Том Шарп - Уилт незнамо где
Его коллеге версия о невменяемости явно пришлась по душе:
— Тот, кто устроил эту заварушку, как пить дать не в себе. А с Уилтом, говорят, и раньше случались разные чумовые истории. Может, ему заплатили за поджог?
Старший детектив, подумав, ответил:
— По-моему, это вполне вероятно, но инспектор Флинт так не считает. Говорит, Уилту ума бы не хватило. Будто бы он такой недотепа, что и пачки газет, политых бензином, не сумел бы поджечь. И потом, если бы он собирался спалить дом, то не светился бы так. Не записывался бы в пансионах под настоящим именем. Нет, тут не обошлось без кого-то еще. Одно меня ставит в тупик: почему у них с теневым министром одинаковые раны на голове? Министр помер. И этот дурак мог бы, если бы его вовремя не нашли. Нет, наша красотка Ротткомб чего-то не договаривает. А на ее обмороки мне плевать. Я ее расколю: она знает больше, чем говорит. И вообще, слишком уж у нее грязное прошлое: проститутка высшего разряда с поддельным свидетельством о рождении, которая женила на себе члена парламента, и плюс ко всему садомазохистские оргии с педофилом Бэттлби… Немудрено, что он пытался все спихнуть на нее. Говорит, она его нарочно спаивала, чтобы иметь над ним власть. Не удивлюсь, если это отчасти правда.
И так допросы продолжались и продолжались, но ни к чему не вели.
Глава 35
Не легче приходилось и женщине-психиатру, сотруднице клиники Метьюен, которой поручили освидетельствовать Уилта. Он с поразительной легкостью — как будто всю жизнь только тем и занимался — прошел все стандартные проективные тесты; при этом навыки разговорного общения оказались таковы, что лишь окончательно запутали картину. Единственное, что вызывало подозрение — отношение испытуемого к сексу. Процесс совокупления он находил утомительным, немного противным и, по большому счету, смехотворным. О серьезном подавлении либидо свидетельствовало и то восхищение, с каким больной отзывался о способе воспроизводства, принятом у амеб и земляных червей. Ведь они размножаются простым делением — добровольным у амеб и принудительным у червей; последних, насколько известно Уилту, делят лопатой. Черт с ними, с амебами, но к сексу — насколько, учитывая внешние данные, она могла на него рассчитывать — мозговедша относилась с пиететом. А потому откровения Уилта произвели на нее крайне негативное впечатление.
— То есть, вы хотите сказать, что скорее дадите разрубить себя пополам, чем станете спать с женой? — спросила она, надеясь из полученного ответа вывести заключение об имеющихся у больного симптомах раздвоения личности.
— Разумеется, нет, — возмутился Уилт. — Хотя, увидев мою жену, вы поймете, что ответ мог быть иным.
— Она не привлекает вас физически?
— Этого я не говорил. И вообще это вас не касается.
— Я только пытаюсь помочь, — сказала психиатр.
Уилт скептически на нее посмотрел.
— Правда? Мне казалось, ваша задача меня освидетельствовать, а вы самым неприличным образом вмешиваетесь в мою интимную жизнь.
— Выяснение вашего отношения к сексу — часть процесса освидетельствования. Нам нужна всеобъемлющая картина состояния вашей психики.
— Состояние моей психики никак не изменилось из-за того, что меня избили, стукнули по голове и бросили без сознания. Я не преступник и, как вам давно следовало бы понять, пребываю в здравом уме. А коль скоро это так, моя семейная жизнь не должна вас касаться. И если вы думаете, что я извращенец, то мы с моей женой Евой, к вашему сведению, произвели на свет четырех дочерей, а точнее, чтобы уж у вас больше не возникало вопросов, четырнадцать лет назад моя жена Ева родила четверню. Надеюсь, теперь вы убедились, что я обыкновенный человек, отец и гетеросексуал до мозга костей? Если нужно пройти еще какие-нибудь идиотские тесты — пожалуйста, я готов. Но обсуждать свою семейную жизнь не намерен. Для этого у меня есть Ева. Кстати, я, кажется, слышу ее голос. Какая умница, пришла меня навестить, и так вовремя! Надеюсь, вы меня извините — мне лучше вернуться под защиту полиции.
Очкастая докторша глупо разинула рот и вытаращила глаза, а Уилт торопливо вышел из комнаты и заспешил прочь от громкого голоса Евы, требовавшей, чтобы ее немедленно пропустили к дорогому Генри. Слышно было и четверняшек, которые, чуть тише, объясняли кому-то, что у него вовсе не двоится в глазах.
— Мы не двойняшки, мы четверняшки, — хором тянули они.
