Пол Остер - Левиафан
— Чем могу помочь? — спросил он.
— Том Мюллер, газета «Сан-Франциско кроникл», — отозвался мужчина. — Я хотел бы переговорить с миссис Димаджио.
— Извините, но она не дает интервью.
— Это не интервью, просто я хочу с ней поговорить. Мою газету интересует ее точка зрения. Мы ей заплатим как за эксклюзив.
— Без вариантов. Миссис Димаджио не будет ни с кем разговаривать.
— Вы не считаете, что она сама могла бы мне это сказать?
— Нет, не считаю.
— Вы пресс-секретарь миссис Димаджио?
— Я друг семьи.
— Вот как. И вы уполномочены говорить от ее имени?
— Именно. Я защищаю ее от ребят вроде вас. А теперь, когда мы внесли ясность, вам лучше уйти.
— И как же мне с ней связаться?
— Напишите ей. Так это обычно делается.
— Отличная мысль. Я напишу ей письмо, а вы его выбросите непрочитанным.
— Жизнь состоит из разочарований, мистер Мюллер. Вам правда лучше уйти. Вы же не хотите, чтобы я вызвал полицию? Позвольте вам напомнить, что вы находитесь на территории миссис Димаджио.
— Я знаю. Спасибо, приятель, за помощь.
— Не расстраивайтесь. И это пройдет. Через неделю ни один человек в Сан-Франциско не вспомнит про эту историю, а если услышит имя Димаджио, то решит, что речь идет о Джо.[21]
На этом они расстались, но Сакс не уходил. Репортер сел в машину, завел двигатель. Проезжая мимо дома, он показал средний палец. Сакс равнодушно пожал плечами — непристойный жест лишь доказывал, кто на самом деле выиграл этот раунд. Он вспомнил слова репортера и невольно улыбнулся. Пресс-секретарь миссис Димаджио? Скорее, вышибала. Нельзя сказать, что это не доставило ему удовольствия.
Вернувшись в дом, он увидел на лестнице Лилиан в белом махровом халате. Растрепанная, с опухшими веками, она еще не до конца стряхнула с себя сон.
— Я, видимо, должна вас поблагодарить, — сказала она, пробежавшись пальцами по коротким волосам.
— За что? — Он сделал вид, что не понял.
— Избавили меня от этого типа. Ловко это у вас получилось. Впечатляет.
— Ах, это? Плевое дело, мэм. Работа наша такая — никого не пущать.
Его скороговорочка «под малограмотного швейцара» вызвала у нее мимолетную улыбку.
— Если эта работа вас устраивает, считайте, что она ваша. В любом случае у вас это гораздо лучше получается.
— Я же сказал, со мной можно иметь дело. — Он заговорил своим нормальным голосом. — Дайте мне шанс, и я вам еще пригожусь.
Прежде чем она успела ему ответить, из кухни выбежала Мария.
— Привет, малыш, — обратилась к ней Лилиан. — Сегодня ты ранняя пташка?
— А что мы тут делали! — заявила Мария с места в карьер. — Ты, мамочка, глазам своим не поверишь!
— Я должна принять душ и привести себя в порядок, а потом спущусь. Ты помнишь, что мы сегодня идем к Билли и Дот? И желательно не опаздывать.
Лилиан приводила себя в порядок не меньше получаса, и за это время Сакс с Марией устроили аврал в гостиной: выбросили старые газеты и журналы в кофейных пятнах, разложили по местам диванные подушки, пропылесосили ковер, посеревший от сигаретного пепла. Почувствовав себя в цейтноте, они засуетились, забегали, как персонажи старой немой ленты.
Когда Лилиан наконец спустилась, она не могла не заметить разительной перемены, но ожидаемого восторга — хотя бы ради Марии — не выказала.
— Мило, — сказала она, на пару секунд задержавшись взглядом на комнате. — Очень мило. Надо мне почаще залеживаться по утрам. — Она улыбнулась и ушла на кухню. По крайней мере, мимоходом чмокнула Марию в лоб, и на том спасибо.
Но затем она отослала дочь наверх переодеваться, и Сакс почувствовал себя лишним. Лилиан существовала в собственном мирке, как будто его и не было, хотя он стоял здесь же, в дверях. Она достала из морозилки пакет настоящего кофе (и как он его не заметил?), поставила чайник на огонь. Одета она была по-домашнему: темные брючки, белая водолазка, туфли без каблуков. Правда, губы накрасила и глаза подвела, даже надушилась. Но что из этого следовало? Ее поведение оставалось для него загадкой — то она открытая, то замкнутая, только что была «здесь», а через минуту мысли ее где-то далеко. Чем больше он пытался в этом разобраться, тем меньше понимал.
