Терри Сазерн - Снимаем порно
— Скажи, — произнес Борис в некотором замешательстве от столь непредвиденных событий на съемочной площадке, — этот, м-м, ну, этот контроль, который у тебя там есть…
Не меняя выражения лица, застывшего в каком-то пике маниакальной истерии, она сказала:
— Знаешь, как это называют в далеком Техасе?
Она говорила с чистым юго-западным акцентом, и на мгновение он предположил, что она дурачится. Борис улыбнулся.
— Нет, — сказал он, — как они это называют?
— Зажималочка.
Он кивнул, показывая, что понял.
— Считается, что это высший сорт, — добавила она совершенно простодушно.
— Охотно этому верю.
Дважды им приходилось прекращать свое занятие, потому что Ники и Фред I приходили о чем-то узнавать.
— Почему мы не пойдем в мою комнату для переодевания? — предложила она, когда они прервались во второй раз.
— Хм-м, — сознание Бориса отхронометрировало этот неожиданный поворот подобно тому, как это делает бегун на очень короткие дистанции с низкими барьерами: (1) еще оставался час съемочного времени до перерыва на ланч, (2) до сих пор он не почувствовал и намека на обещание эрекции. Нежелание расточительно относиться к съемочному времени при любых обстоятельствах, пусть это даже перспектива трахнуть Анжелу, при этом с риском нанести оскорбление своей основной актрисе отказом — выявило в нем нерешительность, некоторые колебания.
— Я знаю кое-что, — внезапно сказала Анжи, пытаясь выглядеть озорной, но преуспев, скорее, в том, чтобы выглядеть крайне странно, поднимая брови и бросая театрально-эксцентричный взгляд на его ширинку, — спорю, что твой дружочек уже сейчас жесткий и твердый как чертова старая ветка орешника! — И ее влагалище так сильно сжало его средний палец, что в сочетании с обильной скользкой смазкой практически вытолкнуло его на мгновение, точно как при посткоитальном сжимающем спазме.
— О-опс, — вскрикнула она, ее улыбка пародировала рекламу зубной пасты, — озорник, озорник!
Именно тогда он понял, что она на стимуляторах, не на одном амфетамине, но на каком-то любопытном сочетании, которым объяснялось такое полное возвращение к языку ее детства — не только этот акцент, но и сущность разговора, употребление слов типа «чертова старая ветка орешника». Борис ухватился за открытие, и если это необходимо, чтобы получить от нее хорошую игру… ну что ж, отлично.
— Давай прежде снимем другую сцену, — мягко попросил он, — не хочется терять то, что с тобой сейчас происходит — это слишком ценно.
— Ты ведь доктор — я имею в виду, режиссер, — сказала она, сияя безумной улыбкой.
6
— Фу-у, — сказал он Тони за ланчем, — она сегодня по-настоящему в ударе. Две прекрасные сцены. Красота.
Тони посмотрел туда, где Анжи сидела за столом с Ники и Элен Вробель, которые вели оживленный диалог, в то время как Анжела наблюдала за ними, словно зачарованная, переводя взгляд с одного на другого, как будто следила за полетом между ними невидимого физического объекта.
— Она вмазана, черт возьми, — сказал Тони наполовину удивленно, наполовину раздраженно, словно завидовал, возвращаясь к своему бифштексу и кладя себе в рот огромный кусок. — Любопытно, на чем она сидит?
— Не знаю, — сказал Борис, — но обкурена она основательно. — Он тихо засмеялся, качая головой.
— Никогда не думал, что стану этому свидетелем.
— Ну, Б., ты пробуждаешь в людях все самое лучшее, как-то раз я уже говорил тебе об этом.
— Послушай, попробуй выяснить, на чем она сидит, и держи ее на этом. Это что-то стимулирующее.
Тони снова взглянул на Анжелу, задумчиво жуя.
— Боже, это что-то большее, чем просто стимулятор — она в полной прострации.
Борис осушил свой бокал с вином, приложил салфетку к губам и встал из-за стола.
— Я готов поспорить, что ты прав, Тони, — он улыбнулся и подмигнул ему, прежде чем уйти на съемочную площадку, бросив через плечо, нелепо растягивая слова:
— Все, о чем я тебя прошу, это выяснить, что это такое, слышишь?
Из-за того, что она так хорошо работала, в прострации или нет, Борис решил снимать так называемый «Круговой» эпизод этим днем. Это была сцена, в которой с ней занимались любовью четверо мужчин одновременно — один с полным проникновением во влагалище, а трое других поочередно разнообразными способами ее ласкали.
