Элизабет Гилберт - Самая лучшая жена (сборник)
У Хоффмана был свой собственный столик у дальней стены ресторана, и после того, как выступление иллюзиониста заканчивалось, они с Эйсом Дугласом усаживались за этот столик и развлекали молодых дам. Девушки завязывали Эйсу глаза, а Хоффман выбирал какой-нибудь предмет из лежавших на столе, а Эйс угадывал и называл этот предмет.
– Это вилка, – говорил Эйс. – Это золотая зажигалка.
Более подозрительные девушки открывали свои сумочки и выуживали оттуда необычные предметы – семейные фотографии, рецепты от врача, автобусные билетики, – но Эйс без труда отгадывал и называл эти вещицы. Девушки смеялись и говорили, что Эйс наверняка подсматривает, и закрывали ему глаза влажными от волнения руками. Девушек звали как-нибудь вроде Летти и Перл, Зигги и Донна. Все они очень любили танцевать и к столику подходили в красивых меховых накидках – чтобы повыпендриваться. Хоффман представлял их проверенным или просто интересующимся ими бизнесменам. Среди ночи Дуглас провожал красивых молодых дам до автостоянки, учтиво выслушивал их разговоры, а когда дама махала рукой, подзывая такси, Эйс ободряюще прикасался рукой к ее спине.
В конце каждого вечера Хоффман печально изрекал:
– Мы с Эйсом видим так много красивых девушек. Они приходят и уходят…
Эйс Дуглас мог превратить жемчужное ожерелье в белую перчатку, а зажигалку – в свечу. Он мог извлечь шелковый шарф из дамской шпильки. Но самый лучший свой фокус он показал в тысяча девятьсот пятьдесят девятом году. Он забрал свою младшую сестру из школы при монастыре и предложил ее Ричарду Хоффману в качестве невесты.
Ее звали Анджела. В монастырской школе она была чемпионкой по волейболу, а ноги у нее были как у кинозвезды, и еще она очаровательно смеялась. В день свадьбы она была десять дней как беременна, хотя познакомились они с Хоффманом всего за две недели до этого. Вскоре Анджела родила дочку, которую назвали Эстер. В начале шестидесятых они жили весело и счастливо.
Эстер исполнилось восемь лет, и в честь ее дня рождения Хоффманы устроили праздник во «Дворце фараона». В тот вечер в кабинке коктейль-бара сидел грабитель.
Он вовсе не походил на грабителя. Он был довольно хорошо одет, у официантки не возникло никаких проблем с его обслуживанием. Грабитель выпил несколько бокалов мартини. А потом, во время выступления фокусника, он перепрыгнул через барную стойку, оттолкнул барменшу, рывком открыл кассу и выбежал из «Дворца фараона» с охапкой десяток и двадцаток.
Посетители раскричались. Хоффман находился на кухне, но крики услышал. Он выбежал на автостоянку, догнал воришку и схватил за волосы.
– Красть у меня вздумал? – завопил Хоффман. – У меня, мать твою, красть вздумал?
– Полегче, приятель, – сказал грабитель. Его звали Джордж Перселл, и он был порядком пьян.
– Красть, мать твою, у меня вздумал? – гаркнул Хоффман.
Держа Перселла за волосы, он стукнул его о дверцу желтого «бьюика». Несколько посетителей ресторана выбежали на улицу, остановились у дверей и смотрели на происходящее. Вышел и Эйс Дуглас. Он прошел мимо посетителей, вышел на автостоянку и закурил сигарету. На глазах у Эйса Хоффман схватил грабителя за ворот рубахи и, толкнув, стукнул о стоявший рядом с «бьюиком» «кадиллак».
– Отвяжись от меня! – тявкнул Перселл.
– У меня, мать твою, красть?
– Ты мне рубашку порвал! – взвыл Перселл. Едва он опустил глаза, чтобы посмотреть на свою порванную рубашку, как Хоффман снова припечатал его к желтому «бьюику».
Эйс Дуглас проговорил:
– Ричард, успокойся.
Новенький «бьюик» принадлежал ему. Хоффман методично колотил головой Перселла о дверцу.
– Ричард! Извини, пожалуйста! Прости, Ричард. Пожалуйста, не надо ломать мою машину.
Хоффман толкнул воришку. Тот назвничь рухнул на асфальт. Хоффман верхом уселся ему на грудь и ухмыльнулся.
– Никогда, – рычал он. – Никогда… Не смей… Красть у меня…
Сидя верхом на груди у Перселла, он спокойно собрал десятки и двадцатки, рассыпавшиеся по асфальту, и отдал Эйсу Дугласу. Затем он сунул руку в боковой карман пиджака Перселла, вытащил бумажник и открыл. Из бумажника он взял девять долларов – больше не было. Перселл возмутился.
– Это мои деньги! – прокричал он. – Не имеешь права забирать мои деньги!
– Твои деньги? – Хоффман влепил Перселлу пощечину. – Твои деньги? Твои, мать твою, деньги?
