да» и еще раз глубоко вдохнула сырого воздуха перед тем, как звук, отдаленно похожий на радиопомехи, пронзил ее слух, словно копье варвара.
Женя всей своей душой ощущала, как невидимая громадная птица, причиняя девушке неимоверные страдания, несет ее в острых когтях прочь из этого мира в далекую и необузданную неизвестность. Она не видела всего этого, но вспомогательные рецепторы и хороша развитая фантазия рисовали перед ней облик птицы. Когда Женя открыла глаза, то увидела себя стоящей на огромном убранном поле, которое, вероятно, еще совсем недавно было чем-то засеяно. Воздух был необычайно свеж, и девушке казалось, что он заряжен энергией и обладает вкусом. Воздух вызывал у нее ассоциации с кислым тестом, которое без присмотра оставил опьяневший от тоски одинокий хлебороб.
Она оглянулась по сторонам и увидела вдалеке грузовую машину. Машина, словно первый космический спутник, в одиночестве рассекала пространство, не увязая в сырой земле, напоенной первыми осенними дождями, которые порою так легко перепутать с густым туманом.
Женя двинулась по направлению к грузовику, в котором, быть может, находились люди. Водитель, вероятно, заприметил одинокую девушку в красном платье и тоже направился к ней.
Встретились они лицом к лицу рядом с большим валуном, который напоминал метеорит, покинувший небесную твердь.
Грузовик был старой модели и выкрашенный в зеленый защитный цвет. Его кузов пустовал — ничего кроме тента, грубо сложенного «в кучу», там не было. За рулем сидел невысокий полный мужчина в шляпе. Покинув салон машины, он подошел к Жене и сперва осмотрел ее с ног до головы, прежде чем заговорить.
— Шо тут делаешь? — спросил он с украинским акцентом.
— Не знаю. Ищу, — произнесла она и добавила: — Что-то.
— Ладно. Сидай, зараз поедем дальше, — предложил мужчина, и Женя села на место рядом с водителем. Следом за ней он, словно колобок, закатился в кабину и завел громкий двигатель военного грузовика.
— Меня Никитой зовут! — то ли нарочно, то ли непроизвольно окая, сказал мужчина. — Как ты сюда попала?
— Меня зовут Женей, — ответила девушка. — Наверное…
Далее последовало десятисекундное молчание.
— Так как ты сюда попала-то, дивчина? Там все оцеплено же нашими… — сказал Никита, периодически поглядывая то на Женю, то на безграничное поле, в котором копошился грузовик.
Хрущев вел машину порядка десяти минут, напевая какую-то украинскую народную песню, и, когда на горизонте показался большой одинокий дуб, приумолк.
— Как ты думаешь, этому дереву больше ста лет, или нет? — задал он вопрос после относительно долгого перерыва в общении.
Женя в ответ пожала плечами, и тогда вместо нее Никита продолжил:
— Они сказали: в полдень, на Тоцком полигоне, возле столетнего дуба, — со страхом в голосе произнес он. — Они сказали, чтобы я был один, потому что это очень важно и это только моя миссия.
После наступило молчание. Вероятно, Хрущев надеялся, что Женя «одна из них» и курсе всех дел, поэтому говорить ничего больше не придется (ибо она сама должна прояснить ситуацию). Но растерянный вид девушки ясно давал понять, что она совсем ничего не знает. Махнув рукой и сказав «ладно», Хрущев-таки решился поделиться с Женей государственными тайнами, в которые сам с трудом верил. Будучи по жизни человеком общительным, он заговорил первым:
— Мы недавно эту посудину в космос запустили. Она еще эти, как их там, сигналы подает из космоса, — начал серьезно говорить он. Но грубый акцент придавал комичность сказанному, посему Женя искренне улыбнулась.
— Так вот, они связались с нами и дали координаты вот эти самые. На этом самом полигоне, где нет ничего живого и быть не может из-за оружия нашего мощного. Сказали, рядом с дубом столетним. А мне говорят, значит, ребята наши коммунисты — мол, Никита Сергеич, ты совсем уж головой тронулся: нет на полигоне ничего живого, только земля сырая, взрывами перепаханная. Но сигнал то, Женечка, получен — вот и думай, что делать.
— Почему ты тут один? — прямо спросила Женя, по прежнему не ощущая себя частью происходящего.
— Они сказали, чтобы один я был, ради марксизма-ленинизма дело идет. Общество чтобы в новую формацию двинулось. Ну ты, думаю, знаешь все и так, дочка… — произнес Никита Сергеевич и вопрошающе посмотрел на Женю. Она ответить не успела, так как машина подъехала к мистическому дереву, и нужно было выходить.
Они вдвоем вышли. Хрущев громко хлопнул дверью и посмотрел на небо, ожидая увидеть там какой-нибудь самолет или иной летательный аппарат. Женя тоже машинально подняла глаза вверх и не увидела ничего, кроме абсолютной серости и нескольких облаков, что в тоскливом одиночестве бороздили воздушное пространство.
— Мы! — послышался голос сзади. Женя и Никита резко обернулись и увидели перед собой трех вытянутых существ, которые видом своим больше напоминали манекены из магазинов одежды на Западе. Вероятно, Никита Сергеевич был одним из немногих граждан СССР, которые могли эти манекены узреть в эпоху оттепели, так как являлся первым советским лидером, с официальным визитом посетившим Соединенные Штаты Америки.
