Василий Бетаки - В поисках деревянного слона. Облики Парижа
До 1966 года в этом здании располагался штаб НАТО.
МОНМАРТР (Montmartre)
Монмартр — холм, высотой более ста метров. возвышающийся над Парижем
Монмартр — очень древняя деревня, повидавшая за своё более чем полуторатысячелетнее существование и мирную идиллическую жизнь, и чудовищные битвы, и блеск королевского двора, и аскетическое подвижничество монахов, и весёлые раблезианские непристойности вдруг взлетавшие, как цветные фейерверки, в самые неожиданные моменты истории…
"Колыбелью парижской жизни" называли этот холм в начале XX века, а также — колыбелью богемы.
Монмартр прежде всего хаотичен, и попытаться упорядочить даже рассказ о нём было бы недопустимым насилием над самим духом Монмартра, над его Genius Loci.
Итак — беспорядочно о беспорядочном, пестро — о пёстром…
Для начала — слова полузабытого писателя-романтика первой половины XIX столетия Жерара де Нерваля: "Что меня привлекает здесь — эти старые деревья Замка Туманов, этот виноградник, помнящий ещё как на его склоне обезглавили святого Дени, эти вечерние представления с участием дрессированных лошадей и собак, этот античный (по стилю только!) фонтан, в бассейне которого девушки стирают бельё и поют так, как пели в первой главе гётевского Вертера"…
Жерар де Нерваль был великий шутник и мистификатор, и когда я прочёл в книге Жака Илларэ, самого авторитетного историка Парижа, о том, что Нерваль, шатаясь по кабачкам Монмартра, "водил по улицам живого омара на тонком собачьем поводке", я не усомнился, что это так и было, пока… в другом (первом") издании того же Илларэ появился уже не омар, а лангуст. Причём я прочёл, что "с этим лангустом писатель спускался в Париж и прогуливал его в саду Пале Ройяль". Поскольку расстояние от Монмартра до упомянутого сада более пяти километров, то я как-то задумался…
И вдруг, когда я в очередной раз рассказал эту небылицу, пришло разъяснение этого странного факта. Мне заметили (а именно Бгмт,), что ни лангуст, ни омар на воздухе долго не проживут, и всё это может быть правдой только в том случае, если Нерваль в каждой рыбной лавке по пути покупал нового лангуста вместо сдохшего… И не проще ли, мол, предположить простую опечатку в первом издании книги Илларэ и, заменив одну только букву, представить себе писателя, ведущего на поводке не водного жителя лангуста, а маленького пушистого "Рикки-тики-Тави", то есть мангуста?
Ну а то, что лангуст в другом издании стал омаром — неудивительно, ведь даже те, кто любит поужинать этими ракообразными, не всегда их отличают одно от другого, вот и редактор…
Вот так-то… Но после истории с Жераром де Нервалем всё же придётся вернуться к просто Истории.
Гора мучеников
Само название Монмартр неясно — одни производят его от горы Марса (по-латыни Mons Martis), храм которого был тут воздвигнут римлянами, другие от горы Меркурия (Mons Mercuri), третьи же — от горы мучеников (Mons Martirium)… К этому этимологическому хаосу якобинцы в дни революции 1789 — 1794 г.г. добавили ещё одно толкование — Гора Марата, несмотря на то, что название это звучало тут за полторы тысячи лет до рождения доктора Марата.
Первые поселения на холме относятся однако даже не к временам древнего Рима, а прямёхонько к эпохе неолита.
Холм на берегу тогдашней Сены, ширина которой в каменном веке достигала сорока километров, сложен из осадочных пород, точнее почти из чистого гипсового камня, годного для того, чтобы из него делать гипс. Этот незаменимый строительный материал добывался тут ещё до римского завоевания, а уж римляне, неутомимые строители, основательно изрыли холм — "частица Монмартра есть в любой точке Парижа…", — писал А. Додэ.
Итак — римские легионы, Лютеция, Юлий Цезарь…
К третьему веку в Галлию начинает проникать христианство. Этот период истории Парижа связан прежде всего с именем Св. Дениса (St. Denis).
История св. Дениса имеет множество вариантов, но вкратце сводится к следующим, так сказать, фактам: в середине III в. посланные Клементом Первым (третий Папа Римский) для христианизации Галлии монахи-миссионеры Денис, Элефтер и Рустик построили две церкви в южной части Лютеции.
