Анна Бялко - Сказки женского леса
Я вышел встретить ее к подъезду. На холоде хмель прошел, а когда я увидел ее, бегущую из соседнего дома в наброшенной на плечи пушистой шубке, совершенно невозможно красивую, прошел и кураж. Мы поднялись в квартиру, народ там к этому времени был уже хорош, я провел Полину к столу... Кто-то ляпнул что-то по поводу ее внешности, дескать, не дурак Женечка насчет девиц, кто-то предложил ей станцевать, где-то по краю пробежала девица в неглиже. Полина, отдать ей должное, ситуацию просекла мгновенно, обернулась ко мне и так посмотрела...
Этот взгляд уже не был удивленным. Такими взглядами дворяне-аристократы останавливали крепостные бунты. Я никогда, ни до, ни после, не верил, что простой взгляд, без слов, может убивать...
Бормоча извинения, я увел ее на кухню. Налил сока. Предложил сигарету. Вытолкал за дверь кого-то из особенно пьяных приятелей, желающего продолжить знакомство. Полина высокомерно молчала. Я нашел ее шубку в неразберихе прихожей, проводил до дому. Даже извиняться казалось бессмысленным. Уже открыв ключом свою дверь, Полина вдруг обернулась ко мне, посмотрела в глаза, сунула руку в карман, вытащила оттуда и вложила мне в ладонь нечто, маленькое и шуршащее, со словами: «Возьми, пригодится». Хлопнула дверью и исчезла. Я разжал ладонь. На ней белела пачка презервативов.
После этой истории мы совершенно перестали контактировать. Я на несколько лет потерял из виду всех бывших одноклассников, жил, учился, влюблялся – все путем, как положено. Про Полину даже не вспоминал почти, разве что неосознанно – выделяя взглядом из толпы длинноногих блондинок с разлетающимися кудрями, так, с другой стороны, кто ж их не любит...
Через несколько лет – четыре? пять? – кто-то решил устроить вечер встречи бывших одноклассников. Меня тоже занесло туда каким-то боком – жил близко. Были там и Полина с Татьяной. Вечер встречи быстро перетек в банальную пьянку. Полина, незадолго до этого родившая первенца и выглядевшая блекло и заморенно, мрачно сидела в углу и довольно скоро ушла. Как-то естественно получилось, что осиротевшая Танька общалась весь вечер в основном со мной. Трепаться с ней было легко и интересно. После пьянки я проводил ее до дому, и мы договорились на днях пересечься. Встречи эти из эпизодических постепенно стали регулярными – Татьяна ни на что не претендовала, ничего не требовала, только понимание и легкий юмор – словом, свой человек.
Она как раз заканчивала учиться в финансовом институте, у нее начиналось распределение, а я уже знал место своей новой работы. Свой человек полезен всем и всегда – слегка подсуетившись, мне удалось устроить Таньке распределение в ту же контору. Честное слово, я абсолютно не думал тогда ни о какой Полине, эта мысль даже на пятом уровне не мелькала, мне просто хотелось, во-первых, помочь Таньке с работой, и, во-вторых, начать делать свою команду.
Нашей конторой была крупная внешнеторговая организация, а годы были – самый конец восьмидесятых, зарождение капитализма в России и дележ сфер влияния. Мы были молодые, жадные и рьяные – господи, какие дела мы воротили тогда...
Через Таньку до меня доходили отрывочные сведения о Полине – замужем, развелась, дети, работа... Я, в общем, пропускал их мимо ушей. Как-то я даже увидел ее – она забегала за чем-то к Таньке в контору. Красивая снова была чертовски, и какая-то очень свободная, вся в полете – кудри, ноги, юбка парусом. Мимолетное виденье... Вскоре я услыхал, что она уехала из страны с очередной волной эмиграции.
Прошло еще лет десять. Нет, побольше. Жизнь как жизнь, у каждого своя. Я создал собственный банк, женился, купил дом, родил сына, развелся, все продал, погорел на кризисе, поднялся снова. Много всякого было – годы-то какие. С Танькой мы в какой-то момент потерялись, хотя я иногда жалел об этом – наверное, мне надо было жениться на ней, исключительно свойский был человек, но что ж поделать – нравились мне длинноногие блондинки...
Моя жена была в этом смысле ничуть не хуже. Не хуже кого – черт его знает, не хуже – и все. Ноги, шея, светлые кудри, курносый нос. Какой-то, наверное, был там и интеллект – все-таки ИнЯз закончила, не знаю. Сперва казалось, что я ее люблю, потом привык, потом надоело. При разводе пришлось отдать ей квартиру с машиной. И сына, к сожалению, тоже. Сын у меня – отличный пацан, я с ним вижусь раза два в неделю и беру иногда на выходной. А квартиру я себе купил – в центре, в старом доме с высоченными потолками, темную и извилистую. И мебель подобрал как надо – теперь каждый дурак понимает, какой это кайф.
