Назира Раимкулова - Останься со мной навсегда
Небольшой вагончик, переделанный под магазин, стоял в конце улицы, где раньше стояла колонка. Сейчас колонка не работала, и только ржавый остов трубы торчал из потрескавшегося цементного цилиндра, говоря, что когда то здесь была вода.
В магазинчике было душно. Продавщица лениво зевая, безучастно наблюдала за редкими покупателями и прохожими. Увидев трех приближающихся к её хозяйству особ, она несколько оживилась. Вошедшие, видимо, уставшие с дороги и от жары, стали разглядывать витрину с напитками. Одна из них, интеллигентного вида, ухоженная женщина, протянув купюру, попросила минеральной воды и одноразовые стаканчики. Продавщица поставила на прилавок пластмассовую баклажку и три белых стаканчика, затем, отсчитав сдачу, посмотрела на покупателей и спросила:
— Что-нибудь еще?
— Нет, спасибо… А вы не подскажете, здесь у вас на улице нет такой Наристе Арстанбековой, она беременная, мы вот ищем её, — спросила Тамила.
У продавщицы изумленно округлились глаза:
— Как вы сказали фамилия у неё?
— Арстанбекова.
— Не, не знаю такую… Беременная говорите? Видела я тут одну, ходила по вечерам гуляла, только вот дня два-три, как не видно её. Может, уехала, а может, родила, кто её знает…
— Да, нет, наше еще не должна родить, у неё срок в конце июля… — сказала скорее, успокаивая себя, Анара.
— Ну, тогда не знаю… Вам надо у бабушек местных поспрашивать, они тут всё знают, — продавщице стало неинтересно, и она снова уселась на свое прежнее место, давая тем самым понять, что разговор исчерпан.
Не зная у кого больше спросить, троица решила вернуться к дому и дождаться кого-нибудь, кто мог бы что-то знать. Они остановились около забора, в тени небольшой сирени, которая уже начинала отцветать.
Через два с половиной часа, жара стала спадать, улица все также была безлюдна, и только старая дворняга однажды прошмыгнула мимо забора, неся в зубах трофей.
Послышался звук открываемой двери, женщины оглянулись, это из соседнего дома вышла молодуха с ребенком. Она взглянула на приезжих и, не обращая на них никакого внимания, усадила свое чадо на коляску. Жаныл эже решила спросить у неё:
— Эээ, здравствуйте!
— Здравствуйте, — ответила молодуха дружелюбно, улыбаясь.
— Вы не подскажете, Наристе здесь живет?
— Здесь, я её недавно видела, — молодуха заулыбалась, — а вы меня помните?
Жаныл эже удивленно разглядывала молодую женщину, затем пожав плечами, покачала головой — Нет, честно говоря, я не знаю…
— Я дочь Гульзинат Болотбаевой.
— Да? Ну, надо же, ты дочка Гульзинат? Такая большая уже? — заулыбалась в ответ Жаныл эже, — я же давно уехала отсюда, как только замуж вышла, так и уехала. Как мама-то поживает?
— Нормально, она сейчас с отцом в России, работают там, у них свой контейнер на Измайловском рынке в Москве, вот квартиру брату купили в Бишкеке, скоро приедут, женить его будут. А я вас помню по фотографии, — снова улыбнулась молодуха.
— Аааа, — протянула Жаныл эже, — ну, ты привет передавай маме своей от меня. Такты говоришь, Наристе здесь живет, да?
— Да, да вы вон у тёти Иры спросите, они всё время общаются, я их часто вижу тут. — Молодуха распрощавшись с Жаныл эже и показав им дом тёти Иры, ушла.
Дверь долго никто не открывал. Затем послышалось старческое бурчание и шлепанье ног. Калитка открылась, на пороге стояла тётя Ира. Увидев незнакомцев, она спросила:
— Вам кого?
— Здравствуйте, мы тут Наристе ищем… — Жаныл эже улыбнулась.
— Что же вы так поздно стали искать её? — брови на морщинистом лбу тёти Иры сомкнулись, — поздно, поздно…
— Почему поздно? — удивилась Анара.
— А вы кто ей будете? — поинтересовалась тётя Ира.
— Я дочка её… — опустила взгляд Анара.
— Дочка? — удивилась женщина, — она мне про дочку не рассказывала, не было у неё детей… Эх, дочка… — вдруг из старушечьих глаз покатились слёзы. — Как же ты мать свою бросила одну? А теперь ищешь её… поздно, поздно… — снова покачала головой тётя Ира.
— Почему поздно-то? — снова переспросила Анара, под сердцем вдруг неприятно защемило.
— Потому и поздно, что нет Наристе… — тихо произнесла соседка.
— То есть как нет? Она что уехала? — теперь Тамила удивленно подняла брови.
