Ирина Потанина - Русская красавица. Антология смерти
— Жестоко, — Марина обиделась, будто сама и была той роженицей, — Вас бы кто-нибудь придумал так, для наглядности… Посмотрела бы я на вас.
— Так ведь смотришь же…
— Марина!!! — позвали со стороны дома. Обе женщины вздрогнули и резко обернулись. Недоверчиво, как умудрённый опытом пёс реагирует на своё имя, услышанное от чужих людей.
* * *Выписка из дневника:
Когда-то давно, я страсть, как любила компании — шум, брызги флирта, общая приподнятость настроения… Лёва — нынешний муж моей бывшей подруги Анечки — всегда на эту тему нравоучительствовал:
— Ты, Марина, глубокий, вроде, человек! Так неужто не видишь пустоту и фальшь того, что «для всех и напоказ»?
Лёва давно разочаровался в компаниях, а полюбил людей. Уединялся на любых сборищах с кем-то отъявленным, изучал, разглядывал, вытягивал сокровенное и тем кормился. Я его укоряла:
— Брать то «что для всех» — честно, а лезть в душу — противно… Захотят — сами расскажут!
— Они хотят! — горячился Лёва, — Как при расстройстве желудка, совмещённом с запором, мучаются. Они хотят испражниться, но боятся показаться неинтересными. А мой к ним интерес работает клизмою…
Теперь, когда давно в прошлом и моя любовь к компаниям, и мои полночные споры с Лёвой, мне самой приходится работать клизмой. Да ещё и в палате больных, не признающих свою болезнь.
Отношения внутри нашей четвёрки настолько уродские, что, как не старайся, ничего не путного не выдепишь… Жалею, периодически, что ввязалась в эту афёру. Всё, вроде, получается, но никогда не понятно, что же будет завтра. И Артур, и Рыбка, и Лиличка страдальчески пухнут от собственной скрытности, но пожертвовать ею отказываются, боясь показаться смешными, обнародовав собственные слабости и некомпетентность. А ведь столько можно было бы наворотить действительно классного, соберись все мы на открытое обсуждение! Пытаюсь сподвигнуть их на зачатки дружественности. Конаю под дурочку, улыбаюсь, напрашиваюсь… Плююсь в сторону, потому как на фиг они мне сдались?! Но всё же, по-Лёвовски лезу с расспросами.
Единожды попыталась не исподтишка (по-Лёвовски завлекая на личные темы, якобы из интереса к человеку, а не к делу), а открыто спросить. Постучалась к Рыбке в кабинет. Сама, без Артура:
— Геннадий, нельзя так. Ставите перед фактами, ни в чём не советуетесь… Всё ж таки интересно, что планируем… Раскрутка, вроде бы как, моя… Хоть и на вашей финансовой закваске…
Ничего не ответил мне рыбка, лишь руками развёл недоумённо. Улыбнулся корректно и отсутствующе, пожал плечами растерянно, разве что «Я не понимай по-русски!» — говорить не стал. Я уже психануть собралась. Заорать, чтоб разбить вдребезги всю эту неоправданную официальность… Но тут закопошилась Лиличка, вылезла откуда-то из-под его пиджака, высвободилась, на ходу застёгиваясь, отозвала меня поговорить к коридорным пепельницам.
— Гена — человек специфический. Ты о нём забудь, — Лиличка всегда была очень возбуждена, и театральна. С некоторых пор она покровительствовала мне, и потому щедро растекалась мудрыми советами, — Ему по статусу положено не планировать, а чужие планы утверждать. А планирует у нас всё твой Артурик, к нему и приставай… — Рыбка собирался вести секретаршу куда-то на официальный приём, поэтому Лиличка благоухала сейчас чем-то умопомрачительно сладким, ни секунды на месте не стояла, извивалась и переливалась, как змея, перламутром жакета.
— А ты? — в тот день я со всеми лезла на рожон.
— О, — она засверкала зубищами, — Я всё знаю, но ничего тебе не скажу. Ты смешная… Ты думаешь, что имеешь права требовать от нас откровенности? Денег имеешь права требовать, льгот там каких-нибудь или выходных, это да… Но откровенности?! Такая большая, а такая маленькая! Говорю тебе, спроси у Артура. Твой психологический комфорт в его компетенции.
К Артуру я не пошла, потому что и без того разговаривала с ним ежеминутно, и прекрасно знала, как первоклассно он разыгрывает открытого человека, и как ледяным лезвием взгляда обрывает разговор, если тот коснётся планов на будущее, или моего несогласия с какими-нибудь приказами в форме мягких просьб.
