Филип Дик - Голоса с улицы
– Мы опробовали различные способы офсетной печати, – самостоятельно произнес его голосовой аппарат. – Конечно, для того вида продукции, что мы представляли, не существовало широкого рынка. Мы не нашли массового спроса… да это и неудивительно.
Сгорбившись за столом, Дейв Гоулд даже не подавал вида, что услышал эту несусветную выдумку. Возможно, он не расслышал или попросту не знал, что с этим сделать. Или, возможно, ему казалось бессмысленным и мелочным уточнять, что Хедли всего-навсего наклеивал подложки на монтажные листы. Все это к делу не относилось.
Осоловев от теплого летнего вечера, Хедли откинулся на спину с бокалом вина в руке и беседовал с Маршей Фрейзьер. Ее сын Тимми уснул, а Дейв Гоулд все ниже наклонялся над столом: трубка потухла, тело обмякло. Лора восседала глыбой несвежего теста. По тротуару прогуливались люди, страдая от ночной бессонницы.
Когда Марша с детьми засобиралась домой, Хедли ушел вместе с ними. Он снес девочку по лестнице и положил на заднее сиденье «студебекера». Пэт зашевелилась и прижалась к обивке. Следом по лестнице спустилась Марша, державшая за руку Тимми. Мальчик капризно направился к машине, залез на заднее сиденье и свернулся рядом с сестрой сонным, сердитым комочком.
Хедли неуверенно постоял на тротуаре, пока Марша обходила машину – длинноногая, очень прямая и тонкая в вечерней тьме.
– Запрыгивайте, – лаконично сказала она. – Подброшу вас домой.
– Вы уверены… – Начал было Хедли, но все же сел в машину и закрыл дверцу. – Тут недалеко: я могу пройтись пешком.
Сжав губами незажженную сигарету, Марша завела мотор.
– Минуту на прогрев, – она перегнулась, чтобы подкурить сигарету. – Они чуть не умерли, пока добежали до меня. Дейв и Лора. Они полностью деморализованы.
– Я знаю, – сказал Хедли.
– Они теряют дееспособность при первом же сильном ударе. Все это обман, – глядя прямо перед собой, Марша наблюдала за далекими передвижениями машин и людей, за ярко освещенным скоплением неоновых вывесок, обозначавшим деловой район в центре города. – Обман, обман, обман, – она тронулась с места, врубила фары и плавно выехала на дорогу.
Марша припарковалась перед его домом, и они немного посидели – во всей округе районе бодрствовали только эти двое. Дети крепко спали сзади. На темных тротуарах – ни единого силуэта. Вдоль по улице один за другим выключались фонари. Был уже почти час ночи.
– Вы женаты? – спросила Марша.
Он рассказал ей об Эллен и Пите.
– Сколько уже ребенку? Месяц? – Она стряхнула пепел в открытое окно машины. – Везет же вам. У вас еще все впереди… Помню, когда Тимми был маленьким… Это совершенно другой мир. Каждая перемена в нем – это перемена в тебе.
– Вы часто бываете на юге полуострова? – спросил Хедли.
– Изредка. Когда есть желание. Я приезжала, когда здесь выступал Бекхайм… Тогда-то мы с вами и познакомились. Вы пришли с Дейвом и Лорой. Вы слушали его лекцию… только заключительную часть, как вы сказали.
– Я вернулся на следующий день и прослушал ее всю.
– Правда? – Марша задумалась. – И какое у вас сложилось мнение?
– У меня… он произвел на меня очень глубокое впечатление, – выпалил Хедли. – Я считаю, что он хорошо выступил.
– Он необычный человек. Он меня заинтересовал. Вы что-нибудь о нем знаете? Если уж на то пошло, расскажу, что знаю сама. Теодору Бекхайму пятьдесят пять лет, хоть он и сомневается, что это его точный возраст. Он родился в Винегар-Бенде, штат Алабама.
– Он ведь негр? – спросил Хедли.
– Верно. В тринадцать лет он убежал в Новый Орлеан. Нашел себе работу на фабрике по обжарке кофе. Каждый день выплывал на гребной лодке в залив и взбирался на борт кофейных судов, прибывавших из Бразилии. Он отбирал образцы различных сортов кофе… Получал за это двадцать пять центов в час. В восемнадцать женился. Родились дети – трое сыновей. Жена умерла в 1916-м. В 1918-м пошел в армию, и его отправили за океан. Возвращался домой окольным путем… Сначала поехал в Африку, на Золотой берег. Работал на рудниках ЮАР. Вернулся в Соединенные Штаты как раз накануне Великой депрессии. У него было немного денег, и он вложил их в покупку земли. Вместе с тремя сыновьями собирался заняться земледелием. Но, когда грянула депрессия, потерял землю: они не смогли выплачивать ипотеку. Уехали из деревни – дело было в Виргинии – и переселились в город. В Чикаго. Черный пояс.
– Он… основал Общество?
