Федор Московцев - Карибский кризис
Я уже не стал признаваться, что и номера эти ненастоящие… И без того хватило канители. Я принялся объяснять по новой: кардиоцентр задолжал Совинкому, главврач в доле, люди в курсе…
— Почему в вашем штате нет сотрудников с медицинским образованием, которые бы могли работать на этом оборудовании, и вообще, есть ли у вас лицензия? — вопрошала начальница кредитного отдела, с каждым новым вопросом всё больше усложняя и запутывая дело.
Я терпеливо разъяснял: оборудование приобретено заранее, получение лицензии в процессе, и так далее.
Накладкам и неприятностям не было конца и края. На следующий после выдачи кредита день возникло новое осложнение, способное погубить всё моё дело. В обосновании кредита получателем ссуды была указана моя же структура — подставная фирма, с расчетного счета которой я планировал распределить деньги так, как считал нужным. Много куда следовало заплатить, около двадцати компаний, кое-что обналичить, чтобы отдать компаньонам, и не представлялось возможным объяснить это в экономическом обосновании кредита. Однако выяснилось, что именно в этот момент требовалось сделать перекредитование по предыдущему траншу — 2,5 миллиона рублей. (официально предыдущий кредит был выдан сроком на год, и формально раз в квартал надо было иметь на расчетном счете сумму кредита, банк её акцептировал и на следующий день возвращал обратно, по бумагам это проходило как погашение и последующая выдача ссуды; при существующих оборотах собрать в нужный день два с половиной миллиона рублей для очередного перекредитования не составляло проблем; но по закону подлости в нужное время этих денег не оказалось на расчетном счете; сотрудники могли бы подсуетиться заранее и сделать оборот по кредиту из тех денег, что обращались на счету — платежи покупателей или поступающие от Экссона средства — но все понадеялись, что хозяин всё помнит и как-нибудь сам всё решит). Итак, деньги поступили на расчетный счет прокладки, откуда планировалось их потратить, и вдруг выяснилось, что сегодня последний день перекредитования. В том банке у меня не было других фирм, чтобы одним днем перекинуть туда средства и тут же вернуть на расчетный счет Совинкома в Кировском филиале Волгопромбанка. Если перечислять на другие банки — это задержка минимум на один день. И тогда всё — санкции, подозрения банкиров, вероятность того, что через три месяца при очередном перекредитовании банкиры заберут всю ссуду. Пришлось перебрасывать деньги на Волгопромбанк с той же самой фирмы, на которую они из Волгопромбанка только что поступили. Что тут началось…
— Вы сбросили кредитные деньги на вашу подставную фирму! Вы взяли новый кредит для погашения предыдущего! — верещала начальница кредитного отдела.
К разговору подтянули сотрудника службы безопасности, который охарактеризовал мои действия как «мошенничество».
— Да брось, брат! — сказал я ему. — Мы же общее дело делаем, обоюдное. За месяц по моему расчетному счету проходит до 30 миллионов рублей, банк крутит эти деньги, получает прибыль, выплачивает тебе зарплату.
И прочая, и прочая…
В общем, кое-как, через пень-колоду, мытьём и катаньем, я убедил этих беспокойных банкиров, что мои помыслы чисты, как святой родник, и после этого, что называется, вытер пот со лба: «Уффффф!» Мне нужно было минимум 30 миллионов, чтобы залатать все дыры, и если каждые 10 миллионов будут доставаться мне с таким неимоверным трудом, боюсь у меня не хватит сил выдержать этот адский марафон.
Глава 23,
В которой анализируются причины, подтолкнувшие меня взять у компаньонов деньги под высокий процент
Первым крутить деньги на моей фирме стал Игорь Быстров — ещё в бытность заведующим кардиохирургией кардиоцентра он буквально навязывал деньги «в работу». Потребность в оборотных средствах возникает постоянно, но разумнее выкручиваться любым другим способом, нежели брать у друзей деньги под процент. И всё-таки я взял у него капусту — сила его убеждения была столь велика, что противиться ей было невозможно.
Он забрал свои деньги обратно, когда уехал в Петербург — они ему понадобились, чтобы купить квартиру и на обустройство в новом городе.
