Николай Дежнев - Пояс Койпера
Телефон понадрывался и перестал, однако тут же задребезжал снова. Я поднял трубку:
— Да!
— Уж не с толчка ли я тебя сдернул? — поинтересовался со смешком Фил, только слишком давно я его знал, чтобы не почувствовать наигранности. — Дело есть, надо свидеться!
Какое, к черту, дело? Нет у нас с ним никаких дел! Винить его я ни в чем не винил, но неприятный осадок от слов Котова остался. Пройдет время, пройдет и он, но сейчас ни видеть Феликса, ни разговаривать с ним мне не хотелось.
— Говори, что надо!
Прозвучало это резко, если не сказать грубо, но, видно, такого ответа он и ждал.
— Не по телефону! Надо кое-что тебе рассказать.
— Того, что ты уже рассказал, мне вполне достаточно!
Стоило бы, наверное, взбодрить его трехэтажным, но мешало присутствие Ани и природная интеллигентность. Сжимал в руке трубку и все больше чувствовал неудобство, не за себя, за него. Феликс тем временем, как ни в чем не бывало, разливался соловьем. Тихо наигрывал приемник, я увеличил громкость и поднес трубку к динамику.
— И пустота, и пустота в твоем зажатом кулаке! — пропел приятный мужской голос.
Вернул к уху.
— Слышал? Вопросы есть?
Он ответит эхом без тени сомнения в голосе:
— Да, Дэн, есть! А еще есть такое слово: надо!
И я, человек слабохарактерный, встретиться с ним согласился.
Все время, что мы разговаривали, Аня настороженно прислушивалась. Покусала в нерешительности верхнюю губку, посмотрела мне в глаза:
— Это как-то связано со мной?
— С тобой? — удивился я и, по-моему, достаточно естественно. — Да нет, вряд ли! Трудно Филу, но он человек мужественный, держится. Сломал из-за любви блестящую карьеру, а потом выяснилось… — Подробности мы никогда не обсуждали, поэтому ограничился абстрактным замечанием: — В точности как ты сказала: всё как у всех!
Улыбнулся, провоцируя ее на ответную улыбку, но не тут-то было! Как вчера — неужели это было только вчера? — когда стояли в дождь под козырьком, Аня ощупывала взглядом мое лицо. Надо будет купить ей, любознательной, миноискатель. Если так дальше пойдет, комплекса неполноценности мне не избежать: ты из кожи лезешь вон, шутишь, а на тебя смотрят, как на явление природы.
— У меня такое чувство, что ты все время врешь! Как тебе удалось…
Не досказала, нужды в этом не было. Лица своего я не видел, но возможности собственной мимики знал неплохо. Скривился, как если бы разжевал что-то кислое, сморщил нос.
— Зачем тебе знать, это не интересно! Пришлось бы углубиться в массу технических деталей.
Но интуиции ее можно было позавидовать. И моей: не знаю почему, но слова Феликса вызвали у меня подозрение, что речь при встрече пойдет о судьбе Ани. Она продолжала на меня смотреть, подсыпая в кофе сахарный песок. От того, сколько в него вбухала, ложка в чашке должна была стоять, как в фирменном украинском борще. Но Анька этого не замечала, размешивала получившийся сироп. Думала о чем-то, молчала. Идти со мной гулять отказалась, сославшись на то, что ей надо побыть одной.
В прихожей, и того хуже, возникла неловкость. Как если бы у нас с ней не было ночи. Поднялась на цыпочки и ткнулась мне в щеку носом.
— Не обижайся, ладно! Все было чудесно, я тебе очень благодарна…
— Но?.. — усмехнулся я. — Смысл того, что хотят сказать, как правило, следует после запятой.
— Никаких «но»! Мне надо кое-что понять… о себе…
Из зеркала за ее спиной на меня смотрела тоскливая морда бассета. Может быть, и не такого уж породистого, а незаслуженно обиженного хозяйкой.
— Сделай одолжение, пойми и обо мне, это облегчило бы мою жизнь.
— Попробую! — слабо улыбнулась Анна. — Все это время я ждала от тебя звонка, теперь твоя очередь, а позвоню я обязательно.
Но и через неделю не позвонила. За эту неделю случилось много разного, а вечером того дня, помню его великолепно, мы встретились с Феликсом в ресторане. В обычной нашей харчевне, где в бытность мою его сотрудником частенько обедали. Место тихое, приватное, хорошая кухня, и музыкой посетителей не травят. Когда я вошел, он уже сидел за столиком и потягивал винишко. Респектабельный, как всегда отлично одетый. В своем, если так можно назвать, демократичном прикиде я мог бы сойти за его шофера, да и то вряд ли. Личный драйвер Фила всегда был в пиджаке и при галстуке, не хватало только кожаных крагов и фуражки с лаковым козырьком.
