Дженнифер Иган - Цитадель
Дэнни: Могу я дойти пешком до этого Скри-Чоу-Хампа?
Часовщик оценивающе оглядел Дэнни. Пешком далеко, трудно.
Дэнни кивнул. Значит, их все-таки два. Тогда ясно, почему все кругом так не похоже на то, что он видел в прошлый раз. Вместо занюханного городишки он попал в славный городок. Все бы замечательно, да поезда ходят только в занюханный.
Дэнни: А автобусы тут есть? Можно доехать автобусом до Скри-Чоу-Хампа? Или еще лучше, до Праги?
Прага — нет. Скри-Чоу-Хамп — есть, можно автобус.
Часовщик подошел к стене, на которой висело не меньше полусотни стенных часов, и перевел стрелки одного из циферблатов на восемь.
Дэнни: Сегодня вечером?
Не сегодня. Часовщик обвел пальцем вокруг циферблата и остановился опять на восьми.
Завтра? Всего один автобус в сутки?
Один в сутки.
Утром? В восемь утра?
Утром, да, восемь.
Не восемь вечера?
Нет.
Уму непостижимо! Ну народ, вы тут совсем офигели!.. Возглас прозвучал так неуместно в этой крошечной мастерской, что Дэнни осекся. Чего я разорался, как псих? — подумал он. Часовщик вроде бы отреагировал спокойно, продолжал улыбаться. Но в наступившей тишине тиканье зазвучало тревожнее, наводя на мысль о бомбе с часовым механизмом.
Часовщик: Мы не любит люди Скри-Чоу-Хамп. И они тоже… — Он помахал рукой где-то в районе своей грудной клетки.
Дэнни: И они вас тоже не любят. Вы с ними друг друга не любите.
Да, так! Часовщик обрадованно закивал. Мы друга друга нет… да!
Ясно. Дэнни закрыл глаза. Ну, хорошо. А как насчет… Есть в вашем городе турагентство? Я хочу сказать, где-нибудь тут можно купить авиабилеты? Ну авиа, авиа… самолет! Зачем он опять перешел на крик? Часовщик по-прежнему улыбался, но его улыбка казалась теперь чуть напряженной: он начал бояться. Бояться его — Дэнни — бред!
Часовщик кивнул, словно поняв, что от него требуется. Он встал, подвел Дэнни за локоть к двери и махнул рукой куда-то в конец улицы, уходящей дальше вверх по склону. Дэнни прошел всю улицу, но никакого агентства так и не нашел. Наверно, часовщик просто решил избавиться от него таким образом. В конце улицы был поворот, и Дэнни свернул, но вскоре, к своему удивлению, обнаружил, что впереди маячит знакомая городская площадь. Он выбрал другую улочку и пошел вверх по склону, однако через несколько минут — так же неожиданно, как и в прошлый раз, — оказался на площади. И дальше, в какую бы сторону он ни направился, повторялось то же самое.
Разглядев деревянный глобус, вывешенный перед одним из магазинчиков, Дэнни резво припустил к нему: неужто наконец агентство? Однако под глобусом оказалась антикварная лавка. Он даже не стал заходить, просто заглянул в окно и увидел внутри что-то большое и изогнутое, прислоненное к стене, напоминающее по форме старинный лук. Но пока он смотрел, по стеклу скользнул солнечный луч, и из чисто вымытой витрины вдруг выскочило его собственное отражение: голова в бинтах, ноги в разномастной обуви, лицо такое, будто его сначала дубасили бейсбольной битой, а потом царапали вилкой. Жуткое, тягостное зрелище — но Дэнни не мог оторвать от него глаз. Кто этот сумасшедший в стекле? Это же чистый маньяк, его место в психушке, и сам Дэнни, встретившись с таким типом на улице, постарался бы обойти его стороной. Лишь когда он переключил внимание на выложенный в витрине антиквариат (большие старинные охотничьи ножи с рукоятками слоновой кости), отражение исчезло.
В городке, кажется, начиналась послеполуденная сиеста, улицы пустели. Дэнни дошел до конца улочки и оказался опять на площади. Человек с обезьянкой ушел. Дэнни сел на опустевшую скамейку и поднял глаза. Зеленый склон пересекала длинная тень от замка. На душе было скверно: к этому времени он уже рассчитывал сидеть в поезде, в крайнем случае на станции в зале ожидания, с билетом в руке. А он все на той же скамейке, таращится на тот же замок и, черт подери, понятия не имеет, что делать дальше! Вспомнились слова баронессы: город и замок служили друг другу много столетий. Все верно. И пока Дэнни торчит в этом городе, он остается под властью Ховарда. И будет оставаться, потому что не видит никаких шансов выбраться.
