Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
– Это была самая веселая поездка в моей жизни. – Она закрывает тушь.
«Не ведись! В ее серых буднях даже поход в секондхенд – уже событие».
– Ты потрясающий любовник.
«Молчать, это чистая провокация!»
– Тебе было хорошо со мной? – Она оборачивается, лишая меня возможности игнорировать вопрос.
– Я... – пытаюсь затянуть время, как в матче на чужом поле, где твоя команда случайно забила гол, – не помню... – Времени до конца матча еще предостаточно. – Ты накормила меня кислотой до потери сознания... кажется...
– Свинья!
– Или я потерял его в тот момент, когда ты разделась? – Все-таки надо оставаться хорошим парнем, хотя бы для статистики.
– Хорошо, не свинья. Хрюшка!
– Спасибо, – целую ее в подставленные губы.
В борьбе с самим собой главное – не победа, а участие...
Салон бизнес-класса набит пассажирами. Душно так, что даже вывернутые до упора и направленные в лицо нагнетатели воздуха не спасают. Я начинаю обмахиваться прихваченной перед посадкой газетой, но это ничего не дает. В голове идет братоубийственная война совести с силами добра, отвечающими за переложение своей вины на других. Когда последние побеждают, я встаю, перегибаюсь через спинку кресла и начинаю шипеть на Олега с Женей, которые сидят, прислонившись друг к дружке, елочкой, и смотрят на меня осоловелыми глазами:
– Ну что, любители экспериментов с сознанием! Написали заявления с открытой датой?
– Сядь! – Даша дергает меня за рукав.
– Есть идеи насчет записи, которую мы в Москве покажем?
– Не-е-е-е-е-е, – тянет Олег, которого, кажется, все еще не отпустило. Или он с утра добавил?
– Скажем, что у нас камеру заклинило? Свет перегорел? Брак по звуку?
– Может, скажем, что у нас запись местами... не получилась? – Женя делает умоляющие глаза.
– А у тебя есть хоть какая-то запись?
– Интервью с этой питерской. – Женя опускает глаза. – Еще...
– Ну вот! – глупо ощеривается Олег.
– Молодой человек, займите свое место, мы готовимся к взлету! – подходит ко мне стюардесса.
– Вы боитесь, я вам равновесие в салоне нарушу? – злобно огрызаюсь я.
– Андрей, немедленно сядь! – рычит Даша.
– У тебя идея насчет интервью родилась, и ты хочешь мне ее на ушко нашептать?
– Андрей, ну мы что-нибудь придумаем! – Женя доверительно смотрит на меня. – Мы разрулим, не злись только.
– Вы?! – Я обвожу руками наши места. – Вы разрулите? Маленькие последователи Тимоти Лири, которые, правда, ничего о нем не слышали, разрулят эту инфернальную хуйню?
– Ну, ты ведь тоже ЛСД кушал... ел. – Олег запинается, понимая, что глаголы употреблены не к месту, и поправляется: – Жрал.
– Меня подставили. – Я кошусь на Дашу, давая понять, кто истинный виновник этого жесточайшего факапа. – Я не был предупрежден о том, что проглотил! Что вы пялитесь на меня, как гуппи в аквариуме?
– Ну сядь, ну пожалуйста! – Даша примирительно гладит меня по руке.
– Молодой человек, вы задерживаете отправление! – напоминает о себе стюардесса.
– Вы поезд, что ли? – Я раздраженно плюхаюсь в кресло. – Вы... вы... – Я задыхаюсь от злости. – Вы безответственные разгильдяи!
– Мы на тебя похожи! – звучит сзади.
Даша отворачивается к окну.
– Слушай, – я аккуратно касаюсь пальцами ее плеча, – а Хижняк перед каждой съемкой такое на камеру вытворяет?
– Завидуешь?
– Нет, просто интересно.
– Вы так стремитесь друг на друга походить, что даже неинтересно! – Она фыркает.
– Ну, вообще-то с косяком у него смешно получилось.
– О да! Теперь, чтобы его переплюнуть, тебе осталось жахнуться перед камерой героином.
– У тебя есть поставщик? – шепчу я ей на ухо. – Нет, не так. У тебя есть опыт?
– Да ну тебя к черту!
– Я был бы признателен, если бы ты дала мне этот бекстейдж с травой.
– Отвали, я спать хочу!
– Тебе жалко, да? Или, заранее прошу прощения, у вас особые отношения?
– Идиот! – В ее глазах появляется злоба. – Нахрен тебе этот диск?
– Люблю веселые корпоративные шутки. Тебе жалко? Тогда вопрос снят.
– А что мне за это будет?
– Поцелуй? Мороженое? Кино наконец!
– Все мимо.
– Я тебе поцелую. – Я тянусь к ней губами.
– Не сейчас.
– Ты не поняла. – Я наклоняюсь, словно собираясь нырнуть к ней между ног.
– Прекрати, сумасшедший! – Она отталкивает мою голову. – Я подумаю.
– Андрей! – Олег стучит по спинке кресла. – Слышишь? Про запись ты говорил, так? У меня есть.
– Какая? – беспомощно спрашиваю я.
– Вот послушай, что я вчера записал! – Он просовывает свою кудлатую голову между креслами. – «Чешуя рыбы толще, чем сама рыба». Понял, нет? А я вчера все понял!
– Гений, блядь! – Я опускаю голову и сплевываю на пол.
Самолет начинает рулить на взлет. Между тем, как его шасси оторвутся от земли, и тем, как оторвутся на планерке мои уши, каких-то три часа.
Через проход от меня сидит мужик в мятом синем костюме в тонкую белую полоску и со скоростью шредера поглощает печатную продукцию: «Профиль», «Ведомости», «Карьера». Страницы шуршат и перелистываются, потом очередной журнал падает ему под ноги. Покончив с серьезными изданиями, мужик начинает вдумчиво читать «Толстушку КП». Время от времени он тычет толстеньким пальцем в кнопку вызова стюардессы, и ему приносят очередную порцию коньяка. Мне становится плохо от одного взгляда на его кадык, дергающийся, когда мужик заглатывает спиртное. Чувствую нарастающие рвотные позывы, поворачиваюсь к Даше, которая прилипла к окну:
– Кажется, мы попали!
Даша молчит.
– По-настоящему. Нас за этот проеб похоронят.
Молчание.
– Ты проигрываешь в уме варианты, куда перейти? Канал «Домашний»? «Кухня ТВ»?
Даша не реагирует. Перегибаюсь и заглядываю ей в лицо – она погружена в глубокий сон. Куда подевалась ее аэрофобия! В самом деле, наркотики меняют людей, а?
– Конец литературного произведения, развязка, финальная точка сюжета, не знаешь? – обращается ко мне мужик.
– Чего? – не понимаю я.
– Конец сюжета в книге, кроссворд у меня тут. – Мужик вытирает салфеткой шею. – Чё-то вертится, а чего – не пойму.
– Сколько букв? – зачем-то интересуюсь я.
– Шесть. – Мужик расстегивает верхнюю пуговицу. – Блядь, что ж так жарко-то? Девчат, а как похолоднее сделать?
– Пиздец, – сухо отвечаю я.
– В смысле? Жарко? Это факт.
– В смысле конец сюжета.
– А! – Мужик сверяется с кроссвордом. – Точно! Подходит! Нет, «д» не лезет!
– Андрюх, Андрюх! – трясет меня за плечо Женя. – У меня идея.
