Наталья Солей - Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц
– Так это, значит, благодаря вам мы получили столь шедевральный проект под названием «Стриптизерши», или как там его… И как это я раньше не сообразила! – воскликнула Миркина. – Это же чисто американская история, у них и фильмов полно таких было. И с Деми Мур, и еще с кем-то там, не знаю я ту звезду, но тоже какая-то знаменитость. Молодцы. Сделали микс из всего этого и сбросили нам. На вашем целомудренном телевидении такое не пройдет, а у нас пожалуйста, хоть сто серий. Своей кабацкой культурой с Брайтон-Бич подготовили почву такие вот бывшие эмигранты. Сначала поехали за колбасой, а теперь решили вернуться и разрушить нашу самобытность окончательно, добить нас своей массовой культурой.
– Да гори он огнем, этот сериал и вся массовая культура вместе с ним. Вы о другом подумайте. Очевидно, что в компании кто-то крысятничал, работая на эту американку, – стала возмущаться Сорская, – и мне интересно, кто это. Кто так хорошо информировал эту цэрэушницу?
– Вы мне льстите. Я занимаюсь бизнесом, а не шпионажем.
– Да кто вас разберет. Я ничему, например, не удивлюсь после всего услышанного, – озадаченно проговорила Миркина, потрясенная каким-то своим неожиданным открытием. – О времени прилета знали только трое: Матильда, Кардиналов и я. Матильда в данном случае вне подозрения, Кардиналов тоже вряд ли.
– Что значит вряд ли? Я ничего никому не говорил, – возмутился Арнольд.
– Значит, это я, – сказала Алла утвердительно. – Да, я вспомнила. И говорила я это… Алиса, я вспомнила, это же ты у меня интересовалась, когда прилетает Вольнов, каким рейсом, а я, наивная душа, тебе и выложила. Думала, это так, ничего не значащий разговор, ан вот оно что. Вот зачем ты со мной так сблизилась. Боже! Какая я дура. Я с тобой откровенничала. А ты, сума переметная, вытягивала из меня информацию, использовала меня. Не прощу себе этой глупости.
– Да, ты всегда считала меня дурнушкой и неудачницей и сама использовала как отстойник какой-то для сброса всего накопившегося негатива, всей ненависти, в которой ты захлебывалась, а теперь тебе трудно пережить, что мы вдруг поменялись ролями.
– Какая же ты дрянь, – искренне возмутилась Миркина. – Пригрела же я змею на груди. Карьеристка.
– Да, карьеристка. А что, делать карьеру – преступление?
– Таким способом – конечно.
– А есть способ построить карьеру в чистых перчатках? Назовите пример. Из здесь присутствующих вряд ли найдутся достойные. Копни любую карьеру, такие скелеты из шкафов повалятся – мало не покажется.
Гримаса долго скрываемой горечи, смешанной со злобой, исказила и без того не самое красивое лицо Алисы. Она еле сдерживала слезы, ее выдающийся орлиный нос покраснел и распух. Теперь она плохо вписывалась в компанию красавиц, в которой поначалу выглядела вполне органично благодаря всем подобающим гламурным примочкам, над которыми потрудились не в одном салоне и бутике.
– Я никого не использовала, не переступала через людей! – в полемическом запале выкрикнула Миркина.
– О да, конечно, это про вас, – спокойно осадила ее Елена Алексеевна. – Вы в моем доме будете рассказывать, что ни через кого не переступали и никого не использовали? А через меня вы разве не переступили?
– Но… – Алла растерялась, и все нужные слова вылетели из головы, но все же она, как могла, парировала этот удар. – Я его не заставляла. Это было его решение. Андрей – человек увлекающийся, творческий, живущий чувствами…
– Да, знаю, к нему пришла любовь. А продолжать прежнюю жизнь без любви – безнравственно. Нравственные категории постоянно видоизменяются. Простите за грубость, но в народе о таких решениях говорят просто: «Сучка не захочет, кобель не вскочит». Еще раз прошу меня простить, но фольклор бывает грубоват в своей прямолинейности.
Алла сумела усмирить свое раздражение. Что и говорить, Елена в этом раунде отправила ее в нокдаун. Осознав поражение, Миркина сумела подавить в себе бьющий через край полемический задор и, стараясь настроиться на как можно более миролюбивый тон, неловко произнесла:
– Это все же другое…
– Да все то же самое. В любом случае, когда человека используют, переступают через него, предают, он страдает, переживает, у него падает самооценка, разрушается экология души, – спокойно сказала Елена Алексеевна и отвернулась от Аллы, демонстрируя всем своим видом, что и этот разговор, и сама бывшая соперница ей больше не интересны. Чтобы не возникло замешательства или неловкой паузы, она тут же обратилась к Люси: – Как скоро подъедут ваши юристы?
– Вот-вот должны появиться, – сухо ответила американка, поправляя, как всегда, изысканную прическу.
