Жаклин Митчард - Роковой круиз
— Солнышко, твое беспокойство ничего не изменит,— произнесла Трейси, пробуя взять на вооружение тактику Оливии.
— Ты сама только и знаешь, что беспокоишься. Ты в этом деле настоящий гроссмейстер.
— Но я уверена, что это не выход. И раз уж мы об этом заговорили, не стоит носить в себе то, что произошло между Оливией и Мишелем. Это тебя отравляет.
— Мама, мы застряли посреди океана, а ты читаешь мне нотации о моем психическом состоянии. Я не собираюсь ее убивать. Она просто убогая. И мне было неприятно, когда ты приказала мне оставить ее в покое.
— То, что ты говорила, звучало так вульгарно...
— Мама, между мной и Мишелем возникло взаимное чувство. Нас объединяло сильное...
— Влечение? — перебила ее Трейси.
— Мы были интересны друг другу. Он загадочный. Он проницательный. А впрочем, какая разница. Я не могу сейчас об этом думать.
— Давай будем исходить из того, что они живы, — предложила Трейси, ласково пожимая руку дочери. — Это было бы счастливым окончанием скверного оборота дел. Давай надеяться на то, что Мишель находится в доме какого-нибудь миллиардера на частном острове и в настоящий момент посылает за нами береговую охрану.
Следующие несколько часов, пока еще действовало болеутоляющее, Холли провела у плиты. Она хорошо готовила простую еду, а оставшиеся у них продукты, если их срочно не пустить в дело, могли испортиться. Несмотря на всевозрастающую тревогу относительно того, что этот вояж не окончится pronto[38] и она потеряет ногу, Холли чувствовала себя лучше, занимаясь чем-то полезным.
Электросистема — возможно, временно — вышла из строя. Поэтому она поджарила и запекла рыбу. Затем она нашла в запасах Пенни тесто и испекла дрожжевые булочки. После долгого изучения чего-то, напоминающего свиные отбивные, Холли решила, что, по всей вероятности, они уже испортились, и бросила мясо в воду. В тот же момент она увидела, как из глубины поднялись акулы и принялись рвать кровавые куски. Она вспомнила слова Трейси, которая говорила ей, что Кэмми намерена попытаться отремонтировать двигатель. Что ж, Кэмми придется опуститься под воду, но не сейчас, когда вечер плавно переходит в ночь и акулы, подобно стремительным болидам, скользят взад-вперед, пользуясь жизненным ритмом других существ и своим местом в пищевой цепи. Несмотря на изматывающую жару, Холли внезапно содрогнулась, чувствуя, как по коже побежали мурашки, и поспешила перекреститься.
Тем временем проснулась Оливия. Она встала, чтобы попить воды, и опять легла, жалуясь на мигрень. «Сексуально озабоченная сука», — лениво подумала Холли и вспомнила о муже. Интересно, что могло бы подвигнуть ее изменить Крису? Мужик должен быть моложе, решила она, и из Австралии. Футболист. Профессионал. Она невольно улыбнулась.
Наконец к ней спустилась Трейси.
— Я представляла себе, что трахаюсь с австралийским футболистом, — сообщила ей Холли.
Трейси ухмыльнулась.
— У тебя есть температура?
— Думаю, да, но она меня не беспокоит. Я начала с того, что задала себе вопрос, поступила бы я так, как Оливия, если бы мне представилась возможность, или нет. Затем я начала думать о том, что Оливия ведет себя, как обычная мартовская кошка...
— Господи, может, мы оставим ее в покое? Прекрати видеть во всем ее вину! Когда ты начинаешь перемывать ей косточки, я вспоминаю школу.
— А твоя преданность напоминает умственную отсталость. Ты ведешь себя так, как будто ближе ее в твоей жизни никого нет.
Трейси с шумом выдохнула воздух, и это трудно было назвать вздохом.
— Кэмми сейчас у штурвала. Она держит курс прямо. По крайней мере, у нас есть компас и мы знаем, что наш «Опус» идет в правильном направлении. — Она помолчала. — Послушай, я не хочу, чтобы ты думала, будто я потакаю Оливии. Мне кажется, она очень одинока, Холс. И она была одинока даже тогда, когда была красавицей виллы Монтефалько
— Какая чушь, Трейси! В Джоне Гейси[39] тоже было много хорошего. Он красиво рисовал Бэмби, знаешь ли. Это не фешенебельный отель! Это абсолютно похабно — трахаться, когда в двадцати футах от тебя находятся еще несколько человек.
— Ну, это не такой уж большой грех! Они оба свободны. Кстати, Мишель тоже в этом участвовал.
— Согласна, сделаем оговорку: мужики — это свиньи. Но ты видела у Кэмми ожерелье, которое он ей подарил? Этот парень не был полной задницей. А вот твоя подруга...
— Моя подруга! Она и твоя подруга тоже, Холли.