— Можно и так сказать, покинула она нас, касатка…
Встревоженная Жаныл эже вдруг вспылила: Да, не говорите вы загадками! Куда уехала, когда?
— Умерла мамка твоя. Дня два как. Что же ты так поздно мать кинулась искать-то? — с укоризной посмотрела тётя Ира на девушку.
— Умерла… — у Анары земля стала уходить изпод ног, неужели через такие муки она прошла, чтобы обрести мать и тут же потерять, сколько несказанных слов она держала в себе, чтобы при встрече упасть и просить прощения у неё? Анара прислонилась к стене. Она не могла плакать. Она просто не верила услышанному.
Тётя Ира тем временем зашла в дом и вернулась с ключами от дома, она протянула их Жаныл эже и, не сказав больше ни слова, закрыла перед пришедшими дверь. Слишком много на своем веку она повидала смертей и сейчас больше не хотела быть свидетелем чужой боли.
В день, когда Наристе родила, тётя Ира, сварив ей куриный бульон, отправилась в роддом, а приехав, узнала жуткую весть. Она не могла забрать тело Наристе, потому что не являлась её родственницей, но предупредила врачей, что у неё есть муж, который в командировке и должен вернуться. Тело Наристе отправили в морг, а ребенка в отделение для недоношенных детей. В паспорте стояла печать Загса о регистрации брака с Арстанбековым А.М. Документы умершей, главврач больницы положил к себе в сейф.
Зайдя в дом, Анара почувствовала знакомый запах духов Наристе, он еще не успел исчезнуть. На столе стояла недопитая чашка и недоеденный бутерброд, который ссохся. Обстановка стояла угнетающая, усугублявшаяся тихим тиканьем настенных часов, словно напоминавших о скоротечности и бесповоротности времени.
Анара прошла в спальню. Аккуратно застланная кровать, настольная лампа на прикроватной тумбочке, чисто, уютно и одиноко. В книжном шкафу стопкой лежат старые фотоальбомы, рука Анары машинально к ним тянется и достает. Она садиться на пол возле кровати матери, даже не осмелясь присесть на край её последнего ложа. Анара смотрит на снимки и ничего не видит, только слезы тихо капают на страницы «кап-кап». Тамила и Жаныл эже о чем-то полушепотом говорят в другой комнате, но сейчас Анара хочет побыть здесь наедине с мамой, с её памятью. Вдруг взгляд девушки останавливается на одном из снимков, точно такой же она недавно вырезала из домашнего альбома отца. Это, то классное фото, где во втором ряду сверху она нашла своего двойника, теперь все понятно, что это был знак, а Анара не поняла и приняла это за игру воображения, приняв за двойника свою родную мать. Она не узнала в той фотографии юной Наристе, потому что годы изменили её, и она вряд ли догадалась бы, что это именно Наристе. Но глядя на этот альбом, Анара поняла очевидные вещи, со всех юношеских фотографий на неё смотрела её мама. Теперь в памяти Анары всплывали моменты, когда Наристе с заботой укрывала её больную покрывалом, поила её чаем с малиной, её капризную и бестолковую девчонку, так и не понявшую и не увидевшую настоящую материнскую любовь. Ей пришлось заплатить слишком дорогую цену за свою циничность и равнодушие.
Раньше всех пришедшая в себя Тамила отправилась узнать у тёти Иры, где Наристе. Она вернулась через несколько минут и ошарашила новостью, что у Наристе родилась дочь и что она находится в отделении для недоношенных детей. Всех троих накрыло волной смешанных чувств. Собравшись, они отправились в областной роддом.
Тамила, представившись наблюдающим врачом Наристе, долго разговаривала с главным врачом, после чего, выйдя из кабинета, сказала Жаныл и Анаре, что договорилась насчет тела Наристе и девочки.
Анара, заплаканная и притихшая, выполняла все указания Тамилы.
Через день состоялись похороны Наристе. Её похоронили возле Канта, недалеко от могилы её матери. Собрались лишь соседи, знавшие мать Наристе, и несколько человек, учившиеся с ней в одной школе. Юрту устанавливать не стали, не нашлось даже плакальщиц, которые могли бы оплакать усопшую. Как правило, церемонией похорон занимались близкие родственники, но ни Жаныл, ни Тамила, ни даже Анара не имели никакого понятия кого звать, к кому обращаться. После погребения всех присутствующих пригласили в дом, где была прочтена заупокойная молитва местным имамом. В течение недели двери дома Наристе не закрывались, каждый день приходили люди, знавшие покойную. Тамила ежедневно посещала новорожденную девочку, забрать из роддома они не имели права, поэтому решили дождаться приезда Атая, который должен был вернуться через десять дней.