Вы-то небось уже догадались, что моя квартира – слепок с давнишней Полининой. И ждете с нетерпением ее нового появления на моем горизонте. А я совершенно не ждал. И даже не узнал ее голос в телефонной трубке, когда, уже в новом тысячелетии, раздался этот звонок. Ее, впрочем, это не удивило – она на такое узнавание и не рассчитывала, о чем сразу и заявила.
– Добрый день, Евгения будьте добры.
– Это я.
– Женечка, привет. Ты меня не узнаешь, и думать нечего. Меня зовут Полина Быстрицкая, мы с тобой в школе вместе учились, вспомнил?
Тут я конечно, вспомнил, и, надо сказать, страшно обрадовался. Привет-привет, как жизнь, неплохо бы встретиться через столько-то лет...
– Надо, конечно. Я за тем и звоню. Вот, вернулась в родные палестины, мы тут с Танькой пересеклись, на тебя бы тоже с удовольствием посмотрели. Давай договариваться.
Встретились мы втроем через пару дней. Татьяна почти не изменилась, даже стала интересней с тех пор, как я ее видел последний раз, а Полина... Пушинкой она, пожалуй, уже не была. И длинноногой блондинкой, наверное, тоже. Взрослая баба, классно подстрижена, дорого одета – но ничего сверхъестественного. А через десять минут все это стало совершенно неважно. Мне давно ни с кем не было так легко и интересно трепаться.
Ей, совершенно чужому человеку, которого не видал больше десяти лет, да еще в Танькином присутствии, я как-то незаметно, под рюмку, рассказал о своих напрягах на работе, о разборках с конкурентами, о ссорах с бывшей женой, о дуре-любовнице, о тоске по сыну, о здоровье родителей, не помню, о чем еще – и она слушала, не просто внимательно, а как-то замечательно слушала, и все понимала, и я чувствовал себя одновременно героем-любовником на коне и маленьким мальчиком под маминой рукой.
Расставаясь, я записал все ее телефоны – домашний и мобильный, и обещал позвонить. И позвонил – в тот же вечер, якобы спросить, как она добралась. И мы проговорили в ночи – был второй час ночи – еще минут сорок.
И я еще не раз звонил ей, и заходил к ней, и мы... Это были странные, очень необычные, по нашим-то временам, отношения. «Наш противоестественный союз», – шутила сама Полина. Во-первых, сразу скажу – никакой койки там и близко не было. Мы куда-то выбирались, реже вдвоем, чаще втроем, с Татьяной. Ее роли во всем этом я так и не понимал, но общаться было забавно. Впрочем, обычно мы сидели у Полины – она не любила ни баров, ни ночных клубов, ни кабаков.
– Глупости все эти ваши забегаловки, – говорила она, морща нос. – Готовлю я вкуснее, стоит это дешевле, поесть можно в тишине и ногами перед мордой никто не трясет. Кроме того, у себя дома я захотела, выгнала вас, и пошла спать. Я по ночам спать люблю, а не шляться по злачным местам.
Там было двое детей, уже довольно взрослых – сын лет шестнадцати и дочь, чуть помладше. Они иногда появлялись, присаживались к столу, что-то съедали и исчезали в глубине квартиры по своим делам. Мужа не наблюдалось, спрашивать напрямую у Полины я не решался, а от Таньки ничего определенного добиться не удалось.
Зайти к Полине можно было практически в любое время дня – и вечером, и с утра. Она жила теперь не в том, родительском, а в новом доме, попроще, но все равно удобно расположенном – дорога туда от моей работы занимала минут пятнадцать. Мне случалось, проезжая мимо по делам, заскакивать к ней часов в двенадцать утра – на чашку кофе. Чем она занималась – было для меня загадкой, но деньги в доме явно были – судя по тому, что стояло на столе, и что было одето на Полине и детях, и машина у нее была не из дешевых, а компьютер, занимающий вместе с прибамбасами два письменных стола, стоил небольшое состояние. С другой стороны, квартира явно требовала ремонта – не то что европейского, но хоть обои поменять... Дверцы шкафов не закрывались, краны текли. Полина, казалось, всего этого просто не видит. Я спросил как-то у нее об источниках дохода, скорее в шутку, и нарвался на шутливую же, но суровую в своей основе отповедь.
– Не будучи резидентом, дорогой, я даже с налоговым инспектором избегаю бесед на эти темы.
Я сначала не понял.
– Каким резидентом? Ты что, шпионишь, что ли, помаленьку?
– И это, конечно, случается в моей бурной жизни, но в данном конкретном случае «не резидент» означает, что я не плачу тут налогов, поскольку не являюсь постоянным жителем этой замечательной страны. Кстати, именно поэтому меня и не волнует состояние здешней сантехники.
