Эдуард Тополь - Завтра в России
– Почему же… вы показывали… только Москву? – превозмогая острое сжатие сердца, спросил, наконец, Горячев.
– Мне приказали… – ответил Царицын-Польский.
– Кто?
– Из КГБ…
Горячев медленно повернулся к телохранителю, произнес беззвучно, враз пересохшими губами:
– Митрохин.
– Слушаюсь, – телохранитель снял с пояса небольшой радиопередатчик. Там, где был сейчас Митрохин, заработал биппер. Телохранитель сказал в микрофон:-Товарищ генерал, вас Михаил Сергеевич. Срочно в ходовую рубку…
Горячев, не шевелясь, продолжал смотреть на экран. Три часа назад он был самым популярным человеком в стране и даже во всем мире. Люди привозили ему цветы, слали письма, открытки и телеграммы. Собирали деньги на демонстрацию и миллионами вышли на улицы праздновать его выздоровление. Свершилось то, ради чего он жил, взбирался к власти и рисковал ею все эти годы. И теперь, пользуясь этой массовой популярностью, он мог бы превратить Россию в рай, в самое процветающее государство.
Но все эти возможности крошились сейчас под гусеницами танков, смывались водометами, тонули в слезоточивых газах и в народной крови.
И это он сам – сам! – спровоцировал себе Ходынку! Он оказался ниже, мельче собственного величия, Но – сам ли?
Господи, отпусти мое сердце, отпусти, дай мне пошевелиться… Павел Митрохин появился в ходовой рубке, стройный и подтянутый, как Пол Ньюман на голливудском банкете.
– Слушаю, Михаил Сергеевич.
– Что это такое? – Горячев почти беззвучно указал на экран телевизора.
Митрохин шагнул ближе, взглянул.
– Ах это! Ну, вы же знаете! Мы же с вами говорили: могут быть небольшие эксцессы, даже… желательные. А получилось – русские люди напились и пошли громить! Пришлось бросить войска… Ну, и чтоб это не вышло на Запад, я приказал…-и он небрежным жестом, словно тут не о чем и говорить, выключил видеосвязь с телецентром.
Забыв о боли в груди, на одном бешенстве Горячев резко встал с кресла, глядя Митрохину прямо в глаза. И была такая однозначность в том, как, вставая, он поднял руку, что Митрохин выпрямился, ожидая пощечины. Лицо его окаменело, а глаза… Таких глаз у Митрохина Лариса не видела никогда.
– Миша!… – успела крикнуть она.
– Не смейте, Миша… – спокойно и холодно-уничтожительно сказал Митрохин. – Вы арестованы.
Словно ржавый, зазубренный нож повернулся в сердце, но столько огня и бешенства было внутри Горячева, что он и это пересилил, сказал двум своим телохранителям:
– Арестуйте мерзавца!
Однако те индифферентно отвернулись к иллюминаторам.
– Капитан, Вязова ко мне, – тихо приказал Горячев, но увидел, что и капитан, и рулевой тоже, как телохранители, делают вид, что ничего не слышат.
– Бесполезно, Михаил Сергеевич, – усмехнулся Митрохин. – Этот корабль подчиняется только мне. И он уже не вернется в Москву.
– Лариса! – негромко сказал Горячев.
Лариса, все поняв, уже и сама тихо, спиной отходила к двери рулевой рубки. Вязова! Вязова! – стучало у нее в голове, но каким-то шестым чувством она знала, что и это – поздно, что Пашка Митрохин предусмотрел все, включая маршала Вязова. И ей вдруг отчетливо вспомнился пьяный Юртов с его тоскливым предчувствием «мы проваливаемся сквозь лед!»…
В этот момент за спиной Горячева возникла высокая фигура митрохинского телохранителя.
– Не спешите, Лариса Максимовна… – сказал он негромко. И вдруг Горячев согнулся и, дернув рукой к сердцу, тяжело осел вбок – мимо кресла, на ковровый пол. Лариса кинулась к нему.
– Врача! Быстрей! – крикнула она.
Но капитан судна и телохранитель уже и сами вызывали врача – телохранитель по радиопередатчику, а капитан – по судовой радиосети.
– Миша! Миша… – судорожно и боязливо Лариса трогала серое лицо мужа и истерически крикнула застывшему рядом Митрохину:– Сволочь! Сволочь!
Через минуту у лежащего на полу тела разом склонились личный врач Горячева Зинаида Талица и американский доктор Майкл Доввей. Разорвав на Горячеве рубашку, Талица слушала его сердце, Доввей считал пульс.
– Hard attack? * – полуспросил Майкл у Талицы. Та утвердительно кивнула, и вдруг Майкл увидел темную точку от укола на левой руке Горячева, в локтевом сгибе.
– Разве ему были прописаны какие-то уколы? – удивленно спросил он у Талицы.
– Не ваше дело! – покраснела она и посмотрела на Митрохина. Тот кивком головы показал Горячевскому телохранителю на Майкла.
