Евгений Гришковец - Год жжизни
Вот уже два дня подписываю автографы в книжных магазинах Москвы. Подписал около двух с половиной тысяч книг. Дело непростое и ещё — мне неудобно и даже стыдно перед людьми, которые отстаивают огромную очередь, а мне удаётся поставить только короткий автограф-закорючку, посмотреть в глаза человеку и постараться что-то сказать. Никто не обижается, ничего большего не требует, и от этого мне становится ещё более совестно. Спасибо вам всем! И простите меня за то, что нет решительно никакой возможности уделить больше времени каждому в отдельности. Сил тоже не хватает, но главное — времени. В общем, делаю что могу.
Сегодня концерт с «Бигуди» в «Апельсине», и Ренарс с нами выступит, он уже приехал. И так хочется отыграться за неудачный в техническом смысле концерт в Киеве! При этом я думаю: эх, сегодня реабилитируемся! А с другой стороны — здесь будут другие зрители, так что реабилитация невозможна. Очень переживаю за тот концерт, потому что технически он был худшим из всех нами сыгранных. Только ради терпеливой и невероятно тёплой и понимающей публики мы смогли доиграть концерт до конца. Мы там победили все вместе, но я переживаю.
14 апреляВернулся сегодня из Питера и вот-вот поеду исполнять «Титаник» в Москве. Совершенно не рассчитал силы, потому что никто, и я в том числе, не ожидал, что в книжных магазинах будет так много людей, пришедших за автографами. Вчера подписал по самым скромным подсчётам больше тысячи трехсот книг. Я абсолютно счастлив, но силы покидают. Завтра поеду во Владимир. От Москвы недалеко, но очень тихо.
Побывал в питерском «Камеди клабе» и искренне порадовался нескольким обстоятельствам. Я никак не могу привыкнуть и не знаю, когда смогу, к отношению со стороны молодых коллег к себе как к мэтру. Ведь первые мои спектакли на профессиональной сцене прошли всего восемь лет назад. Для меня всё это было недавно. И первая книга вышла недавно. Но у тех, кто сейчас учится в театральных вузах или уже попал в сценическое пространство, есть ощущение, что я был всегда. Я вижу, с какой робостью молодые коллеги ко мне подходят. И вспоминаю свою робость, правда, мне уже было нормально за тридцать, когда у меня впервые появилась возможность познакомиться с мэтрами сцены. Меня такое отношение забавляет и не перестает удивлять, и я всё время стараюсь чего-нибудь отчебучить, чтобы его снять, убрать.
Так вот, вчера в питерском «Камеди клабе» ребята сильно переволновались оттого, что я пришел. А сам факт заметного волнения на сцене «Камеди клаба» — уже приятное зрелище, волнующийся артист на сцене сегодня вообще редкость: волнение всегда свидетельствует о том, что человек не бессовестно относится к своему делу.
Шутки были разного уровня, некоторые номера совсем не удались, но там есть атмосфера волнения, риска и — как следствие — творчества. А ещё было видно, что они со сцены всё время посматривают на мою реакцию и сильно радуются, если я смеюсь. Ну что ж, я им всем помог, хохотал над чем даже хохотать не стоило, мне было нетрудно. Мы друг другом остались довольны.
А вот тем, что не удалось уделить должного внимания всем людям, пришедшим за автографами в книжные магазины в Москве и Санкт-Петербурге, — я не доволен. Я видел, что некоторые отстояли по два часа, а мне всё равно удавалось только встретиться с ними глазами, поставить закорючку-автограф и сказать буквально два-три слова. Как же забавно и странно, а иногда совершенно непонятно ощущать… точнее не ощущать, а знать, что я известный писатель, что ко мне относятся как к мэтру… Я к этому не могу привыкнуть, и мне перед каждым хочется извиниться.
Однажды, года три назад, встретил я своего однокашника в Кемерове. Когда-то он неплохо играл в футбол, потом пьянствовал, а потом не знаю чего делал. Но вот встретил я его, а он толстый, румяный, благообразный, с огромной бородой, в чёрной рясе и с крестом на пузе. Я ему говорю: «Женька! Здорово! Что с тобой стряслось?!» А он говорит: «Да вот…» Поговорили мы… Я его спрашиваю: «А где ты такую рясу красивую раздобыл?» И он отвечает: «Пошил, иранский шёлк, дорогая и парадно-выходная, не на каждый день».
Вот так мы стоим на улице, беседуем, и вдруг подходит к нам тётушка в плащике, в платочке, протягивает моему приятелю руки, сложенные лодочкой, он укладывает ей свою пятерню в протянутые ладони, а она его руку целует. Я опешил и от неожиданности ляпнул: «Что же вы делаете, это же Женька?!»
Когда женщина отошла, Женька сказал: «Ну не реагируй так сильно. Такая у нас работа, понимаешь… И теперь я уже не Женька, а отец…» (не могу вспомнить, какое ему там присвоили имя).
Ушёл я тогда обескураженный и засомневался.
В общем, странно для меня отношение ко мне как к мэтру, всё время оно провоцирует меня что-нибудь отчебучить. Но иногда приятно. Иногда.
17 апреляДиктую по телефону короткое сообщение. Выезжаю из города Владимира в сторону города Иваново. Никогда в Иванове не был, но сильно сомневаюсь, что по этому городу ходят неприкаянные невесты в белых платьях и фате, хотя у большинства людей, которые знают русский язык, город Иваново именно с таким образом и ассоциируется.
Очень холодно. Такое ощущение, что деревья втянут только что вылупившиеся листья обратно в стволы и ветки. По радио песня «Джанго» «Холодная весна» прозвучала как-то особенно актуально…
После десяти дней, которые были в основном заняты интервью и большим количеством презентационных мероприятий, связанных с выходом «Асфальта», после концерта в «Апельсине», которым я доволен, хотя и не понимаю, как доиграл его до конца, и после уже окончательно забитой пробками Москвы — здесь заборы, деревянные дома и купола. Тихо, собаки бегают. Даже не верится, что всего двести километров до Москвы…
19 апреляОпять диктую по телефону, находясь в дороге между Ярославлем и Вологдой.
Осенью, как известно, у меня был сорван спектакль в Ярославле, когда из-за анонимного звонка телефонного террориста спектакль «Как я съел собаку» был прерван, а зрители выведены из зала. Это был, первый такой случай в моей жизни. Я очень пережинал, мы старались держать под контролем поиски телефонного хулигана, но они оказались тщетными, а горечь и ощущение неотмщённой сильной обиды не отпускали. И я пообещал, что в следующий раз, когда приеду в Ярославль, уже со спектаклем «ОдноврЕмЕнно», сначала доиграю прерванный спектакль, — ровно с того места, на котором он был остановлен, — а потом уже сыграю объявленный в афише.
Вчера это совершилось. Перед спектаклем поработали спецслужбы, собачка (овчарка) всё тщательнейшим образом проверила и обнюхала. И всё равно, конечно, мы ничем не были защищены от нового анонимного звонка. И если бы он случился, вновь бы пришлось эвакуировать людей. Напряжение не пропадало ни на секунду, и получилось, что мне вчера пришлось играть практически три часа. Разумеется, я устал, но и зрители устали. Но какая же была в зале чудесная атмосфера! Все были рады тому, что просто взяли и победили, было много цветов. Я очень профессионально удовлетворён и по-человечески счастлив. А собака, дежурившая все три часа за кулисами, проявляла постоянное беспокойство, и ей хотелось действовать. При этом она вела себя тихо, деликатно, — в общем, оказалась настоящим профессионалом.