Эйс Дуглас легонько похлопал Хоффмана по плечу и проговорил:
– Ричард! Прошу прощения! Давай просто дождемся полиции, ладно? Хорошо, Ричард?
– Твои деньги? – орал Хоффман, охаживая Перселла по физиономии бумажником. – Ты, мать твою, у меня спер деньги, а теперь говоришь про свои деньги? Нет никаких твоих денег! Ты, мать твою, меня ограбил, и теперь все твои деньги мои!
– О Господи! – простонал Перселл. – Ну хватит уже, а? Отпусти меня, ну!
– Отпусти его, – посоветовал Эйс Дуглас.
– Твои деньги? – не унимался Хоффман. – Все твои деньги – мои! И весь ты мой. Ты, мать твою, меня ограбил, а я заберу твои туфли!
Хоффман приподнял ногу Перселла и снял туфлю – хорошую, коричневую кожаную остроносую туфлю. Заехав Перселлу туфлей по физиономии, Хоффман сорвал с него вторую туфлю и бил ей грабителя, пока не устал. Потом еще некоторое время он сидел верхом на Перселле, сжимая в руках его туфли и тоскливо раскачиваясь из стороны в сторону.
– О Господи! – снова простонал Перселл. Из его рассеченной губы текла кровь.
– Ричард, а теперь давай-ка встанем, ладно? – предложил Эйс Дуглас.
Через пару секунд Хоффман слез с Перселла и, держа в руках туфли грабителя, вернулся во «Дворец фараона». Брюки у него на колене были порваны, край рубашки вылез из-за пояса. Посетители в испуге вжались в стены, давая ему пройти. Хоффман прошел в кухню и швырнул туфли Перселла в один из больших мусорных баков, стоявших рядом с раковинами для мытья посуды. Потом он ушел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
Посудомойщиком работал молодой кубинец по имени Мануэль. Он вытащил туфли из мусорного бака и приложил одну подметкой к своей ноге. По идее, туфли были ему в самый раз, поэтому он снял свою обувь и надел туфли Перселла. Свои пластиковые сандалии Мануэль выбросил. Чуть позже Мануэль с удовольствием наблюдал за тем, как шеф-повар вылил в мусорный бак остывший соус и залил им сандалии. Вернувшись к раковине и занявшись мытьем посуды, Мануэль принялся весело насвистывать, радуясь своей необыкновенной удаче.
Прибыл полицейский. Он надел на Перселла наручники и привел его в кабинет Хоффмана. Следом за ними вошел Эйс Дуглас.
– Желаете выдвинуть обвинения? – спросил коп.
– Нет, – ответил Хоффман. – Забудем об этом.
– Если вы не выдвинете обвинения, мне придется его отпустить.
– Отпускайте.
– Этот человек говорит, что вы украли его туфли.
– Он преступник. Он явился в мой ресторан без туфель.
– Он забрал мои туфли, – заявил Перселл. Воротник его рубашки был залит кровью.
– Не было на нем никаких туфель. Поглядите на него. Он босой.
– Ты забрал мои деньги и туфли, скотина! Туфли за двадцать долларов!
– Выведите этого ворюгу из моего ресторана, пожалуйста, – сказал Хоффман.
– Офицер! – вмешался Эйс Дуглас. – Простите, но я был здесь все время, и на этом мужчине не было туфель. Он бродяга.
– Но ведь я же в носках! – завопил Перселл. – Посмотрите на меня! Нет, посмотрите!
Хоффман встал и вышел из кабинета. Полицейский пошел за Хоффманом и повел за собой Джорджа Перселла. Эйс Дуглас пошел за ними. Выйдя из ресторана, Хоффман по дороге задержался и забрал свою дочь Эстер с праздничной вечеринки. Он взял Эстер на руки и вышел на автостоянку.
– Слушай меня хорошенько, – сказал он Перселлу. – Еще раз попробуешь ограбить меня, и я тебя убью.
– Полегче, – сказал полицейский.
– Если я тебя хотя бы увижу на этой улице, сразу, мать твою, прикончу.
Полицейский сказал:
– Желаете выдвинуть обвинение против этого человека – выдвигайте, а если нет – то тогда полегче на поворотах.
– Он не любит, когда его грабят, – объяснил Эйс Дуглас.
– Скотина, – проворчал Перселл.
– Видишь эту маленькую девочку? – спросил Хоффман. – Моей малышке сегодня исполнилось восемь лет. Если я буду гулять по улице с моей дочуркой и увижу тебя, я оставлю ее на тротуаре, перейду на другую сторону и убью тебя на глазах у моей дочурки.
– Ну все, хватит, – сказал полицейский, увел Джорджа Перселла с автостоянки и снял с него наручники.
Полицейский и вор ушли вместе. Хоффман, стоя на ступеньках перед входом во «Дворец фараона», держал Эстер на руках и кричал:
– Сделаешь так, чтобы я прикончил тебя на глазах у моей дочурки? Что ты за человек?! Готов разрушить жизнь малютки? Чудовище!
Эстер расплакалась. Эйс Дуглас забрал ее у Хоффмана.