Мог бы поприветствовать меня кивком, но уважил, поднялся навстречу.
— Рад видеть!
— А уж я-то как рад! Неужели сняли прослушку? — Пожал протянутую мне руку.
Феликс только протокольно улыбнулся, на вопрос не ответил. Впрочем, обратное было бы удивительно. Показал кивком на кресло напротив и, не дожидаясь официанта, сам разлил по пузатым рюмкам вино. Наверное, мне следовало был почувствовать себя облагодетельствованным, но как-то не проникся. Должно быть, со стороны мы выглядели собравшимися провести вместе время друзьями, и, возможно, так оно и было. А может быть, и нет! Сидели друг напротив друга, как два сыча, и играли в гляделки. За прожитый кусок прошедшей жизни не раз так сиживали, но никогда столь далеки друг от друга не были. Даже тогда, когда долго не виделись, а только изредка перезванивались.
— Ты должен меня понять! — сказал Феликс.
— Если должен, то пойму! Скажи сразу, что еще я должен, огласи, так сказать, весь список…
Выложил на стол пачку сигарет. Он вытянул из нее без спроса одну и зачем-то понюхал. Какую только гадость мы с ним не курили, какую отраву не пили! Теперь сигареты были фирменными, пойло французским, не было только тех нас, кому жизнь была в удовольствие.
— Я ничего не мог тебе объяснить.
— По крайней мере, не стоило темнить и напускать туману.
— Не хотелось выводить тебя на Котова… — Фил наконец прикурил, стряхнул ребром ладони табачные крошки со стола. — И предчувствие мое в полной мере оправдалось! — умолк. Продолжил с горечью: — Не послушал меня, вот и загнал себя в угол! Нельзя в этой говенной жизни выручать всех подряд, не получается обогреть собственным теплом Вселенную…
Я не спешил с ним соглашаться.
— Ну, допустим, не всех и не подряд!
— Хорошо, — усмехнулся Фил кривенько, как если бы точно знал, кого я имею в виду, — из уважения к тебе допускаю! Скажи мне, скажи, как другу, кто тянул тебя за язык с этим гребаным телевизионным шоу?
— Ну, если ты и о нем слышал, — пожал я плечами, — то, наверное, догадываешься, что оно явилось результатом сделки!
Феликс подался к столу и впился в меня глазами.
— Слышал? Да знаешь ли ты, что заниматься им Кот поручил мне!
— Поручил? — переспросил я в свою очередь. — С каких это пор клиенты начинают тебе что-то поручать?
— Ну, может быть, я неправильно выразился, — откинулся он на спинку стула. — Очень попросил! Мы с тобой взрослые люди и знаем, что в жизни есть ситуации, не оставляющие человеку выбора. Думаешь, мне доставляет радость, что жребий фортуны строится вокруг тебя?
— Что строится? — перестал я его понимать. — Чей жребий?
— Фортуны! «Жребий фортуны» — так будет называться шоу…
— С чего это вдруг? — удивился я. — Моя идея, мне это безобразие и называть.
— Думаешь? — саркастически хмыкнул Феликс и скривился, как если бы я неудачно пошутил. — Нет, дружок, придется смириться, что теперь большинство решений будут приниматься за тебя! Насколько я знаю, это как-то связано с астрологией, да и звучит заманчиво…
Поманил рукой официанта. Быстро сработали, думал я, наблюдая, как Фил диктует ему заказ. Моим выбором не поинтересовался, прекрасно его знал. Ловушка захлопнулась! Я-то в тайне от себя надеялся, мол, всё еще не скоро будет, а вот оно, уже на носу. Некуда деваться, нет альтернативы. Мне по наивности казалось, что помогаю людям решать их проблемы, Котов разложил мои идеи по полочкам. Одни — не более чем средство манипулирования массами, другие — инструмент влияния на власть. Чьего влияния? С какими целями? Если Феликс в этом прямо и не участвовал, то, скорее всего, все знал…
Я вдруг почувствовал себя глубоко униженным, как если бы играл на сцене короля, а зрители принимали меня за скомороха. Стало сильно не по себе, захотелось встать и уйти. Только куда? Феликс прав, обстоятельства загнали меня за флажки, а выход у волка лишь один. Давно уже подали горячее, и Фил, когда не жевал, не закрывал рта, а я все сидел и тупо смотрел в тарелку. Дождавшись паузы, спросил:
— Скажи, Котов употреблял местоимение «мы», кого он имел в виду?
Феликс только что закончил расправляться с бараньим ребрышком и вытирал жирные пальцы салфеткой. Заметил благодушно:
— Давай, старик, без имен! Не задавай глупых вопросов, сам, что ли, не понимаешь…
Я отодвинулся от стола, было как-то не до еды.
— Нет, не понимаю! Снизойди, просвети убогого.
