Марина Юденич - «Титаник» плывет
— Информацию обо всех пожилых одиноких дамах, которые живут в «The Dorchester» четыре дня. Максимум. А минимум — один. Она могла поселиться там вчера. Или позавчера. Или три дня тому назад. В любом случае подходящих персон должно быть не так уж много. К тому же следует иметь в виду, что наша дама скорее всего изъясняется с заметным французским акцентом.
— Это все, сэр?
— Нет, парень! Это не все. Плохо, что ты сам не в состоянии сообразить, что еще надлежит сделать незамедлительно, как только появится нужная информация.
— Простите, сэр?
— Позвонить в Скотленд-Ярд, дубина!
— Дудки! Достаточно и того, что мне придется заняться их работой.
— Побойтесь Бога, генерал! Основная работа досталась Полли.
— Это правда. Послушайте, миссис Вронская…
— Мисс. Но вы можете называть меня Полиной. Или Полли, как Стив.
— Благодарю. Не забудьте в таком случае, что меня зовут Джон. А теперь скажите, Полли, вам нравится Лондон?
— Странный вопрос. Лондон, по-моему, принадлежит к числу городов, которые не могут не нравиться.
— Допустим. Спрошу по-другому: вы хотели бы здесь остаться?
— Интересно, в каком качестве?
— В том же, что и сейчас. Блестящая — согласен! — но все же авантюра с «Титаником» закончится. Рано или поздно. Так или иначе. Я предлагаю вам долгосрочный контракт. Четыре… или, пожалуй, пять тысяч фунтов для начала вас устроят?
— В месяц?
— В неделю, разумеется.
— Вы совсем не знаете меня…
Пришла пора усмехнуться генералу Томсону.
Стивен тоже не сдержал улыбки. Легкой. Едва уловимой. Полина, впрочем, заметила обе. Но нисколько не обиделась.
Предложение Джона Томсона тем не менее осталось без ответа.
7 апреля 2002 года09 часов 40 минут
В порту Саутгемптона всегда многолюдно. Удивляться тут нечему. Морские ворота Великобритании, обращенные на юг, — вот что такое Саутгемптон.
Огромный порт принимает огромные лайнеры. Это тоже логично. Сюда доставляют нефть для Фоли [51] и тонны грузов для Большого Лондона. Мегаполис прожорлив — порт работает без устали, не зная ни отдыха, ни сна.
Впрочем, Саутгемптон многолик.
Чумазая физиономия трудяги соседствует с породистым ликом аристократа.
Здесь стартуют международные регаты из числа наиболее престижных. Отсюда уходили в «Tall Ships» — легендарную «гонку века» — знаменитые парусники.
Роскошные круизные лайнеры швартуются у причалов Саутгемптона, и — Бог ты мой! — какие только люди не ступали на эту мостовую!
Земные звезды — сиянием своей славы, мерцанием драгоценностей, фейерверком биографий, — они бросали вызов звездам небесным. И порой затмевали их. Правда, ненадолго.
Было воскресенье, но это обстоятельство никак не сказывалось на здешнем распорядке. Море не знает выходных — работа в порту кипела.
И все же одно столпотворение обращало на себя внимание. Сотни зевак стекались сюда несколько дней кряду, с той самой поры, когда гигантский лайнер пришел из Белфаста и встал у причала № 44.
Здесь же постоянно дежурили операторы крупнейших телекомпаний, изрядное количество фоторепортеров, увешанных сложной дорогой аппаратурой. Любителей, вооруженных примитивными «мыльницами», было, впрочем, ничуть не меньше. А скромные VHS, похоже, всерьез собирались составить конкуренцию последним разработкам цифровых Betacam.
Этим утром упрямое ожидание обернулось наконец удачей: «Титаник» распахнул свои трюмы — началась стремительная погрузка продовольствия, припасов, багажа. Тут было что поснимать и на что поглазеть. Зеваки напирали друг на друга, толкались, ссорились, но тут же мирились, сообща смакуя подробности увиденного.
Только что толпа восхищалась надменной грацией вороного ахалтекинского жеребца, заботливо укрытого драгоценной попоной. Два крепких араба с трудом удерживали его на поводу — конь храпел, высоко закидывал голову, возмущенно взбрыкивал. Принцу Ахмаду из династии аль-Сауди он обошелся в шесть миллионов долларов. Однако это было не столь уж важно. Члену семьи, добывающей четверть мировой нефти, шестизначные цифры были нипочём. Просто его высочество души не чаял в скакуне и не желал с ним расставаться. К тому же на «Титанике» был прекрасный манеж для верховой езды.
Восторг зевак недолговечен.
Он вспыхивает ярко, как ослепительный бенгальский огонь, но так же стремительно угасает.