С великой нежностью и терпением он объяснял ей, как в этом эпизоде, или по крайней мере, части его, а именно, в середине, в чудо-кадре, который должен будет изображать всю группу — будет необходимо некоторым партнерам иметь эрекцию, он тут же заверил ее, что это не будет относиться к тому, что произойдет между ее ногами, ни один из них — те, кто с эрекцией — на самом деле до нее не дотронется.
— Просто игнорируй их, — посоветовал он, — не смотри, тогда это не заденет тебя. О'кей?
Она кивнула и закрыла глаза.
— Я люблю тебя, — тихо и поспешно сказала Анжи.
Помимо уже отобранного Ферала, четверка сенегальцев — ее будущих партнеров — включала в себя гигантского мужчину по имени Хадж — 6 фунтов 7 дюймов, с телосложением мистера Вселенная.
Сцена начиналась с полного проникновения: это поручили Фералу. Хадж в это время будет находиться по левому борту, образно говоря, или, вернее, у левой груди, готовый переместиться на позицию Ферала.
— Итак, ты вникаешь, — объяснял Тони, — камера задерживается на Хадже, прежде чем он ее трахнет, в то время как он только того и ждет, чтобы ее трахнуть. — Таким образом мы передадим ощущение того, что для нее припасено, того, что надвигается… этот невероятный племенной жеребец с его чудовищным, черным, пульсирующим, животным органом! Полный безумной черной похоти, вожделеющий прекрасную блондинку и с заготовленным галлоном черной малофьи!
— Тони, тебя совсем занесло, — сказал Борис.
— Я знаю, — должен был признать тот, — это просто слишком не — не-хер-реально!
— У меня почти вскочил.
— У меня тоже. Ты знаешь, как бы мне хотелось трахнуть ее сейчас? Я только что понял, если бы я мог стать одним из этой черной команды… мог вообразить, что я черномазый… да, вот она, команда черных насильников. Ты думаешь, она бы полежала спокойно для кого-нибудь, вымазанного жженной пробкой, Б.?
— Я постараюсь выяснить для тебя ее мнение, Тони. А вот как насчет того, чтобы прознать, на чем она сидит, как я тебя просил?
7
В связи со съемками этого эпизода возникло любопытное и незапланированное осложнение. Если Фералу опять требовалось опускать свой не подчиняющийся член в ледяную воду и распылять на него новокаин, то ни Хадж, ни один из других квази-любовников («действующих ртом»), увы, не могли добиться эрекции.
— Я не верю этому, черт возьми, — сказал Тони.
Борис пожал плечами.
— Они просто не могут замещать друг друга в этом деле. В каком-то смысле я специально для этого их подбирал.
Тони начинал испытывать все возрастающую тревогу.
— Но как насчет сцены? Нам надо, чтобы ее трахал один парень в окружении трех больших напряженных членов! Стоящих торчком как… цветы! Войди в образ — ее трахают в клумбе из членов!
— Я вошел в образ, Тони, но как мы добьемся этого от них?
— Почему ты не попросишь Анжи потрогать их… просто потрогать.
— Ах-ах, она устроит нам нагоняй в любую минуту, если это случится.
— О'кей, а как насчет тех шлюшек из похоронной колымаги, помнишь тех двух потаскушек, которые встречали меня у взлетной полосы?
— Потрясающе, — сказал Борис. Он подозвал Фреди, поспал его разыскать Морта или Липса и объяснить им ситуацию.
— Это необязательно должны быть те же девушки, — сказал он ему вслед, — но они нужны нам прямо сейчас. И если увидите мистера Крейссмана, передайте ему, что производство приостановлено.
— Скажи, — размышлял Тони, — мне просто интересно, а Элен Вробель могла бы немного их погладить — она очень компанейская девушка.
Борис загоготал.
— Боже, она не могла бы поднять его и у «Бостонского душителя»[32]!
— У меня есть идея, — сказал Тони вполне серьезно, — а что эти парни предпочли бы трахнуть ее вместо Анжи?
— Ты рехнулся? Почему бы они предпочли трахнуть ее вместо Анжи?
Тони сделал небольшой ту-степ, закатил глаза и перешел на свои менестрельские интонации:
— Потому что она была белой женщиной… дольше! Да-да-да!
Прежде чем Борис успел треснуть его свернутым в трубку сценарием, к ним присоединился улыбающийся Ферал, все время кивавший как китайский болванчик, чтобы выразить свои извинения за непрошенное вторжение.
— Извините, извините. Я могу сказать, да?
— Конечно, Ферал, — ответил Борис, — ты можешь сказать.
— У вас проблемы, да? У вас проблемы с Хаджем и Ахмедом. Здесь, да? — Он указал вниз на свою набедренную повязку.