— Она была моей подругой в течение короткого промежутка времени много лет назад, Трейси. Да, мы называли себя «крестными матерями», и это все было здорово. И в Италии было здорово, когда она бросила школу и мы ездили туда, чтобы посмотреть на нее с этим двадцатифутовым шлейфом, который несли маленькие итальянские девочки. Я хорошо помню Ливи, когда она выходила замуж за старика. Он был душка. Но неужели ты и в самом деле думаешь, она его любила? А может, ей нужны были его деньги и большая вилла?
— Я думаю, Ливи действительно любила его. Она была в отчаянии, когда Франко умер, Холе.
— Если бы мне предложили пари, я бы поставила на то, что отчаяние Оливии объяснялось поведением партнера Франко, которому оказалось под силу выпихнуть ее из бизнеса! Если бы он этого не сделал, Ливи сейчас была бы там, давила бы виноград и командовала рабочими.
— Я не желаю тебя слушать.
— А ты знаешь, почему она занималась сексом с этим мальчиком? Она считает нас сборищем престарелых коров, а себя кобылкой редкой породы, которая никогда не состарится. Ей нужно было доказать это как можно быстрее!
— Прекрати. Просто прекрати. Давай вернемся домой. Холли, я тебя люблю. Ты моя лучшая подруга.
— Твоя лучшая подруга — Дженис.
— Дженис— моя двоюродная сестра. Давай подумаем о том, как нам вернуться домой.
— В следующий раз мы поедем в Вегас.
— Я — «за».
— Мам! — донесся до них крик Кэмми.
Холли посмотрела вслед подруге, которая бросилась вверх по лестнице, прыгая через две ступеньки. Она позволила себе присесть и насладиться моментом покоя. Интересно, Трейси и Джим ссорятся?
Все ссорятся. Они с Крисом иногда так ожесточенно ругались, что Эван как-то посоветовал им обратиться к психотерапевту. Они, конечно, этого не сделали, но только по той простой причине, что наутро Крис никогда не помнил обиды, а самой Холли, несмотря на всю ее любовь к классным перебранкам, казалось мелочным поддевать его по ерундовому поводу, да еще в присутствии детей. В последний раз это было из-за того, что его мать установила обувной шкафчик с цветными ярлычками. Стоило коснуться нужной кнопки, как шкафчик предоставлял ее свекрови, Карин, дюжину пар обуви соответствующего цвета. Это, разумеется, не касалось Холли, но вся конструкция была совершенно ненормальной, как и сама Карин. Холли не удавалось, как она ни старалась, представитьсебе Трейси, устраивающую скандал с Джимом из-за автоматического шкафчика для обуви. Она бы до этого не опустилась. Они оба были на это неспособны. Иногда Джим позволял себе слишком много выпить на вечеринке и начинал распевать старые студенческие песни. Максимум того, что могла себе позволить Трейси, — это укоризненно улыбнуться и протянуть руку за ключами от машины. Если бы Крис позволил себе нечто подобное, Холли не давала бы ему жизни в течение нескольких последующих месяцев.
Сейчас, правда, она бы вела себя по-другому.
Вот только бы добраться домой, и тогда все будет по-другому.
Она бы перестала быть сукой, и ей бы уже не казалось забавным дразнить Криса и даже вгонять в краску мальчишек, каким бы пустяковым ни был повод.
Она никогда больше не будет этого делать. В любом случае это была игра, способ показать мужу и детям, что да, она у них есть, но лучше им этим не злоупотреблять... Но как же это было глупо!
Холли с трудом встала и поднялась на палубу, крепко держась руками за перила.
— Я больше не хочу ждать, — говорила Кэмми матери. — Меня это с ума сводит.
— Нет никакой необходимости делать это сию секунду!
— Я больше не хочу ждать. Кому-то нужно опуститься под воду, и логичнее всего, если это буду я, — ответила Кэмми.
— Я не хочу, чтобы ты туда опускалась.
— Слушай, речь идет о десяти футах.
— В одиночку!
— Ей ничего не угрожает, Трейси, — раздался голос Оливии, которая, прижимая ко лбу сложенную в несколько слоев ткань, выплыла из своей каюты.
— Тебя никто не спрашивает, — огрызнулась Кэмми.
— Только не нужно начинать, — вмешалась Холли. — Давай-те все обсудим за обедом. Я приготовила обед на целую армию.
Все послушно уселись за стол в салоне.
На короткое время к Холли вернулся аппетит, и она жадно поглощала жареную рыбу, пока Кэмми крошила кусок хлеба.
— Мам, — опять заговорила Кэмми, — прислушайся к голосу разума. Папа научил меня ремонтировать двигатели автомобилей. Он научил меня чинить винт посудомоечной машины, когда мне было пять лет. Он научил меня менять масло. Я была единственной девушкойв старших классах, изучавшей автомеханику. Мам! Если на этот винт что-то намоталось, я наверняка смогу его высвободить. Должна признать, шансов мало, но мы обязаны попытаться.