Норовистое животное еще гарцевало у всех на виду, но интерес к нему иссяк.
Люди заприметили новую игрушку. И не могли оторвать от нее глаз. Маленькое, приземистое чудо отдаленно напоминало автомобиль. С тем же успехом оно могло сойти за миниатюрный космический корабль.
Скульптурное изображение или деталь авангардного интерьера — параноидальный плод дизайнерских забав.
Автомобильное начало можно было заподозрить при известной доле фантазии.
Память при этом услужливо нашептывала: «Формула-1».
И никак иначе.
В толпе, однако, оказались люди бывалые. Профессиональные зеваки порой обладают энциклопедическими знаниями. И в чем-то даже превосходят подлинных энциклопедистов.
Те черпают информацию из книг.
Эти предпочитают собственные наблюдения.
Сразу несколько голосов уверенно произнесли:
— «Lotus»!
Секундой позже последовали дополнения.
Вопросы.
И уточнения.
Словом, развернулась дискуссия.
— Точно, «Lotus». «GT-1».
— Движок у него турбо?
— Турбо, восьмицилиндровый.
— Кто, интересно, катается на таком красавчике?
— Одна грязная шлюха в Голливуде. Сука высшего класса!
— Не трепись, если не знаешь. У До-До — вишневая «Bizzarini».
Спор был жарким, но коротким — истина так и не успела родиться.
Черный «Lotus» исчез во чреве «Титаника», овеянный тайной.
Причал всколыхнулся навстречу новой диковинке.
8 апреля 2002 года02 часа 10 минут
В глазах у Алекса Гэмпла рябило.
Впрочем, это было еще не самое страшное. Рябь в голове. Вот что донимало его всерьез. Странное, необъяснимое смятение накатило несколько дней назад — в первых числах апреля. Без видимых причин. Оно возрастало, в итоге обернувшись тревогой.
Невнятные, обрывочные мысли стаей испуганных птиц метались в сознании. Связать их воедино Алекс не мог.
сколько ни пытался. Обратиться к кому-либо за помощью — тоже.
Как передать словами то, что не поддается осмыслению?
С наваждением он сражался в одиночку.
Впрочем, некоторые путеводные нити обнаружились сразу. К примеру, он совершенно точно знал, с чем именно связан испуганный трепет души.
Нострадамус.
Загадочная, таинственная личность. Почти миф. Феномен, объяснение которому не найдено и поныне.
Разумеется, Алекс трепетал и прежде, всякий раз, когда случалось прикоснуться к тайнам зашифрованных посланий, и уж тем более — разглядеть что-то новое в сплошном тумане мистических грез провидца. Однако ничего подобного сейчас не происходило.
Последнее время Алекс часто думал о том, что провидение сыграло с ним довольно жестокую шутку.
Фантастическая удача поначалу подарила ему крылья, и он вознесся до небес. Неизвестные катрены вынырнули, казалось, из самой Леты, мрачной реки забвения, и стали для Алекса настоящей золотой рыбкой. Впрочем, золотой рыбкой оказался скорее Энтони Джулиан, который не просто разрешил ему работать с бесценным манускриптом, но согласился к тому же оплачивать эту работу. Весьма щедро, надо заметить.
Что же это было, если не подарок судьбы?
Счастливая волна не просто подбросила Алекса вверх — она унесла его далеко вперед. Тайна первого катрена была раскрыта.
Второй — не без участия лорда Джулиана — был истолкован довольно правдоподобно.
Но позже — стремительный вал, как полагается, вырвался на простор, успокоился, улегся, растворился в огромной массе воды. Везение кончилось, эйфория прошла.
Алекс больше не парил в поднебесье.
Вокруг бурлила, приближаясь к точке кипения, работа — дерзкий проект, обязанный ему своим рождением, близился к завершению.
Известность пришла намного раньше.
Но радости не было.
Лихорадочную круговерть событий Алекс наблюдал отстранение, вроде бы издалека, из своего, особого мира. Не заражаясь энергией, не разделяя восторгов и не питая надежд.
Так одинокий бродяга на мокрой, выстуженной улице меланхолически разглядывает сквозь витрину уютный мирок маленького кафе. Мысль о том, чтобы присоединиться к беззаботным людям за столиками, вероятно, покажется ему дикой. Он не завидует им и не питает злобы. Просто живет совершенно в другом мире. И совсем не торопится его покинуть.
Жизнь в этом мире была не слишком весела, но достаточно спокойна.
Смятение подкралось неожиданно. И ударило в набат.
Алекс заметался, чувствуя, как земная твердь медленно расползается под ногами. Бездонное, жуткое подземелье хищно разевает черную пасть. Будто воочию видел он себя стоящим на краю этой пропасти.