Что-то шевельнулось внутри: червь, подумал Дэнни. Жрет. Интересно, какова мощность того телескопа, что стоит в кухне у окна? Может статься, Ховард как раз сейчас смотрит в окуляр, наблюдает за тем, как Дэнни борется, как он проигрывает… Сердце у Дэнни заныло. Он огляделся. Неправдоподобно чистая городская площадь, гроздья колбас в витринах аккуратных магазинчиков, столики летнего кафе под синими зонтами — полно, да настоящее ли все это? Или просто Ховард так развлекается, нарочно водит Дэнни по кругу и наслаждается его беспомощностью?
И не успел Дэнни это подумать, как все вдруг встало на свои места, и стало яснее ясного, что весь этот городок — сплошная фальшивка. Эти изумрудно-зеленые бутылки с газировкой на тележке разносчика, цветочные ящики под каждым окном, праздничные улыбки на лицах — на самом деле ничего этого нет. Дэнни встал. Страх снова холодными клещами сжал его сердце. Только теперь его сознание не бездействовало, как вчера ночью, теперь в нем зарождался план. Потому что Дэнни был борец по натуре. Никто этого, кажется, так и не понял, даже его отец — особенно его отец. Но все равно: он был борец, и он не собирался сдаваться без борьбы.
Дэнни зашагал вверх по той же улочке, которая только что вывела его обратно на площадь. Лишь теперь, когда он уже знал, что городок ненастоящий, окружающая картинка начала вдруг оживать для него, и все ее детали наполнились смыслом.
Когда Дэнни добрался до антикварной лавки с глобусом над дверью, хозяйка как раз собиралась опустить навес.
Дэнни: Уже закрываетесь? Я хотел у вас кое-что купить.
Хозяйка улыбнулась и распахнула перед ним дверь. У нее были черные блестящие волосы, красная помада и торчащие зубы. Дэнни улыбнулся ей в ответ. Значит, она все-таки говорит по-английски; во всяком случае, понимает. А может, они все тут понимают. Или вообще кругом одни американцы, а их иностранные акценты — сплошная липа.
Внутри лавки он обошел старинный лук (это его он видел с улицы через окно) и указал на застекленную карту в деревянной раме, висевшую высоко на стене. И хорошо, что высоко, снизу не достать. Все получилось просто идеально: хозяйка кивнула и вышла в подсобку, оставив Дэнни одного. Дэнни тут же метнулся к окну и умыкнул один из выложенных в витрине охотничьих ножей, которые он успел заметить, когда разглядывал свое отражение в стекле. Секунда — и нож скользнул во внутренний карман куртки.
Приятная тяжесть слегка оттягивала левое плечо, и это успокаивало Дэнни, как иногда успокаивает стук собственного сердца. Лезвие и легло плашмя как раз напротив сердца.
Вернувшись со стремянкой, хозяйка установила ее и начала взбираться наверх. Когда она дотянулась до карты, ее тощие ноги дрожали, а каблуки под ними покачивались. Конечно, было ясно, что все это спектакль и что она работает на Ховарда, но Дэнни на всякий случай все же придержал стремянку.
Сняв карту с гвоздя, хозяйка передала ее Дэнни и стала спускаться. Оказалось, что рамка не помещается под мышку и ее придется держать обеими руками. Бросив беглый взгляд на карту, Дэнни узнал цитадель, замок Ховарда с окрестными холмами и два города: один тот, где он находился сейчас — по крайней мере, церковь на картинке как будто была та же самая; второй, надо полагать, Скри-Чоу-Хамп.
Карта стоила сто долларов. Дэнни заплатил их наличными, мысленно простившись при этом с надеждой купить билет на самолет. Впрочем, надежды давно уже не осталось. Дэнни был в ловушке, в плену у Ховарда. И хорошо, что он наконец себе в этом признался.
Когда Дэнни вышел из лавки, на улице было совсем тихо. Он не спеша побрел обратно в сторону площади, держа карту двумя руками перед собой наподобие щита. Мальчишки, игравшие в футбол, разошлись, остался только один, постарше. Скользнув по Дэнни равнодушным взглядом, он отвернулся и продолжил методично набивать мяч — первый человек в этом городке, который не стал ему улыбаться.
Все-таки одно в детях хорошо: они не умеют фальшивить.
Дэнни закрыл глаза и стал слушать. Ему и не надо было смотреть: он по звуку мог восстановить каждое движение футболиста, работающего с мячом. Потому что он сам в свое время был классным футболистом.
Когда он снова открыл глаза, прошло уже несколько часов. Это было видно по тому, как косо и зримо, словно нарисованные, падали на холмы оранжевые лучи. Кругом было полно людей — даже больше, чем днем, когда Дэнни только спустился из замка.
За столиками летнего кафе сидели старушки, некоторые с собачками на коленях. У входа в кафе стоял продавец воздушных шаров, мелькали девушки в ярких платьях. Все красочное, многоцветное — как в детской книжке, и мама показывает на картинке: Смотри, собачка, видишь? А это полицейский, видишь? А это яблоко.
