Сью Кид - Тайная жизнь пчел
Не знаю, от пустоты ли, от духоты, или от того, что было всего лишь девять часов вечера, но мне, несмотря на всю усталость, никак не удавалось заснуть. Я стащила с себя майку и трусики и лежала на влажной простыне. Мне нравилось ощущение наготы. Это было гладкое, масляное ощущение простыни — освобождающее ощущение.
Затем я представила, что слышу, как на подъездную дорожку сворачивает машина. Я представила, что это Зак, и мысль о том, что он сейчас рядом с медовым домиком, заставила мое дыхание участиться.
Я поднялась и, пройдя через темное пространство, встала у зеркала. Перламутровый свет втекал через открытое окно и принимал форму моего тела, создавая вокруг меня сияющий нимб. Я была последним человеком, заслуживающим нимб, но я изучала эффект, приподняв груди руками и рассматривая свои розовато-коричневые соски, тонкую линию талии, каждый изгиб своего тела, лучащегося мягким светом. Впервые в жизни я чувствовала себя чем-то большим, чем просто дурнушкой.
Я прикрыла глаза, и шар, наполненный вожделением наконец лопнул в моей груди, и когда это произошло — что бы вы думали! — только что я мечтала о Заке, и вот я уже нестерпимо хочу видеть свою маму, представляю, как она меня зовет, говоря: Лили, девочка моя. Ты мой цветок.
Когда я обернулась к окну, за ним никого не было. Не то, чтобы я ожидала там кого-нибудь увидеть.
* * *Два дня спустя после того, как мы полностью измотали себя приготовлением меда, Зак появился с симпатичным блокнотом — зеленым, с бутонами роз на обложке. Он встретил меня, когда я выходила из розового дома.
— Это тебе, — сказал он. — Так что можешь начинать писать прямо сейчас.
Вот тогда я поняла, что у меня никогда не будет друга лучше Захарии Тейлора. Я обвила его руками и прижалась к его груди. Он издал звук, вроде «вау», но через несколько секунд его руки обняли меня, и мы так и стояли, по-настоящему обнявшись. Он водил руками по моей спине, вверх и вниз, пока у меня не начала кружиться голова. Наконец он расцепил мои руки и сказал:
— Лили, ты нравишься мне больше, чем любая из девчонок, что я когда-либо знал, но ты должна понять, что есть люди, которые убьют парня вроде меня за то, что он хотя бы посмотрит на девчонку вроде тебя.
Я не смогла удержаться от того, чтобы коснуться его лица, того места, где в его коже скрывалась ямочка.
— Прости, — сказала я.
— Ага. И ты тоже, — сказал он.
После этого я стала везде ходить с этим блокнотом. Я все время писала. Я сочинила рассказ о Розалин, которая сбросила восемьдесят пять фунтов и теперь выглядела так, что ее бы никто не узнал. Другой рассказ был об Августе, разъезжающей на медобусе, который был похож на библиобус, только вместо книг она раздавала мед. Моим любимым, однако же, был рассказ о Заке, ставшем юристом-набивателем-задниц и организовавшем собственное телевизионное шоу, вроде «Перри Мейсона». Как-то я прочла ему это во время обеда, и он слушал внимательнее, чем ребенок перед сном слушает сказку.
— Уиллифред Марчант, подвиньтесь, — вот все, что он сказал.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Медоносные пчелы зависят не только от физического контакта со своей колонией, но им также требуется дружеское общение и поддержка. Изолируйте пчелу от своих сестер, и она вскоре умрет.
«Королева должна умереть, и другие проблемы пчел и людей»Августа оторвала июльский листок в настенном календаре, что висел над ее столом в медовом домике. Я хотела ей напомнить, что формально июль закончится лишь через пять дней, но потом мне стало понятно, что она и так знает. Дело было в том, что она хотела, чтобы июль поскорей закончился и чтобы уже мог настать август — ее личный месяц. Так же как июнь был месяцем Июны, а май принадлежал Мае.
Августа рассказывала мне — когда они были детьми и наступал их личный месяц, мама освобождала их от работы по дому и позволяла есть любимые вкусности, даже если это вредило зубам, и ложиться спать на час позже других, делая все, что захочется. Августе хотелось читать книги, так что целый месяц она валялась на диване в тишине гостиной и читала, после того как ее сестры отправлялись спать. Послушать Августу, так это было главным удовольствием ее молодости.
После ее рассказа я долго размышляла о том, в честь какого месяца мне хотелось бы называться. Я выбрала октябрь, поскольку это золотой месяц и в октябре не самая плохая погода, а мои инициалы были бы «О. О.», что означало Октябрина Оуэнс, из чего можно сделать интересную монограмму. Я рисовала в своем воображении, как весь месяц ем на завтрак трехслойный шоколадный торт и ложусь на час позже, посвящая это время написанию стихов и эпохальных романов.
Я посмотрела на Августу, стоящую возле стола и держащую в руке листок календаря за июль. На ней было белое платье со светло-зеленым шарфом из шифона, привязанным к поясу, так же как в первый день моего приезда. Шарф, свисающий с пояса, не мог иметь иного назначения, кроме штриха к ее стилю. Она напевала ту же песенку, которой научила меня Мая: «Положи мне на могилку улей с пчелками живыми…» Я думала о том, какая, должно быть, у нее была хорошая, замечательная мама.
— Давай, Лили, — сказала она. — Нам нужно наклеить на все эти банки этикетки, а нас с тобой только двое.
Весь тот день Зак разъезжал по городу, доставляя мед в места, где он продавался, и забирая деньги за продажи в прошлом месяце. «Деньги-меденьги» — так называл их Зак. Хотя основной приток меда уже закончился, пчелы все еще продолжали пить нектар, занимаясь своим делом. (Невозможно заставить пчел прекратить работать, даже если сильно стараться.) Зак говорил, что мед приносит Августе по пятьдесят центов за фунт.
По моим расчетам, она должна была купаться в «меденьгах». Я не понимала, почему она не живет в каком-нибудь ярко-розовом дворце.
Ожидая, пока Августа вскроет коробку с новой партией этикеток «Черная Мадонна», я рассматривала кусок сот. Люди не представляют, насколько умны пчелы — умнее даже, чем дельфины. Пчелы знают толк в геометрии и могут ряд за рядом выкладывать идеальные шестигранники, с такими точными углами, как если бы они пользовались специальными инструментами. Пчелы берут обыкновенный цветочный сок и превращают его в нечто, куда каждый человек в мире будет рад обмакнуть свое печенье. И я лично была свидетелем того, как за пятнадцать минут пятьдесят тысяч пчел нашли те пустые суперы, которые Августа оставила им на очистку, передавая друг другу сведения о находке на своем пчелином языке. Но главное, они работают так много, что могут буквально себя этим убить. Иногда хочется им сказать: Расслабьтесь, отдохните немного. Вы это заслужили.
