Вера Чайковская - Мания встречи (сборник)
Отвернувшись от Олега, Сол, окруженный приятелями с бокалами в руках, вдруг приметил еще одну знакомую физиономию. Это тот худой, неразговорчивый субъект, которого он недавно встретил у подъезда и потом ехал с ним в лифте. Он быстро ходил от картины к картине, словно ни одна была не в силах удержать его внимание. Почувствовав взгляд Сола, он обернулся. Их взгляды скрестились, и незнакомец попытался дружески улыбнуться. Но улыбка перешла в кривую ухмылку, и субъект резко и очень невежливо шагнул куда-то в сторону. Солу было на него наплевать, он искал глазами его спутницу. Не сам же он сюда пришел! Его наверняка привели. И только Сол почти различил в толпе живое лицо Лили (как она узнала про его выставку?), к нему неторопливо приблизился солидный господин в темном костюме и при галстуке. По виду, одежде, гладкому ухоженному лицу без всякого выражения это был человек дела, бизнесмен.
– Вы Соломон Кривин? – низким голосом с какими-то бархатистыми обертонами спросил господин, глядя Солу прямо в лицо.
Сол улыбнулся (кто тут его не знал?).
– Не ошиблись.
Господин продолжил без паузы:
– Ваша выставка мне понравилась. И есть деловое предложение.
– Все переговоры ведутся с владельцами галереи, – нетерпеливо проговорил Сол, отыскивая глазами Лилю или женщину, на нее похожую… В самом деле, она ли это? Какая-то необычная прическа. И что она делает у стола с закусками? Она никогда не ест на вернисажах!
Бизнесмена нетерпеливый тон Сола не смутил.
– В прайс-листе этой картины нет.
– Значит, не продается, – отрезал Сол. Он начал догадываться, о какой картине речь. Да что они, все с ума посходили? Или впрямь от нее идут какие-то особенные флюиды?
– Я бы все же хотел продолжить разговор, – спокойно сказал бизнесмен. – Не думаю, что для вас безразлична сумма, которую я мог бы заплатить.
– Речь о женском портрете? Вы о нем?
– Вот именно. Именно о нем.
– Не продается, – почти выкрикнул Сол.
Приятели, галдящие рядом, подняли головы и взглянули на него с недоумением. Он им всем ослепительно улыбнулся. И слегка, по-актерски, поклонился, паясничая.
Бизнесмен подошел почти вплотную к Солу, и его губы выдохнули цифру.
Таких денег за одну картину Сол не получал никогда. Продажа могла бы изменить его сегодняшнюю плачевную ситуацию. Он бы наконец выкупил дом в Америке, достроил много лет как начатую дачу в Подмосковье, определил Андрея в престижный частный колледж. И все это спокойно, без рывков и сверхусилий. Просто продать одну картину.
– Не продается, – хрипло проговорил Сол.
Бизнесмен помедлил и удвоил сумму.
– По… подумаю, – сказал Сол в некотором замешательстве.
Они обменялись визитками, и бизнесмен сразу куда-то исчез, словно это был дьявол, пришедший его искушать. Звали дьявола благородным еврейским именем Иосиф. Иосиф да еще Гутман.
Сол обегал всю галерею, но ни Лили, ни ее знакомца не встретил. Вероятно, они успели уйти. Зато Олег все так же стоял, как приклеенный, у портрета. Сола он стал раздражать. Он от него поскорее отбежал.
Приятели поднесли ему бокал шампанского. Он выпил. Поднесли еще. Жена еле довела его до машины и сама села за руль.
Глава 5
На другой день, проспавшись после выставки, Сол взял из стоявшей на столе вазы с цветами две красные розы. Одну из суеверия выбросил (чтобы оставалось нечетное число), а с другой в руке спустился вниз на один этаж. Было воскресенье, Лиля наверняка дома. Открыла она не сразу. Заставила его ждать на лестнице, пока переодевалась и прихорашивалась. Наконец открыла, показавшись в дверях в светлых тонов девчоночьем платье.
– Цветешь, как роза, – хмуро сказал Сол, протягивая цветок. – Можешь воткнуть в волосы, как Кармен. Ты же, кажется, из испанских евреев?
– Это догадки. Я все сочинила. Но когда читаю народные испанские романсы, словно все узнаю. Ты не поверишь – рыдаю.
– Поверю. Одинокая женщина с больной старой теткой на руках. Да еще в наше тяжелое время. Я сам бы все время рыдал.
Она перестала улыбаться.
– Зачем ты мне это говоришь? Хочешь обидеть?
– Хочу! – Он не мог уже остановиться. – Тебе просто необходимо замуж! Одна ты не выживешь!
– И за кого? За тебя?
– Себя я не предлагал никогда. (Это правда. Все его браки заканчивались катастрофой. Он боялся за их с Лилей очень хрупкие и такие важные для него отношения.) Ты знаешь, что я женат и у меня куча детей. И вообще… Может, тебе выйти за того?..
