KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Наталья Арбузова - Тонкая нить (сборник)

Наталья Арбузова - Тонкая нить (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Наталья Арбузова, "Тонкая нить (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

На той неделе сижу, работаю. Вдруг на дисплее высветилась рецензия на мою писанину. Чудеса. Прочел и очень удивился. Компьютер дело мистическое. Скоро будет печатать с устной речи, потом с мысли. Нахожусь в состоянье непрестанного восторга. О содержанье отзыва задумался во вторую очередь. Он тоже восторженный. Ну что ж. Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Подписано: Женя Щебетова. Да, это она мне сказала в своем посланье, что ищу посмертно стяжать людское признанье. Нет, нет и нет. Это все игра в одни ворота. Система без обратной связи. Только излучаю. Обогреваю за свой счет мировое пространство.

Весна 2004

Я ему много чего наговорила в том единственном посланье. Почти месяц спустя нанесла визит. Сначала рассчитала номер квартиры по расположенью балкона. Потом услужливая программа сама начертила фасад дома с балконами, отметила его огонек на втором этаже, подписала номер подъезда и квартиры. Открыл обросший неандерталец в рваной дубленке, а уж шел март месяц. Правда, холодный. Балконная дверь нараспашку. Листы бумаги шевелятся повсюду. И опять у меня волосы зашевелились от дуновенья гения. Закрыл двери, входную и балконную. Снял дубленку, постелил на диван, мехом наружу. Золотое руно. Предложил сесть. И тут началась какая-то магнитная буря. Окна-двери распахивались, лампы гасли, компьютер сам собой включался и выключался. У меня заломило руки-ноги, зазвенело в ушах. Мы переглядывались, качали головами. Заговорить смогли через четверть часа, когда улеглось. Не столько о литературе, сколько о черных дырах и белых пятнах нашего сознанья. Нет, скорее Божьего мирозданья. Одна такая дыра перед нами только что разверзлась. Расстались большими друзьями.

Расстались большими друзьями. Проводил ее до дверей. Окинул придирчивым взором свое неряшливое жилище и задумался. О том, что ветер в поле и на дворе весна.

Проклятье! бунт на корабле! Программа дурит, подопечные проявляют наказуемую инициативу. Тут меня еще услали в длительную командировку. Куда? военная тайна. Уезжал – начинали рыть котлован почти что между нашими домами. Земля здесь очень и очень ценится. Из осторожности поставил запрет на свой двор. Обвел его вручную на мониторе и записал на пароль «vamp». Вернулся в апреле. Элитная башня уж пошла расти. Сейчас это быстро делается. Будет развернута единственным подъездом к моему заговоренному, застолбленному пространству. На высоком цоколе – холст с телефоном: продажа квартир в строящемся доме. Вето нарушено. Чтоб пораньше привлечь инвесторов, расстарались вовсю. На заповедной территории появились и скамейки с гнутыми спинками, и чугунные решетки, и дизайнистые фонари. Сердце, мой пламенный мотор – оно дрогнуло. Послал на сайт Жени Щебетовой свою заявку и стал ждать приглашенья.

На мой сайт пришло странное сообщенье. Отвесил уродливый поклон кто-то, у кого шея не гнется: «Молодая леди, вряд ли Вам комфортно в обществе старика и изгоя. Отдохните взглядом на нормальном человеке». Прислал свое изображенье – делает зарядку с гантелями и подписался: Артем. Мог бы с таким же успехом подписаться – кретин. Я не ответила, но сохранила посланье для курьеза. Изгой меня к себе, конечно, не пускает – ведь он не знает, что я знаю. Но у меня уж был, затащила силком. Пил чай. Отогрелся, никак не мог встать и уйти. Вернуться к обычаям предков – жутко и сладко. Кому другому, а ему это удается. Как мне подпевать церковному хору.

Аллах меня покарает за нарушенье зарока. У меня новый российский паспорт – без национальности. Я жадно читал по-русски, приехав юношей в Москву. Хорошо было тогда повторять – пепел Клааса стучит в мое сердце. Теперь пепел отца стучит в мое сердце. Проклинаю себя, когда думаю на русском. Пусть эта женщина идет своей дорогой. Пусть Аллах отведет от нее опасность. Мой путь – путь смертника.

Опасность, подстерегающая графомана – потеря адекватности. Покуда я творил виртуальную реальность, живая отдалялась от меня, как земля за кормой отчалившегося корабля. Эта очень живая женщина, живее некуда – повзрослевшая Алиса – влетела в мой зачарованный мир, как птица в окно. Птица в окно – к беде. Твоя же речь ласкает слух, твое легко прикосновенье.