Уилт быстро шагал по коридору и тыкался во все двери, тщетно надеясь найти незапертую. Вдруг из туалета для посетителей вышел инспектор Флинт, а из приемной ввалилась Ева и сразу же столкнулась с психиатрессой — та как раз выглянула из кабинета и, близоруко щурясь, стала всматриваться вдаль, чтобы понять, что, черт возьми, происходит. В образовавшейся свалке докторша, пока инспектор поднимал ее с полу, успела переменить мнение о Уилте.
Если мастодонт, который ее уронил, и есть миссис Уилт — а судя по четырем практически одинаковым девочкам, это она, — становится понятно, почему пациента так мало занимает сексуальная сторона супружеской жизни. И почему он нуждается в защите полиции. Она пошарила рукой, нашла очки, нацепила их на нос и скрылась в своем кабинете. Ева и инспектор вошли следом; Ева — чтобы извиниться, а Флинт, куда неохотнее — узнать, как прошло освидетельствование.
Врач с сомнением поглядела на Еву, но решила не высказывать возражений по поводу ее присутствия.
— Хотите знать мое мнение о пациенте? — спросила она.
Инспектор кивнул. При Еве чем меньше слов, тем лучше.
— Он производит впечатление вполне нормального человека. Я провела все тесты, которые применяются в подобных случаях, и не обнаружила никаких признаков расстройства психики. Я считаю, что его можно выписать домой.
Она закрыла историю болезни и встала.
— А я вам что твержу? С ним все в порядке! Слышали, что говорит доктор? — напала на инспектора Ева. — Вы не имеете права задерживать Генри! Я забираю его домой.
— Думаю, нам лучше продолжить этот разговор с глазу на глаз, — сказал инспектор.
— Если не возражаете… я, видите ли, здесь работаю… веду прием, — забормотала психиатр, стремясь поскорее выпроводить из кабинета этот бронетранспортер в женском обличье. — Вы можете пройти в комнату для посетителей.
Вслед за Евой Флинт вышел в коридор.
— Ну? — бросила Ева, едва инспектор закрыл за собой дверь. — Немедленно говорите, в чем дело! Зачем вы притащили моего мужа в это ужасное место?
— Миссис Уилт, прошу вас, сядьте, и я, как смогу, постараюсь объяснить, — начал инспектор.
Ева села.
— Уж будьте любезны! — рявкнула она.
Флинт внутренне заметался, соображая, как рассказать обо всем помягче: баба-то бешеная.
— Я привез вашего супруга сюда на освидетельствование, чтобы забрать его из больницы до появления представителей американского посольства. Они должны были допросить мистера Уилта по поводу одного происшествия в Штатах. Что-то связанное с наркотиками. Не знаю, что именно, да и не хочу знать. А еще, и это гораздо серьезнее, его подозревают в убийстве члена теневого кабинета министров, некоего Ротткомба, и… Конечно, я знаю, он не мог убить… — заторопился инспектор, но Ева уже вскочила с места.
— Вы что, псих? — истерически завопила она. — Да мой Генри мухи не обидит! Он мягкий, добрый — и в правительстве ни с кем не знаком!
Инспектор Флинт попробовал ее успокоить:
— Поверьте, миссис Уилт, мне это прекрасно известно, но Скотланд-Ярд располагает доказательствами, что мистер Уилт был в том районе, откуда исчез министр, и поэтому они хотят его допросить.
Ева, чуть ли не впервые в жизни, обратилась к логике:
— И сколько еще тысяч человек находилось в то же время в том же… что за район?
— Херефордшир, — сам того не желая, сказал инспектор.
Глаза Евы выпучились, а лицо побагровело.
— Херефордшир? Херефордшир? Нет, вы точно сумасшедший. Да он там никого не знает! И не был ни разу! В отпуск мы всегда ездим в Озерный край.
Инспектор, словно отталкивая Еву, выставил вперед ладони. Ему подумалось, что болезнь Уилта — высказываться невпопад — очевидно, очень и очень заразна.
— Конечно, конечно, — забормотал он. — Не сомневаюсь, что это именно так. Я только говорю, что…
— Что Генри разыскивается Скотланд-Ярдом по подозрению в убийстве теневого министра. И это у вас называется «только»?
— Я не говорил, что он разыскивается по подозрению в убийстве. Но они надеются на его помощь в расследовании.
— Мы все прекрасно знаем, что это означает, разве нет?
Инспектор искренне попытался усмотреть в этой фразе хоть какой-нибудь смысл, но, как всегда бывало с Уилтами, не смог.
Уилт, битых полчаса слонявшийся по главному вестибюлю клиники в поисках выхода, тоже не мог добиться своей цели — все двери были заперты. При этом на его белый халат слетелось аж четверо настоящих сумасшедших. Двое истово доказывали, что у них уже нет никакой депрессии и они больше не станут лечиться электрошоком. Два других, которые явно находились под воздействием чего-то психотропного, подошли бочком и страшненько захихикали.