– За кого?
– Того, который… я видел его в лифте. И на выставке.
Она вспыхнула.
– Что ты в этом понимаешь? В моей жизни?
– Понимаю, что ты пропадешь! И ты перестала быть откровенной. Я-то перед тобой, как на духу. (А вот это неправда. Рассказывает только о внешних событиях и ничего о внутренних, тайных.)
– Я говорю тебе правду. Но не всю.
– Ага, то есть все время неправда. Но хоть созналась.
– Ненавижу, когда мне хамят. Я бы за тебя никогда не вышла! А художник ты прекрасный. Выставка мне очень понравилась.
– Отчего же не подошла?
– Вокруг тебя была такая толпа! И я была не одна.
– Я видел. Кто он?
– О, еще один ужасный человек. Когда-то он мне говорил о своей немыслимой любви, а потом вдруг исчез. И вот снова появился.
– Лиля, ты уверена?..
– Ах, Сол, я давно ни в чем не уверена. Меня вот с работы выгоняют.
– Как это?
– Да вот так! То есть не выгоняют пока, но если я останусь, то обязательно выгонят. Пришла новая директриса, по виду просто дворничиха. И на педсовете говорила исключительно про уборку классов и школьной территории. С ней я работать не смогу. Нужно срочно искать другую школу.
– Предложил бы тебе место в моей бригаде, да ты слишком хилая. (Он не добавил, что жена, работавшая в этой бригаде, ни за что бы этого не потерпела.)
– Ну нет! Я стараюсь работать по специальности.
– Сеять разумное, доброе, вечное…
– Не язви!
– Только из этого ничего хорошего не получается. Как сама видишь. Уже столько после перестройки, а все хуже и хуже. И куда ты пойдешь?
– В любую окрестную школу. Я привыкла приходить с улицы. Без всяких рекомендаций.
– Я бы тебя не взял. Какая-то дамочка в брючном костюме (а ты не слышала, что в школе для учителей собираются ввести дресс-код? Юбку и блузку, как пионеркам?). Да еще без семьи. Печатает статьи в умных журналах. Современной школе не нужны такие учителя. Ей нужны смирные граждане, чтобы никаких вольных мыслей. И все время начальству «под козырек».
Она вдруг разрыдалась.
– И всегда, всегда ты так… Вместо того, чтобы как-то успокоить…
– Да, я не умею. Не умею. Прости. Может, тот умеет?
Она сквозь слезы улыбнулась.
– Его самого нужно постоянно успокаивать. Он говорит, что гораздо слабее меня.
– Зачем он тебе, Лиля? (Ему хотелось продолжить: «Разве тебе не хватает меня?»)
Она ничего не ответила, пошла в ванную и появилась припудренная и повеселевшая.
– Как-нибудь проживем!
Тут ее позвала тетка, и Сол поспешил уйти.
«Все не так, все не так!» – вертелось в голове. Сердце не только не успокоилось, а сильнее заколотилось. Вечное его нервическое сердцебиение. Из них троих, может быть, он – самый слабый?
В тот день оно зачастило еще сильнее, так как вечером нагрянули без предупреждения американские дочки. Решили сделать сюрприз дорогому папочке. А мать им в этом потворствовала. Потратили на самолет все деньги, которые он послал им на жизнь. И какие смелые, дурехи! В аэропорту взяли такси, переплатив вдвое. Лучше бы он их встречал!
Машка и Дашка были погодки, шестнадцати и пятнадцати лет. Обе беленькие, разбитные и узенькие, как балерины. Обе с хитренькими и тоже узенькими личиками и наивно-жесткими, какими-то кошачьими глазами. И грация у них была кошачья – плавная и одновременно пружинистая.
Галя их ненавидела, и сейчас она демонстративно скрылась в своей комнате.
А Андрей, по своему обыкновению, стал тянуть их за легкие коротенькие юбочки.
– Уходите, уходите, каракатицы! Вы нам не нужны!
Девчонки смеялись и щелкали его по круглому «пуговичному» носу.
И висли на «дорогом папочке», щебеча, целуя, выпрашивая подарки. О, им так много нужно! И новый компьютер, и айпад, и новую машину. Хотя бы пока одну на двоих. Машка на ней будет возить Дашку в школу, когда ей выдадут права. А это очень скоро. И когда Дашка поступит в художественный лицей. Она уже посещает некоторые занятия и учится лепке из пластилина. Ее пригласили сниматься в школьном фильме. И там она сначала в роли мафиози – с чулком на голове. А потом снимает чулок – и такая сразу хорошенькая! В нее по фильму влюбляется один военный моряк. Он тоже мафиози.
А у мамы, между прочим, совсем нет денег. Ее новый друг ничего не зарабатывает. Потерял работу или вообще никогда не имел. Она говорит: «Езжайте к своему Солику, он вам все даст». Мы и приехали.