Вадима возле соседнего подъезда больше не встречала, ни одного, ни вдвоем. Его продолжает стремить тот же вихрь. Сколько клеток на доске он еще прошел – не следила. Никто не пытается рассказать мне сплетен о нем. Все поставлено на поток. Любая женщина в фирме может с таким же основаньем сообщать новости о Вадиме любой другой. К нам берут только молодых и красивых. Нет никакого смысла обойти кого-то вниманьем. Произошло обесцениванье идеи. Я разорвала круг и вышла вон без каких-либо заявлений, не читая морали остальному человечеству. Удалилась по-английски. Не согласна с положеньем вещей. Не участвую. Не играю.

Как переменчив облик этой женщины. Пробовал описать его и не смог. Чтоб в молодом лице средь беспечного веселья порой проступало столько затаенного страданья… Тогда предстает очам нечто вроде портрета Настасьи Филипповны. Решимость пополам с обреченностью. Глаза пленной черкешенки. Сказал ей – засмеялась. В ней осьмушка черкесской крови. Попал. Больше ни на дюйм не продвинулся. Мету, скребу, латаю пуловер, какой почище. Перегнулся через перила балкона, вдыхаю запах лопающихся почек. Стараюсь разглядеть на этаж выше чистые стекла отдаленной пятьдесят второй квартиры. Одна моя надежда вон там, в ее окне. Светла ее одежда – она придет ко мне.

Этот человек живет переводами. В советское время строка перевода стоила дороже авторской строки. Важнее было другое – экологическая ниша. В переводах можно было надолго затаиться.

Ну да. Пока я с Байроном курил, пока я пил с Эдгаром По, советское время пронеслось, не снеся мне головы. Я оказался один на один с безопасной нищетой и взял слово. Поздновато, но что поделаешь. Весна запоздала и свобода запоздала.

Отцу шел шестьдесят второй год, он стоял на пороге дома. Не знаю, успели ли братья послать жертву за него, прежде чем попали в зачистку. Долг остался на мне. За три года на моем счету ни одного взрыва. Оставлял пакеты возле отделений милиции и военкоматов. Безрезультатно. Даже по радио не сообщают о находке. Забирают и перепродают. Торговлю смертью враг ведет с тех пор, как длится газават. Я стал подписывать по-чеченски свои работы: «Аллах акбар!». Пусть враг дважды возьмет плату – на третий раз настигнет расплата. Сумеем достать деньги и оружье. Клинок возьмет клинок, ружье возьмет ружье.

Сказала, что знаю о его занятьях и не выдам. Быстро, однако ж, все вернулось на сто с лишним лет назад, когда прадед мой, начитавшись Лермонтова, послал украсть мою прабабку. Давно ли студент Руслан просил лишнего билетика на «Мастера и Маргариту». Теперь рыщет в поисках жертвы за погибших. Пес будет жертвой басурмана! Ему годятся только мужчины, взявшиеся за оружье. Призывники, милиционеры. Хорошо еще – у него узкий профиль. И слава Богу – ничего не выходит. Цивилизовался, утратил разбойничью сноровку. Стою у обедни на Соколе. Христос воскрес! Сорок дён все Христос воскрес, и душа вскидывается с этим возгласом. Вечером у Георгия Алексеича на балконе. Самая обжитая и наименее захламленная часть его квартиры. Чисто выбритый, с заштопанными локтями, читает мне по памяти алексей-толстовского «Иоанна Дамаскина». Апрельский воздух повис промеж домов, сообщая пространству непривычную глубину. Мои подошвы облеплены коричневыми клейкими чешуйками. Хозяин не разрешил разуться. Молодые листья, свернутые в зеленые комочки, держатся возле веток. Хмурится, ждем дождя. Тогда весна сделает следующий шаг. Пока – на том спасибо. Мы умиротворены и тихи. А поблизости оскорбленная насильем гордость горца жаждет отмщенья.

Эта божья коровка недооценивает террориста. Абрек обнаглел. По умолчанью отправляю его взрывные устройства в корзину. Однажды верну и устрою потеху. Взорву на фиг доставший меня сорок девятый дом. Иной раз вывожу какую-нибудь Русланову бомбу на рабочий стол. Программа переводит сумрачную надпись – Ты трудишься впустую, абрек. Поторчи еще на этом свете, я разрешаю. Но человеческой жизни – семьи, детей – у тебя никогда не будет.

Ну а ты-то, Артем Балабанов, спрашиваю тебя я, автор, что ты родишь? что родит твоя жена, если она у тебя будет? жабу? и назвали жабу Иваном?

Очень может быть, я сам никого не рожу. Силен до всемогущества – уж на моих детях природа отдохнет так отдохнет. Просматриваю окна – семейный компот любого состава вызывает омерзенье. Квартира пятьдесят седьмая. Тринадцатилетний подросток в наушниках. Рожа дебильная. Сын безмужней больничной санитарки. На работе она не пьет, держится. Дорывается вечерами и в выходные. Настойки – пустырник, валерьянку и что придется. Этот ублюдок по возрасту мог бы быть моим сыном. Иди гуляй, недоумок. Дай матери спокойно выпить. Перемещаю щенка на выход из подъезда. Там его перехватывает чокнутая Евгения Щебетова.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*