Даже после того, как он был приглашен на кофе, Лилиан продолжала хранить молчание, так что оставалось только гадать, рада она неожиданной компании или тяготится его присутствием. Не представляя, о чем говорить, Сакс заметил, что деньги, оставленные на кухонном столе, пришлось спрятать. Он открыл шкафчик и показал на полку. Лилиан равнодушно хмыкнула и тут же уставилась в окно, выходившее во дворик. Не смутившись, Сакс поставил свою кружку и объявил, что готов вручить ей сегодняшний взнос. Не дожидаясь реакции, он пошел к машине за деньгами, а когда через несколько минут вернулся, Лилиан по-прежнему стояла у окна, погруженная в свои мысли. Он подошел к ней, показал тысячу долларов и спросил, куда их положить. Куда хотите, был ему ответ. Ее безразличие начало его раздражать, и, вместо того чтобы оставить деньги на столе, он открыл морозилку и положил туда пачку. Желаемый эффект был достигнут. Лилиан озадаченно посмотрела на него и спросила, зачем он это сделал. Вместо ответа он достал из шкафчика вчерашние пять тысяч и присоединил их к тысяче со словами:
— Замороженные активы. Поскольку я так и не услышал, нужны ли вам эти деньги, мы ваше будущее ненадолго заморозим. До весны. Не возражаете? Весной, когда все зацветет, откроете холодильник и обнаружите, что вы богатая женщина.
В уголках рта зародилась слабая улыбка — Лилиан смягчилась, позволила втянуть себя в эту игру. Она сделала глоток кофе и ответила ему в тон:
— Как можно играть «на интерес», если с вклада не капают проценты?
— Чтобы играть «на интерес», надо проявить интерес к игре.
— Я не сказала, что она мне безразлична.
— Вы и обратного не сказали.
— Когда не говорят «нет», иногда подразумевается «да».
— Или ничего не подразумевается. Поэтому нам лучше закрыть эту тему. Пока вы не определитесь, будем делать вид, что ничего не было.
— Как скажете.
— Чем меньше слов, тем нам обоим спокойнее.
— Хорошо. Однажды я открою глаза и вас не увижу.
— Совершенно верно. Джинн уберется в свою бутылку, и вы о нем благополучно забудете.
Его тактика сработала в том смысле, что атмосфера немного разрядилась. Но чего он добился практически? Довольно скоро, когда в кухню вприпрыжку вбежала Мария в бело-розовом джемпере и туфельках из настоящей кожи, выяснилось, что результат не так уж и мал. Возбужденная и запыхавшаяся, она спросила мать, идет ли Бен с ними в гости. «Нет» вроде бы прозвучало как реплика, что ему пора уходить со сцены, то бишь перебираться в какой-нибудь мотель, но неожиданно последовало приглашение задержаться на неопределенное время. Вернутся они поздно, а пока он может побриться и принять душ. Если же он захочет уйти, то достаточно просто захлопнуть входную дверь. Сакс не сразу нашелся что ответить, между тем Лилиан увела девочку в ванную, а когда они оттуда вышли, уже как-то само собой подразумевалось, что они уезжают, а он остается. Ситуация вдруг повернулась на сто восемьдесят градусов, и, хотя разумного объяснения у него не было, возражать он, понятно, не стал. Через пять минут Лилиан с девочкой сели в давно не мытую синюю «хонду» и исчезли в ярких лучах полуденного солнца.
* * *В ванной комнате на втором этаже он провел около часа — сначала долго принимал ванну, потом брился. Было как-то странно стоять голым в окружении кремов и лосьонов, губных помад и карандашей для глаз, всевозможных лаков для ногтей и флакончиков с духами. Эта близость одновременно возбуждала и отталкивала. Он оказался в святая святых, где совершались самые интимные ритуалы, но и в ее будуаре дистанция между ними не сократилась ни на йоту. Он мог обнюхать и потрогать ее бутылочки, вымыть голову ее шампунем, побриться ее лезвием, даже почистить зубы ее зубной щеткой, — это лишь доказывало, как мало для нее значили все эти мелочи.
Расслабленный, несколько сонный после ванны, он побродил по комнатам второго этажа, высушивая волосы полотенцем. Комнат было три: детская, спальня Лилиан и совсем клетушка, которая в прошлом, видимо, служила Димаджио кабинетом. Помимо письменного стола и книжного шкафа там обнаружилось столько всякой рухляди (картонные коробки, старая одежда и сломанные игрушки, черно-белый телевизор), что Сакс, сунув туда нос, тут же снова закрыл дверь. Следующей была детская, царство кукол и книжек с картинками, плюшевых зверей и настольных игр, а также детсадовских фотографий на стенах. Несмотря на беспорядок, детская выгодно отличалась от спальни Лилиан. Вот где был вселенский бардак! Постель разобрана, где попало висит одежда и нижнее белье, на портативном телевизоре — две кофейные чашки со следами губной помады, на полу валяются книжки и модные журналы. Прочитав несколько названий (иллюстрированное руководство по восточному массажу, исследование феномена реинкарнации, пара детективных романов, биография Луизы Брукс), Сакс невольно задумался, что может означать такой винегрет. Словно в трансе, он начал один за другим выдвигать ящики с нижним бельем и не спеша перебирать трусики и лифчики, комбинации и чулки. Точно так же он обследовал платяной шкаф. Затем, вспомнив вчерашние угрозы, он переключился на прикроватные тумбочки. Лилиан блефовала — никакого пистолета он не обнаружил.