– Что вы ему ввели? – крикнул ей Майкл. Он уже все понял: даже небольшая доза медленно действующего эрготермина (slow acting ergotermin) внутривенно вызывает при стрессе сердечный спазм. А большая…
– Они убили его, они убили его! – закричала Лариса, пытаясь вырваться из жестких рук митрохинского телохранителя. – Они сделали ему укол еще утром, в больнице!
– Да не ори ты, кикимора! – зло сказала ей Талица. И с явным удовольствием посмотрела, как митрохинский телохранитель сунул в рот Ларисе скомканный носовой платок, а второй телохранитель, горячевский, крепко стиснул локти Майкла Доввея.
Митрохин повернулся к капитану «Кутузова», приказал:
– Полный вперед, в Углич.
И какая– то тень усмешки отразилась на его лице -Углич знаменит в русской истории тем, что здесь в XVI веке русские бояре убили царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного…
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ И ПОСЛЕДУЮЩИЕ
20.
Из сообщений иностранных журналистов, аккредитованных в Москве:
ПАРТИЯ ВОЗВРАЩАЕТСЯ К ВЛАСТИ
20 августа толпы прогорячевских демонстрантов громили партийные учреждения почти во всех крупных городах и населенных пунктах СССР. Но партия продемонстрировала народу, что ее связь с армией, КГБ и милицией осталась неразрывной. Объединенные силы КГБ, армии и милиции разогнали демонстрантов с помощью танков, водометов и слезоточивых газов и в ночь на 21-е августа произвели массовые аресты активистов демонстрации… количество арестов исчисляется сотнями тысяч…
Несколько московских осведомителей сообщают, что в Угличе был задержан теплоход «Кутузов» с гостями кремлевского банкета в честь выздоровления Горячева, и все участники банкета арестованы.
Местонахождение и физическое состояние самого Михаила Горячева неизвестны. Сегодня в «Правде» опубликовано «Правительственное сообщение», обвиняющее Запад в инспирировании беспорядков во время демонстрации. Заявление подписано не Горячевым, а анонимным Политбюро. Многие эксперты считают, что эра горячевского правления закончилась, и за Кремлевской стеной идет ожесточенная борьба за власть…
В страхе перед волной репрессий типа 37-года москвичи отказываются вступать в разговоры с иностранцами… Огромные очереди в государственные и некоторые еще открытые кооперативные магазины… Население раскупает буквально все: муку, масло, крупы и другие продукты… На улицах Москвы и Ленинграда появились группы «русских патриотов», которые при полном невмешательстве милиции громят частные кафе, парикмахерские и другие кооперативные предприятия, выкрикивают антисемитские призывы и шовинистические лозунги…
По всеобщему мнению, в ближайшее время будут официально закрыты все частные и кооперативные предприятия… и партия восстановит свой полный контроль над обществом. Прогнозируют, что вслед за этим будут аннулированы западные концессии в СССР и национализированы все предприятия со смешанным западно-советским капиталом… Никто не знает, будет ли новое советское правительство платить долги, выполнять контракты и выплачивать проценты по займам горячевского правительства…
Из телеграмм UPA, AP, Reiter и других телеграфных агентств. ЛОНДОН (22 августа, утренний выпуск). Хотя еще нет никаких Официальных сообщений о смещении Горячева и образовании нового правительства в СССР, на всех биржах мира катастрофически падает курс валют тех стран, которые крупными займами и концессиями способствовали Горячевcкой политике модернизации советской экономики. Стоимость американского доллара упала на 17%, западногерманской марки – на 21%, французского франка – на 24,7%, японской йены – на 31%.
ВАШИНГТОН (22 августа, дневной выпуск). Согласно непоименованным источникам, Центр Космической Разведки Пентагона сообщил, что вчера и сегодня наблюдается резкий рост активности китайской армии вдоль советской границы в Сибири. Высказываются уверенные предположения о том, что, в случае дальнейшей дестабилизации внутреннего положения в СССР, Китай может осуществить свои давние планы по захвату бывших китайских территорий в восточной части советской Сибири…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ (16 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ) КРАСНЫЙ ЯНВАРЬ 199. года
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 21 ДЕКАБРЯ
21. Москва, 18.50 по московскому времени
«…Когда семь черных кремлевских лимузинов выезжают с эскортом мотоциклистов из Кремля, кажется, что эта кавалькада ничем не отличается от правительственных выездов времен Брежнева, Андропова или Горячева. Но на самом деле отличие есть: теперь нa капоте каждого лимузина два флажка – красный на голубом стержне флажок СССР и ярко-голубой флажок России. Это новшество отражает курс нового советского правительства. Когда-то, еще в 1242 году, под голубыми знаменами дружины русского князя Александра Невского разбили немецких рыцарей, под голубыми же флагами Петр Первый вел свои войска на шведов под Полтавой, и под голубыми знаменами Кутузов гнал Наполеона. Теперь даже голубое древко советского флага символизирует РОССИЙСКУЮ основу, на которой держится в СССР красная власть рабочих и крестьян. Иными словами, именно голубая Россия стала официальной опорой красного государства…»
