Питер Кэри - Истинная история шайки Келли
Вот сказал он отвези это в город за меня.
Я обещал моей матери не показываться в Грете но все равно поехал. Маккормиков у них в фургоне не было ну и я оставил подарок так чтоб они его обязательно нашли.
Там теперь среди плоских и мирных лугов были построены приличные домики обшитые досками и в одном жила миссис Данагер старая ирландка она крикнула что ей надо кое-что передать моей матери. И потому я посидел у миссис Данагер поел ее горького кекса и выпил ее крепкого черного чаю.
Когда я наконец поехал домой дэруентцы углядели меня с веранды гостиницы О'Брайена.
Мы на тебя жалобу подадим закричал Маккормик он стоял в толпе выпивох и расхрабрился.
Мы тебя в суд вызовем за этот прилагательный пакет. Я крикнул в ответ что могу сам его в суд вызвать за клевету если захочу ни я ни Гулд его ядреной кобылы не крали.
Тут миссис Маккормик сбежала по ступенькам размахивая бычьей костью подобрала наверное по пути. Мистер Маккормик побежал за ней крича что меня все в здешнем краю презирают он сказал что я трус и прячусь за материнскими юбками.
От такого оскорбления я спешился. Миссис Маккормик тут ударила мою лошадь по боку своим непотребным оружием и лошадь прыгнула вперед а так как я держал поводья то мой кулак пришел в соприкосновение с носом Маккормика и он потерял равновесие и распростерся на земле. Привязывая лошадь чтоб довести бой до конца я увидел что конс Холл спускается по ступенькам будто поблескивающий старый паук скользит от центра своей паутины.
Он спросил меня из-за чего шум. Я сказал ему что на меня клевещут.
Маккормики притащили пакет тогда констебль Холл развернул яички и прочел записку никогда не забуду улыбки которая появилась у него на лице. Это ты написал спросил он но я не мог выдать Бена Гулда и не ответил.
За это преступление я был тут же арестован и заперт в каталажку Греты где не получал ни хлеба ни воды. На другой день меня привели в суд где Джек Ллойд Ст. дал показание что видел как я приехал на лошади мистера Маккормика вот так мой дядя отплатил мне за тюремное заключение Джимми и Пата Куиннов.
Меня приговорили к 5 месяцам за то что я ударил мистера Маккормика и еще к 3 за яички и обязали год не нарушать общественного порядка. Через набитый народом зал суда я увидел глаза моей печальной старой матери. Она лучше меня знала что ждет впереди.
* * *Мне было 17 лет когда я вышел из тюрьмы 6 фт. 2 д. ростом широк в плечах мои руки твердые как кувалды которыми мы взмахивали в стенах Бичуортской тюрьмы. Я оброс пышной бородой и уже не был ребенком хотя по правде сказать я не знаю были ли у меня детство и юность. Если что и оставалось так тюрьма это из меня вытопила как вытапливаются в котле жир и костный мозг.
Меня выпустили на Форд-стрит в солнечное мартовское утро я отправился домой в Элевен-Майл-Крик на своих двоих но по решению суда я должен был заявить о себе в полицию Греты. Так мне пришлось снова увидеть конс Холла я вошел в участок и увидел что он обжирается сандвичем с крутыми яйцами и его стол замусорен листьями латука.
Что я могу для вас сделать сказал он когда наконец перестал пировать.
Я должен явиться к вам сказал я.
А кто ты собственно такой?
Вот тут я понял как тюрьма меняет человека раз арестовавший полицейский не узнает паренька в мужчине.
Так я же Нед Келли.
У него в бороде запутался лист латука по его грязному столу ползали мухи и как я мог довериться такой скотине!
Он сказал мне что я дурак если думаю что освободился от наказания он обещал бросить меня в тюрьму при первом удобном случае. Это все?
Да можешь убираться.
Решив в будущем держаться от него подальше я пошел по дороге к участку моей матери и там я вскоре встретился с Лихим Райтом другом моего шурина Алекса Ганна. Лихой приехал на очень красивой гнедой кобылке с белой мордой и подстриженным хвостом и с очень примечательным клеймом М таким же четким как стрелки на городских часах. Вскоре кобылка пропала и мы ее искали целый день но под конец Лихой сказал что возьмет одну из наших кобыл а я чтоб оставил у себя его пока он не вернется и мы не обменяем их. Только он не сказал мне что его-то кобылка была и не его вовсе а кого-то другого.
Вскоре после этого на пути в Уонгаратту я увидел его кобылку у дороги и поймал ее. Несколько дней спустя я возвращался на ней через Грету и меня окликнул конс Холл, говоря что мне надо подписать кое-какие бумаги как я нахожусь под надзором. Когда я хотел спешиться жирный олух ухватил меня и думал опрокинуть но поскользнулся и сам припечатался на широкую задницу. Мне бы надо наступить ему на шею и забрать у него револьвер а я побежал ловить кобылку как она ускакала.