– Нет, – сказала Марша. – В двадцатые годы в Чикаго религиозная жизнь била ключом. Существовал даже культ магометанских негров… Ближневосточная ересь под названием Бахаи[24]. Куча сект, мистических направлений. Общество стражей было основано еще в 1887 году. Фундаменталистская группа, отколовшаяся от баптистов. Ею руководил старичок-негр – Джон Миддлтон Фрисби. У них была суповая кухня… раздавали еду в качестве приманки. Чтобы получить пищу, нужно было выслушать их рассказ, почитать «Народного Стража». Бекхайм и его сыновья забрели в миссию, получили еду и поняли, в чем состоит задача. Времена были трудные… Вы этого не помните.
– А вы? – спросил Хедли.
Марша усмехнулась, начала было отвечать, но вновь улыбнулась.
– О чем вы думаете? На сколько я выгляжу? Старуха с двумя детьми…
Хедли решил угадать.
– Около… тридцати.
– Мне двадцать шесть. Тимми я родила в шестнадцать. Когда-нибудь об этом расскажу. Нет, я тоже не помню те времена. Но я слышала, как о них рассказывал Бекхайм.
– В личной беседе?
Она кивнула.
– Ну да.
– Где он сейчас?
– В Сан-Франциско. В начале этого месяца перенес сердечный приступ, – продолжала она бесстрастно. – Сейчас он отдыхает от дел… а потом отправится на север – в Сакраменто, и дальше – в Орегон и Вашингтон.
– Он поправится?
– Я надеюсь. Но ему не следует так усердствовать. Он слишком много работает… Не понимает, что уже не молод.
– Как вы попали в Общество? – спросил Хедли.
Марша тут же сказала:
– Я не могу вам ответить. И сама не знаю. Я очень много думала про Общество. В следующем номере – если он вообще когда-нибудь выйдет – мы хотим поместить статью о нем. У нас есть неплохие хорошие фото и рисунки, – она взглянула на Хедли. – Как вам такая идея? Наброски человеческих типов, из которых состоит Общество. Слушатели Бекхайма… Зарисованные прямо на лекции. Мы, конечно, можем все это сфотографировать. Но я хочу запечатлеть нечто большее.
– Да, – согласился Хедли.
– Часть макета уже сверстана, но кое-где еще осталось свободное место. Спешки никакой нет… сроки не поджимают, – внезапно Марша вышвырнула сигарету в окно. – Что ж, там будет видно, – она перегнулась и распахнула дверцу с его стороны. – Может, еще увидимся. Спокойной ночи.
Хедли неожиданно очутился на тротуаре. Машина тронулась с места, Марша быстро махнула на прощанье, и «студебекер» с ревом умчался в темноту.
Хедли немного постоял. Потом развернулся и медленно побрел к дому. В голове перемешалось все события – все, что он сегодня сказал и увидел. Хедли перестал сопротивляться: событий было так много, что он пока не мог их переварить. Может, позже. А может, и нет. Он нашел ключ, отпер тяжелую входную дверь и вошел в вестибюль.
Из-под двери его квартиры пробивался лишь неяркий свет ночника. Салли и Боб уехали обратно на север в своем великолепном зеленом «нэше». Радуясь тишине, Хедли вошел. Дверь спальни стояла открытой: Пит лежал в люльке, а Эллен покоилась неясной грудой посредине двуспальной кровати и крепко спала… Хедли запер дверь и принялся развязывать шнурки.
На следующий день Марша принесла экземпляр «Суккуба», как раз когда Хедли вышел пообедать.
Олсен стоял за прилавком, прижимая телефонную трубку к уху, и сердито разговаривал с клиентом. В демонстрационной комнате Фергессон показывал большой комбинированный «уэстингхаус». Хедли поспешил вниз по лестнице в туалет. Он быстро помочился, вымыл руки, пригладил волосы и рассмотрел в зеркале свое лицо, зубы, одежду. Поковырялся в зубах, сплюнул в унитаз, расстегнул рубашку и втер еще немного «эррида» в потные подмышки, после чего помчался обратно наверх.
Олсен уже положил трубку и спускался в отдел обслуживания.
– Где тебя черти носят? – грубо спросил он. – Тебя искала какая-то телка, но не твоя жена, – он ткнул большим пальцем в прилавок. – Оставила тебе что-то – покрутила тут задницей и свалила.
– Кто такая? – спросил Хедли, и сердце у него забилось.
– Никогда раньше не видел, – Олсен скрылся на лестнице, перескакивая через две ступеньки. – Если поставить раком, все они одинаковые.
Хедли порылся за прилавком, пока не нашел плоский пакет из оберточной бумаги. Дрожащими руками положил его на прилавок, вскрыл и аккуратно вынул содержимое. Сначала Хедли расстроился. Реклама? Бесплатный образец? Это было периодическое издание, журнал. Но потом все понял. По затылку побежали мурашки, когда он прочитал строгие черные типографские строки:
