Ирина Волчок - Чужая невеста
— Здорово, — напряженно согласился Алексей. — Спасибо. Теперь я всегда смогу позвонить из своей конюшни тебе в Чикаго. Или ты в Нью-Йорке жить будешь?
Она опять наклонилась, заглядывая ему в лицо, помолчала, отвернулась и сказала холодновато:
— Я еще ничего не решила. А ты как посоветуешь?
— А ты какого совета ждешь от меня?
Он и сам слышал, какая злость прозвучала в его голосе, но сдержаться уже не мог.
— Дружеского, — еще холоднее сказала Ксюшка. — Дружеского мудрого совета. Если можно.
— Можно, — сквозь зубы тихо сказал Алексей. — Конечно, можно. Почему же нельзя? Дружеского и мудрого. Пожалуйста, сколько угодно…
Он замолчал и перевел дыхание. Черт, когда хоть эти колдобины кончатся?
— Ну? — не дождавшись продолжения, спокойно сказала Ксюшка. — Я жду.
Машина медленно перевалила через последнюю рытвину, Алексей вырулил на ровную дорогу, ведущую к Колосово, и прибавил скорость.
— Чего ты ждешь? — устало спросил он.
— Совета. Дружеского и мудрого.
— Глупости все это, — так же устало сказал он. — Что я тебе могу посоветовать? Сама подумай… У тебя есть возможности, которых нет у многих других. Ты можешь сделать то, о чем мечтаешь… Ты мечтала о доме для стариков. Теперь он есть. Ты мечтала о собаке и лошади. Это не проблема. Ты мечтала повидать Америку. Ну, повидала. Теперь ты хочешь учиться в Америке, правда? И деньги на это у тебя есть. Беда в том, что слишком много денег…
— Ну, с этой бедой я как-нибудь справлюсь, — смешливо заметила Ксюшка.
Она вдруг повеселела, как-то успокоилась, потеплела, и Алексей понял, что и сам неожиданно успокоился и даже повеселел. Ладно, еще не вечер. Что он, в самом деле, так распсиховался? Главное — Ксюшка приехала. Ксюшка будет здесь, может быть, еще долго. И вообще она пока ничего не решила. И почему это он решил, что вообще входит в круг ее интересов? С самого начала ясно было, что это волшебное создание не для него. Ведь ясно было? Чего там, конечно, ясно. Ну вот. Просто он сам напридумывал себе бог знает чего, а теперь сам и мается. Сиди, друг Леший, в своей дыре и не разевай глаза на маленьких дриад, случайно оказавшихся в поле твоего зрения. А то тебе же хуже будет. Хотя куда уж хуже-то?
— Расскажи, какой дом ты мне построил, — весело потребовала Ксюшка. — Поподробнее.
Какой дом ты мне построил… дом ты мне построил… ты мне построил… В нем все запело от ее слов, радость взметнулась в его сердце, и надежда опять шевельнулась в душе… Да что же это делается, господи помилуй! Ведь она не сказала ничего особенного. Констатация факта. Признание его работы, не более. Он действительно руководил строительством ее дома. Для деда с бабкой. «Ты мне дом построил» — это сказано просто потому… ну, например, потому, что так короче.
— Сама скоро увидишь, — сказал Алексей, старательно глуша в себе надежду.
— Нет уж, ты расскажи, — настырно приставала Ксюшка. — Нет уж, ты прямо сейчас расскажи. И как следует, все в подробностях. Все-все-все. До мелочей.
— Стройматериалы я сам искал, — начал Алексей, чуть улыбаясь. — Ольга отделочные материалы предложила свои. У нее неплохие, но дороговато. Я только линолеум у нее взял и сантехнику. А дерево у меня было, я еще года два назад хорошего леса насушил…
— Стоп, — строго сказала Ксюшка. — Стройматериалы, Ольгу, сантехнику, сухой лес и смету можешь пропустить. Начни с того, что сказала бабуля, когда поняла, что за дом у нее будет.
— О-о-о! — оживился Алексей. — Тетя Катя много чего говорила. Правда, она поздно поняла, что за дом у нее будет. А то бы еще больше разговоров было…
— Ну, ну! — Ксюшка нетерпеливо ерзала на сиденье и дергала его за рукав. — А что она говорила-то? Наверное, спрашивала, что почем?
— Не, не спрашивала, — сказал Алексей. — Она строителей схалтурить уговаривала.