Через некоторое время, когда у него стали скапливаться излишки, он вновь вернулся к ростовщической теме. На этот раз наши желания совпали, я испытывал острую потребность в оборотных средствах, и этот заем был по обоюдному согласию. Когда его брат Владимир прознал про это дело, что существует такая компания Совинком, в которой можно разместить денежные средства и получать неплохой процент, он также изъявил желание вступить в дело. И хотя такой острой необходимости у меня уже не было, я был вынужден согласиться: в противном случае Владимир запретил бы мне ездить по будним дням в Волгоград и чинил бы всяческие препятствия, дабы я не занимался ничем другим, кроме Экссона. А вообще у меня возникло ощущение, что он считает, будто я выполнил на Экссоне свою миссию и уже не заслуживаю тот доход, что получаю в компании, то есть 15 чистой прибыли, и тем самым ущемляю его интересы; поэтому он должен компенсировать свои потери, войдя в мой волгоградский бизнес и получая оттуда долю прибыли.
Мой долг Быстровым то возрастал, то уменьшался, и до начала 2004 года составлял в среднем $10,000, с которых я ежемесячно платил 10 %. И это меня не тяготило. Условно говоря, Быстровым принадлежала часть моего складского товара на указанную сумму, этот товар оборачивался один-два раза в месяц, приносил доход в среднем 15–25 %, и с полученной прибыли я выплачивал инвесторам их дивиденды.
Далее, вслед за Быстровыми моим медицинским бизнесом заинтересовались и Ансимовы. Весной 2004 года мои компаньоны сказали, что ждут от меня широкомасштабного развития медицинского направления — аптечного бизнеса и продаж медицинского оборудования. Их привлекала высокая маржа, по некоторым позициям достигавшая 50 %, например, по препаратам компании Шварц Фарма, большие скидки также давал Джонсон и Джонсон, Б. Браун и Эгамед (Совинком являлся официальным дистрибьютором этих производителей); тогда как Экссон работал на 5–7 %, стремясь к максимально высоким оборотам — такая политика была выбрана Владимиром. Он был в курсе, что Совинкому отписана сеть волгоградских муниципальных аптек, а аптеки — это безусловно высокодоходный бизнес, кроме того, прошла информация о крупных тендерах в Волгограде, например, закупка медоборудования в Михайловской ЦРБ (центральная районная больница Михайловского района Волгоградской области) на беспрецедентную сумму — пятнадцать миллионов долларов. И Совинком благодаря подвязкам наверняка поучаствует в освоении Михайловских денег.
Изначально речь шла о том, что компаньоны не только инвестируют средства, но также примут личное участие в делах Совинкома, — как я на Экссоне, — и мы поровну разделим и прибыли, и убытки.
По поводу того, как мне организовать мой бизнес, как объединить разные направления, какие из них ликвидировать, а какие сохранить — моё мнение насчет этого постоянно менялось. По состоянию на апрель 2004 года я склонялся к тому, что настало время гармонично объединить два бизнеса, медицинский и аккумуляторный, и не устраивать больше этот мадридский двор с Северным Альянсом (я до сих пор скрывал от компаньонов, что сохранил эту контору, а не прикрыл, как они того требовали). Некоторые петербургские клиенты, с которыми меня познакомил Игорь Быстров три года назад, до сих работали и закупали продукцию, он был в курсе этого, но не знал о существовании офиса на Мойке, 70, заниматься которым Владимир запретил весной прошлого года, то есть год назад.
Уговаривая меня приоткрыть двери моего волгоградского предприятия и впустить, наконец, всех компаньонов, Владимир не скупился на обещания. Так, он пообещал познакомить с ответственными лицами с РЖД (ОАО Российские железные дороги), которые сделают протекцию в социальном департаменте РЖД (то есть решат вопрос с поставками на ведомственные больницы РЖД). У меня загорелись глаза, когда я услышал об этом. Несмотря на то, что РЖД планомерно избавлялись от социалки, так же, как ото всего остального, что тянет карман, оставляя на балансе только то, что приносит прибыль, всё равно железнодорожные больницы имели неплохое финансирование.
Владимир и Игорь ничего не могут делать наполовину и, видя мои колебания, зашли достаточно далеко в своих уговорах.
— …Давай, витиеватый, делись с пацанами, мы слышали, как ты зашибаешь деньгу на аптеках. Мы будем отпускать тебя в командировки — столько сколько нужно. Лёха Ансимов справится, прикроет тебя, он не такой распиздяй, как его брат, который умеет только деньги считать и баб ебать. Развивай медицинскую тему, а мы тебя поддержим.
Так Быстровы на два голоса развивали эту идею, и, чтобы не откладывать дело в долгий ящик, попросили меня как можно скорее подготовить бизнес-план и выступить перед коллективом. Именно из-за этой настойчивости я засомневался: мне показалось, что компаньоны, взвесив ситуацию на весах выгоды, вознамерились вытолкнуть меня с Экссона («Лёха Ансимов справится, прикроет тебя»…) — реально в последнее время Алексей фактически дублировал мои функции.