Позднее арестованные по приказу императора Домициана за слишком активное миссионерство, они были уведены двумя стражами на север от острова Ситэ — тогдашнего центра галло-римского города.
На склоне холма, не поднявшись на вершину, где должна была свершиться казнь, конвоиры — они же палачи — остановились в гипсовом карьере и срубили арестованным головы. Этим солдатам, которые выпили за обедом немало пива, очень хотелось как можно скорее избавиться от приговорённых, чтобы спокойно отлить, не боясь, что монахи в это время сбегут.
Тогда Денис наклонился, поднял свою голову и понёс её до того места, где теперь находится названная в его честь знаменитая базилика Сен-Дени — усыпальница французских королей. Причём легенда особо отмечает, что Дени нёс свою голову около десяти километров на вытянутых руках.
Базилика же (первая, ещё не нынешняя) была построена заботами короля Дагобера и стала потом королевским аббатством и усыпальницей династии Капетингов.
Денис был канонизирован 11 августа 1297 г.
Первая же церковь на холме (точнее часовня) появилась ещё в начале VI века.
А в 1133 году король Людовик VI Толстый с королевой Аделаидой Савойской купили находившееся на вершине поместье, чтобы превратить его в монастырь бенедиктинского ордена. Посреди монастыря была построена церковь Святого Петра на Монмартре, существующая и поныне без значительных перестроек. Это — самая старая из церквей Парижа (1134 г).
Часовню же Св. Мучеников король велел отремонтировать и вырыть под ней крипт, в который вели 60 ступенек. Тут же (а не в базилике Сен-Дени, как все короли и королевы!) была похоронена королева Аделаида по её завещанию, поскольку последние годы жизни она провела здесь, будучи первой аббатисой созданного ею монастыря.
15 августа 1534 года, вернувшись из паломничества в Иерусалим, испанский дворянин Игнатий Лойола с шестью единомышленниками образовали Общество Иисуса, более известное как Орден Иезуитов. Они собрались в этот день в подземом крипте под Часовней Св. Мучеников. И с тех пор каждые два года эти первые иезуиты возвращались сюда, чтобы повторить свою клятву в верности католицизму и вновь пообещать положить все силы на алтарь просвещения и обращения в христианство всех, кто не верует.
В 1590 году Генрих Четвёртый, тогда ещё вождь протестантов, расположился в этом монастыре во время осады Парижа. Он поставил свои две пушки "на античной террасе" (остатки храма Марса?). Осадил город он с крохотной армией в 1200 человек. Этого было явно мало для того, чтобы покорить Париж, но вполне достаточно, чтоб покорить сердца монахинь. И вот — "проклятого гугенота" поносили во всех церквях города не столько за осаду, сколько за то, что он сделал аббатису знаменитого бенедиктинского монастыря своей подругой.
"Самый знаменитый парижский монастырь обернулся борделем, поскольку почти все монахини последовали ужасному примеру грешной своей аббатисы" — писал в гневном послании к пастве тогдашний архиепископ Парижский.
Действительно, большая часть монашек и послушниц завели себе кавалеров среди офицеров и солдат протестантского войска, и когда Генрих, в то время ещё король Наваррский, король без королевства, снял осаду и ушел от стен Парижа, монастырь опустел: настоятельница монастыря ушла вместе с Веселым королём. Почти все монахини опять же последовали примеру своей аббатисы и ушли с армией Генриха, напоминавшей, по свидетельству современника, скорее цыганский табор, чем войско христианского государя.
В 1611 году на месте часовни была построена церковь Св. Мучеников, и посещение паломниками знаменитого подземелья стало одной из главных статей дохода бенедиктинского женского монастыря, новое население которого стыдливо делало вид, что забыло о том, почему за два десятилетия до того монастырь опустел.
В 1790 году монастырь был разграблен, монахини разогнаны, а последняя, сорок шестая его аббатиса Луиза де Монморанси-Лаваль стала одной из последних жертв якобинской диктатуры. Её гильотинировали в 1794 году, за несколько дней до Термидора.
В 1814 году после победы над Наполеоном в пустом помещении бывшего монастыря разместились английские и русские войска. Но им оставалось только завидовать солдатам Генриха IV, легенды о постое коих в монастыре за две с лишним сотни лет обросли многими живописными подробностями…