– Что-то вы еще скрываете, – пристально глядя на нее, проговорила Елена, не обращаясь ни к кому, а скорее констатируя свои, пока только ей понятные наблюдения.
– Да все там липа. Даже если такой контракт и существует, надо еще узнать, в каком состоянии Вольнов его подписывал. Может быть, она его зомбировала, – опять пошла в наступление Сорская.
– Не надо судить по себе, Тильда, – не выдержала пришедшая в себя после стычки с Аллой и решившая идти до конца в выяснении отношений Алиса Лисовская. – Не все пользуются твоими методами.
– По себе? При чем тут я? – вдруг разнервничалась Сорская.
– При том. Ты думаешь, я никогда не расскажу то, что знаю? После того как меня тут обвинили во всех смертных грехах, а до кучи в измене родине и сотрудничестве с американской разведкой, мои прежние секреты кажутся мне смешными.
– Ты хочешь посмеяться публично? Что ж, правильный ход. Уйти от удара и перевести стрелки на ближнего.
– Такой день настал. Все тайное становится явным. Пусть становится.
– Отлично, давай, разоблачай. Раскрывай свои, а заодно мои секреты. Слушайте все, готовится страшное разоблачение. Хочешь меня объявить ведьмой, затягивающей в свои сети мужчин всякими приворотами? – с издевкой произнесла Сорская. – Тоже мне секрет Полишинеля. Вы эту тему обсосали в своих сплетнях так, что она блестит медным пятаком и столько же стоит. Говорила мне мама: «Не делай добра – не получишь зла». Пожалела я некрасивую девочку на свою голову. Сил не было слушать бесконечные причитания: «Ах, что мне сделать, чтобы он не сбежал? Все, что зарабатываю, трачу на то, чтобы выглядеть на миллион. Ничего не помогает. Почему мне так не везет с мужчинами? Ах, ты это умеешь, помоги!» Связалась на свою голову. Теперь вы будете на меня всех собак вешать, что я Вольнова привораживала. Мракобесие какое-то. Просто я знаю психологию мужчин и такую недотепу, как ты, учила азам науки, как им нравиться, чтобы не сбегали. Я ведь помогла тебе. Получила ты своего возлюбленного, как он ни сопротивлялся.
– Все равно ненадолго. Я была, конечно, редкой идиоткой, на дурацких хитростях и уловках счастья не построишь, – с горечью сказала Алиса, всхлипывая.
– Ну не такие уж и дурацкие. Цель-то была достигнута, – цинично заявила Сорская. – Наконец-то нашла себе мужичка.
Все, кто находился в гостиной, оторопело наблюдали эту картину, совершенно не понимая, что происходит.
– Алиса, ты что удумала? Час от часу не легче. Ушам не верю, – пришла в себя обалдевшая Миркина. – Тоже мне нашла образец для подражания. К кому ты за помощью обратилась? Она тебя за человека не считает, смеется над тобой, а ты к ней со своими женскими проблемами: помоги, посоветуй. Уж если так приперло, лучше бы со мной посоветовалась. У нас же целая программа по эзотерике была.
– Одно дело – программа, а другое – жизнь. Я была в полном отчаянии. Одна да одна.
– Ты же мне всегда говорила: лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало…
– Да мало ли что я говорила… – окончательно разрыдалась брендоносная Алиса.
– Тоже мне великий психолог. Все надо в лоб заявлять? Тогда услышите? – язвительно спросила Сорская, глядя на Аллу.
– Ну да, я, конечно, не столь успешный пример в личной жизни, – не обращая на нее внимания, подошла Миркина к расстроенной Алисе, уже простив ей все обидные высказывания. Она обняла ее и, гладя по голове, как маленькую девочку, стала утешать, тихо приговаривая: – Мне казалось, что у тебя все хорошо. Ты же меня всегда так ободряла. На все знала ответ, а тут пожалуйста. Ну понадобились тебе маги, пришла бы ко мне. Я же их всех знаю, самых крутых и недоступных.
– Ты же смеялась над этим. Не верила, – сквозь слезы еле выговорила Алиса.
– Да уже давно верю во все, – успокаивая девушку больше тоном, чем смыслом сказанного, стала говорить Миркина, продолжая гладить Алису по голове. – Такое видела. Мужика приворожить – это вообще плевое дело! Любит не любит, не в этом дело. Встает у него только на одну. Он помечется, помечется, закомплексует, что дело вообще труба и надо из большого секса уходить, а тут она, спасительница, с которой все получается. Кто хочешь не сбежит. Бежать-то некуда! С другими он импотент. Конечно, это ненадолго, и потом они на самом деле болеют от этого, иногда до смерти, но это небольшие издержки производства. Одну колдунью знаю, так она меняет сексуальную ориентацию. Легко. Правда, за десять тысяч долларов, но логику ее можно понять. Умение лишать человека воли стоит больших денег, и надо платить. Верить я в это верю, только пользоваться этим… Ой, я не знаю. Да что же это…