Холл поднял свой револьвер и щелкнул 3 раза из четырех но патент Кольта не сработал и револьвер стрелять не стал. Когда я услышал щелчки то подумал что я уже покойник и стоял пока Холл не подошел совсем близко пистолет у него в руке трясся и подпрыгивал. Я боялся что он опять спустит курок а потому увернулся прыгнул и ухватил револьвер одной рукой а другой его за ворот.
И только тут он закричал что кобыла краденая и он арестует меня как конокрада. Я ему не поверил сделал подножку и дал ему наглотаться пыли я бы мог хорошо его отделать да только я ж обязался не нарушать общественного порядка. Холл все еще держал свой револьвер да только я в Бичуортской тюрьме кое-чему научился и катил его по пыли пока мы не добрались туда где миссис О'Брайен строила перед гостиницей колючую изгородь и вот на нее-то я и швырнул дюжего труса полицейского. Повалил на живот сел на него верхом и всадил шпоры ему в бедра. Он взревел как бычок на которого напали собаки а я завернул ему руки за шею и старался вырвать у него револьвер но он вцепился в него будто смерть в убитого волонтера.
Он позвал на помощь мужчин которые стояли и смотрели а я не смел никого из них ударить чтоб не нарушить общественного порядка. Они нашли веревки связали меня по рукам и ногам и тогда великий трус Холл ударил меня по голове своим 6-зарядным Кольтом.
Когда моя мать и Магги добрались до Керльюис-стрит ища меня так они могли проследить меня по моей крови в пыли той самой крови которая попортила блеск на столбе ворот участка. В этот вечер доктор Гастингс наложил 9 швов на мою голову.
На следующее утро на меня надели наручники пропустили веревку через цепь и привязали мои ноги к сиденью повозки.
В Уонгараттском суде они под присягой наврали на меня и Холл утверждал что узнал про кражу кобылы из ПОЛИЦЕЙСКОЙ ГАЗЕТЫ но сообщение про кражу было напечатано в газете только 25 апреля то есть через 5 дней после того как Холл старался меня убить.
В Уонгаратте меня обвинили в конокрадстве но тут опять получилось неладно потому как я был еще в Бичуортской тюрьме в день когда кобылку украли и они не смогли приговорить меня за конокрадство ни тогда ни когда-нибудь после.
Вместо того они признали меня виновным в приемке лошади еще не украденной законно и за это я получил 3 г. каторжных работ и был лишен последней надежды на юность а я еще ни разу не поцеловал девушку хотя по годам мог быть уже женатым.
Никто не был покаран так сурово как я. Лихой Райт украл кобылку но его приговорили только к 18 мес. Ну а Холл который старался убить меня никакого наказания не понес только его перевели куда-то еще.
Меня вернули в камеры Бичуортской тюрьмы и там надзиратели раздели меня и обрили мою рану и кровящую голову осыпая меня угрозами + оскорблениями но даже сырое полено запылает если жар силен. Сколько ночей сидел я у ревущей реки под нескончаемым дождем и поленья до того сырые что сок кипел и шипел полыхали в ярости какую никакой дождь угасить не может.
ПАЧКА 7
Переплетенный в коленкор карманный дневник (примерно 3 х 4 ½ дюйма). На последних листах 6 набросков людей, деревьев и изгородей по качеству нечто среднее между мазней и рисунком. Обрез выпачкан пылью. К месту для адреса приклеена небольшая издательская карточка «Д. Гилл, Джерилдери», из чего можно заключить, что дневник заполнялся после февраля 1879 года.
Хотя эти страницы завершаются довольно ностальгическими воспоминаниями о тех двух годах, когда он работал на лесопильне в Киллаварри, они главным образом посвящены нескольким бурным месяцам 1874 года, между его освобождением из Пентриджской тюрьмы и прославленным кулачным боем между ним и Лихим Райтом.
В середине моего 1-го тюремного года моя мать справляясь с трудностями вдовьей жизни стояла на стуле с молотком в руке стараясь прибить лист жести чтоб защитить заднюю дверь от холодного дождя. Она только что во 2-й раз угодила молотком по большому пальцу и вдруг заметила что у лошадиного загона стоит незнакомец и следит за ней. Старикан в жутко рваной куртке + таких же рваных штанах и моя мать подумала что он бродяга пожалела его поманила к себе а потом вынесла чашку муки чтоб он мог испечь себе лепешку на воде. Она протянула ему муку ссыпанную в кулек из газетной бумаги и только тут заметила что предмет ее милосердия о. вонючий старик и его шерстяная куртка выкрашена его же мочой и запах этот еще усугубился из-за дождя. Тем не менее старикан этот оказался гордым что твой принц и сказал ей чтоб она свою муку оставила себе ему она не требуется.