Например, в студии. После прослушивания первой сведённой песни, которая звучала на удивление прилично и так, будто действительно певица поработала, я восторженно закричала: «Ничего себе, из такого говна, и вдруг конфетка!» Могу себе позволить! Я действительно была неожиданно обрадована! Когда я принялась благодарно трясти наманикюренную руку звукорежиссёра, Артур мягко оттащил меня в сторону, галантно спустил с лестницы, а потом в машине, всё также мягко, наехал:
— Очень не рекомендую тебе вести себя подобным образом. Советую держать дистанцию, и ни при ком не выдавать своих эмоций, — всё это он говорил с тонкой улыбкой и обжигающим блеском бешенства в глазах.
Я взорвалась:
— Что?! Человек ночами не спит, из моих двадцати пяти дублей по строчкам удачные моменты собирает, всякой машинной фигнёй их обрабатывает, к правильным ноткам подгоняет, а я даже поблагодарить его не могу?!
— Ты благодаришь его размером оплаты, — прошипел Артур, — А я, в свою очередь, благодарю тебя, чтоб ты слушалась, и соблюдала приличествующие имиджу звезды правила поведения. Понимаю, что пока благодарность моя незначительна. Но, как только мы выйдем на должный уровень, ты сразу получишь обещанную долю прибыли… Послушай, ну что ты надулась? — он нарочито восторженно коснулся узкой ладонью моей щеки, — Что я могу сделать? Я же обязан отчитываться перед финансистом за твоё поведение!
Вот так и живём. Артур с Рыбкой переводят стрелки друг на друга. Безумная Лиличка честно заявляет, что ни о чём мне не расскажет. А я с полной самоотдачей (а зачем иначе работать-то?) пишу требуемые материалы, совершенно не понимаю, куда мы катимся и пытаюсь поработать клизмой, вытянув своих партнёров по проекту на откровенность. Хотя бы просто на доброжелательность… Ведь эти четверо — весь мой круг общения сейчас. Только с ними я имею право не врать и не лукавить. Как тяжело, всё-таки, быть человекозависимой…
* * *— Ма-ри-на! — сверкая довольной ухмылкой, под пальмой стоял полуголый Артур с полотенцем. Этот скуластый джентльмен, похожий на престарелого юношу, ловкостью движений и скорбью на лице, вызывал сейчас у звезды приступ ничем не оправданного бешенства. — Я, как истинный надсмотрщик, нашёл тебя и здесь. — полушутя, подмигнул он, — В конце концов, я тоже имею право на отдых.
Картинка выходила, как с глянцевой обложки. Смуглый черноволосый Артур в белых шортах, ворошит босыми ступнями пушистую гладь зелёной дорожки. Его ступни — большие, но точёные, похожие на алладиновские из мультфильма, — практически тонут в ворсе.
«И не жалко Рыбке ковров», — мелькнуло в голове у звезды, — «Всё он использует в ущерб и мимо прямого назначения…»
— Не обращайте на меня внимания. — Артур взял газету и улёгся, — Ничуть не хотел помешать вашей чудной беседе.
— Так вот, а Пугачёва поспорила с Киркоровым, что соблазнит Галкина. А Киркоров ей: «Ты в своём уме, в твои-то годы!» — быстро затараторила Марина. Звезда откинула голову и от души расхохоталась. Не от смысла услышанного, а из-за Марининой находчивости.
Артуру, конечно же, всегда было интересно узнать, о чём они так жадно разговаривают. А может, он уже и знал… Он всегда отличался странными методами познания окружающих. Небольшое подслушивающее устройство вполне могло прятаться сейчас где-нибудь за листьями роскошной пальмы.
«Нет, если б знал, Марина здесь давно бы уже не работала», — сама себя осадила звезда.
Итак, непосредственно перед случившимся, звезда нежилась в полосатом шезлонге, слушала Маринину трескотню и недовольно поглядывала на солнце, которое пряталось за тучи, совершенно не считаясь со срочными нуждами звёзд.
— Пойди, окунись, — полупопросил, полуприказал Артур, — Сгоришь, испортишь мне ещё три дня съёмок…
Марине, как и многим другим, врали, будто в клипе «Русской красавицы» её клиентка (а Марина-звезда была клиенткой Марины-массажистки) снимается в эпизодической роли. Планировалось даже действительно снять такой эпизод для достоверности.
— Отвали! Сколько можно воспитывать, — звезда запоздало огрызнулась — в качестве протеста против отсутствия информации она избрала резкий стиль поведения — и поплотнее опустила очки на глаза. Они первоклассно маскировали, и можно было преспокойно разглядывать окружающих. Здесь, за громадными каменными стенами виллы, арт-директор чувствовал себя в безопасности, и оттого немного ослабил самоконтроль. Такой Артур всегда был забавным. Сейчас, например, он пожирал бегающими глазками бёдра звезды. Для нового клипа был выбран новый тип купальника — подходил идеально, а вот загар не подходил, и высокие вырезы, обнажающие бёдра, открывали на шоколадном теле два беззащитных белых полумесяца. Тонкая, немного в пупырышку, кожа, обтягивающая выпирающую косточку, отчего-то привлекла напряжённое внимание Артура.