— Не может быть! — не поверила Ксюшка. — Зачем?
— Она думала, что если попроще сделать, то подешевле обойдется. А дядя Сережа все время гнутые гвозди выпрямлял — для экономии. И плотникам подсовывал. А я ходил и отбирал…
Ксюшка жадно слушала и тихо посмеивалась, заглядывая ему в лицо теплыми медовыми глазами, и он забыл о ее американских планах, и о ее деньгах, которых, к сожалению, еще так много, что можно эти планы осуществить, и о том, как восторженно рассказывала она о зоопарке на другом конце земли, где хотела работать… Он забыл, как неистово весь месяц изматывал себя и других, пытаясь хоть на несколько дней приблизить ее приезд придуманной им самим приметой… Он забыл свою печаль, слушая ее тихий смех, и рассказывал так, будто ничего веселее этой изнуряющей круговерти последнего месяца у него в жизни просто не было.
И когда показались высокие кроны старых яблонь, укрывающие почти все Колосово плотным зеленым шатром, Алексей и Ксюшка уже вместе хохотали, планируя организацию новоселья, — по возможности шумного, многолюдного и многодневного мероприятия.
— Я в ресторане все закажу, — решила Ксюшка, вытирая выступившие от смеха слезы. — И официантов тоже! Как ты думаешь, бабушка меня убьет?
— Обязательно убьет, — уверил Алексей с удовольствием. — Может быть, даже два раза… Все, приехали.
Он остановился, не доезжая до дома своих стариков метров пятьдесят, и глянул на Ксюшку. Она сидела не шевелясь, притихшая и даже вроде испуганная, переводя взгляд с помпезного двухэтажного дома Лесковых на новый дом бабушки и дедушки, изумленная и растроганная… Алексей тоже невольно сравнил эти два дома, будто видел впервые. И тоже неожиданно для себя удивился: рядом с огромным, солидным, бросающимся в глаза домом его родителей новый Ксюшкин дом не терялся. Он был небольшой, одноэтажный и прятался в глубине старого сада… Но он был как из сказки. Как из мечты. Как из новогоднего детского сна.
А дом его родителей, со вздохом признал Алексей, был просто из… красного кирпича.
— Спасибо, — тихо сказала Ксюшка, на мгновение прижалась к нему плечом и, распахнув дверцу, полезла из машины, не отрывая глаз от маленькой фигурки, торопливо семенящей к ним от крыльца.
— Ба-а-абушка! — запела Ксюшка, раскинув руки и кидаясь ей навстречу. — Бабу-у-уля! Ну, чего ты плачешь? Ну, не плачь! Я же приехала! Я больше никогда от тебя не уеду!
Алексей застыл на месте, уронив ее дорожные сумки и даже не заметив этого. Она не уедет? Она никогда больше не уедет? Наверное, он ослышался…
Глава 16
Раньше Алексей просто не поверил бы, что в своем хозяйстве, да еще в середине августа, да еще в такое засушливое лето, когда чуть ли не половина времени идет на поливку, да еще без такого помощника, как Игореша (тот сломал ногу и теперь сидел дома, осуществляя общее руководство двумя новыми работниками, починяя от безысходности всякий хлам и придумывая витаминизированное меню для индюшат), — так вот, никогда бы раньше Алексей не поверил, что при таком раскладе он будет маяться, придумывая себе какое-нибудь занятие. Занятий-то, понятно, было более чем… Алексей вставал до рассвета и с пол-оборота начинал крутиться, и не останавливался до ночи, и втягивал в свой бешеный ритм и новых своих помощников, обалдевших от собственной готовности тратить столько энергии, и обычно неторопливую — чтобы не сказать сонную — Игорешину Верку, и самого Игорешу, скачущего по дому и по двору на одной ноге, а другую, загипсованную, держа на весу и все время стукаясь гипсом о самодельный костыль… Казалось, все заражались его лихорадочной жаждой деятельности. Даже собаки носились как ненормальные, с демонстративным рвением разыскивая в зарослях спрятавшуюся от них корову или загоняя овец вечером в ближний закут. Даже эти бестолковые овцы шарахались куда резвее, чем обычно. Даже лошадь по имени Кобыла забыла свою неизменно неторопливую рысь и привычку пощипывать на ходу всякие листочки-цветочки и перешла исключительно на галоп. Абсолютно все сошли с ума. Абсолютно все. Это, наверное, из-за жары.
