Саша Филипенко - Бывший сын
— Но она же встречалась со мной…
— Когда это было?! К тому же в школе у тебя были хорошие вещи, ты проводил лето у германтов. В школе ты был круче всех. Она вот тоже начала пару лет назад. Знаешь, я понимаю, что даже не могу ее ни в чем винить. Ее мать видела, что вокруг нее постоянно ошиваются старые германты, что постоянно делают ей дорогие подарки, и ничего, она даже поощряла это. Я спрашивал у нее: «Настя, зачем тебе столько телефонов? Что ты с ними будешь делать?». А она только глаза таращила, оправдывалась, говорила, что ей дарят. Я говорю: «Настя, милая, это дорогие подарки, они меняют твои взаимоотношения с людьми, которые их делают. Это просто неприлично — принимать такие презенты, у тебя, в конце концов, есть я, твой муж!». А она ничего, брала и говорила, что если у меня нет таких денег, то это еще не повод завидовать другим. Так мы и жили. Они оплачивали ей перелеты, дарили украшения, часы, а я должен был все это проглатывать. Мы постоянно ссорились из-за этого, и вот я собрал вещи и съехал. Я понимаю, что ты, наверное, теперь не хочешь со мной разговаривать, что я не рассказал тебе всего, но такая странная ситуация получилась…
Франциск долго молчал. А потом вдруг начал негромко напевать:
— Говорят что некрасиво, некрасиво, некрасиво, отбивать девчонок у друзей своих… Это так, но с Франциском несчастлива, несчастлива, а судьба связала крепко нас троих. Как же быть, как быть? Запретить себе тебя любить? Не могу я это сделать, не могу! Лучше мне уйти, но без грустных нежных глаз твоих мне не будет в жизни доброго пути! Да я не обижаюсь, дебил!
— Сам ты дебил!
— Правда, я не обижаюсь! Столько же лет прошло! Ты мне лучше вот что скажи: тебе же, наверное, теперь негде жить, да? Хочешь у меня остановиться?
— Да нет, дружище, не переживай, честно говоря, есть одна курочка…
— Ну, ты хорош! Сидит тут, сопли размазывает о любви, а у самого курочка!
— Хорош твой дед.
— Отец твой хорош!
И дальше следовало долгое перечисление близких и дальних родственников, чьи умственные и физические способности, как обычно, как когда-то в туалете на четвертом этаже, ставились под сомнение. Закончив, друзья сошлись во мнении, что выпитое в новостном кафе кофе — это не совсем то, что нужно двум молодым людям.
— Пойдем в «Дурман»? — предложил Стас.
— В «Дурман»? Там ведь очень дорого!
— Теперь нет.
Франциск помнил «Дурман» совсем другим. Ресторан напротив консерватории всегда казался ему каким-то особенным, недосягаемым, чем-то из другого, прекрасного мира. Еще будучи школьником, посещая мастер-классы в высшем музыкальном заведении страны, Циск часто смотрел в окно, за которым в доме напротив располагался дорогой ресторан. Богатые, как казалось Циску, люди поглощали дорогие блюда. Десять лет спустя Циск оказался в полупустой пельменной. В первом зале ни души. На входе во второй зал, словно в борделе, у кассы стояли все официантки. У них почти не было работы, поэтому они что-то живо обсуждали с мамочкой — кассиршей.
— Вам зал для курящих или некурящих?
— Мне все равно, — ответил Франциск.
— Нам тоже все равно, поэтому примите решение.
Ребят посадили у окна. За соседним столом обедал крупный человек. На протяжении всего обеда он говорил по телефону: «Ну? Ну? Ну и хуля? И че, бля? Епт твою мать — не еби вола в живот! Я же тебе, бля, все объяснил! Да мне похуй — я жру вообще!».
Последовав примеру соседа, друзья заказали солянку и жареные пельмени — фирменное блюдо «Дурмана».
К большому удовольствию друзей, в скором времени мужчину вызвали по какому-то чрезвычайно важному делу и увезли на машине с номерами «МI». На мгновение воцарилось спокойствие. Официантка нехотя убрала стол и тотчас усадила за него большую шумную компанию. Около десяти человек. Парни и девушки, все как один студенты. Ребята что-то шумно обсуждали, пока один из них не сказал: «Ну все, давайте играть! Кто начинает?» — «Пусть Аксак или Рамзес начнут», — сказала девушка, на которую Стас тотчас положил глаз. Парень, которого в компании называли Аксаком, начал.
— Во что они играют? — наклонившись над столом, спросил Циск.
— В самую популярную игру современности.
— Как она называется?
— Абсурд. Они играют в абсурд.
— В чем смысл?
— Смысл предельно прост! Каждый участник рассказывает одну абсурдную историю. И так по кругу. Рассказал — передал ход другому. Тот, у кого закончились истории, вылетает. Ты послушай — это чрезвычайно занимательно, а я пока схожу руки помою.
— Мне тоже надо руки помыть!
— Ну, сходишь после меня, ты послушай, это правда интересно!
— Не помню город, не буду врать, — начал Аксак, — но история подлинная! Вы сможете проверить! В общем, один предприниматель, германт, открывает завод по производству колбасных изделий. Дела идут хорошо, местным жителям очень нравятся его продукты. В общем, все очень довольны… за исключением директора государственной фабрики, которая всю свою историю производила колбасу из туалетной бумаги. Директор понимает, что если срочно не предпринять меры, завод окончательно закроется, а его уволят. Да что там скоро, завод уже стоит. Производимые заводом кости никто не берет. Конечно, директор не думает о том, чтобы начать делать хорошие продукты. Нет! К чему? Он мыслит глубже! Нужно закрыть германта! Правильная, чиновничья мысль. Но как? Как убрать германта? Все нормы соблюдены. Изделия соответствуют госту. Все честно, все по закону. Люди довольны, государство получает налоги. Чиновник подключает целую группу специалистов. Над закрытием производства работает команда настоящих профессионалов своего дела, которая в конце концов находит выход. Гениальный ход! Мне кажется, вы должны засчитать мне эту историю за две!
— Да рассказывай ты уже!
— Короче, после очередной проверки оказывается, что сосиски германта лучше госта! Лучше — значит, не соответствуют госту. Логично? Логично! Завод закрывают и германт, потеряв несколько миллионов, возвращается домой.
— Принято. Серж, твой ход!
— У меня история попроще, но все же я смею надеяться, что и она позволит мне продолжить круг. Итак, президент в очередной раз устраивает для своих чиновников спортивное состязание. На этот раз решено играть в футбол. Всем известно, чья команда победит, но ведь главное — участие! Всем высокопоставленным чиновникам велено явиться на стадион в обязательном порядке. Единственная уважительная причина — смерть. Команды разных министерств готовятся проиграть в нужный момент, а пока он не наступил, проверяют амуницию и завязывают шнурки. Все так волнуются, что у многих подскакивает давление. Шутка ли, на поле будет не какой-нибудь там король футбола, а сам президент! И вот один из чиновников, занимающий в министерстве должность начальника управления, наклоняется, чтобы завязать шнурки, и умирает. У старика гипертонический криз. Врачи уже много лет запрещают ему любые физические нагрузки, но он так боится потерять работу и остаться на одной почетной пенсии, что приходит на свой первый и последний в жизни футбольный матч.
