Дмитрий Липскеров - Осени не будет никогда
— Знаю…
— Это тебе за всех зверей! За тех черных, которых вы мучаете, русские недоноски!.. Есть у тебя крест на шее? — вдруг закричал Зураб. — Я спрашиваю, есть?
— Есть…
— И вот я, православный, буду тебя, православного, сейчас наказывать за то, что ты фашист, за то, что жрешь отобранную у мусульман шаварму, за то, что у старушек нищих десятки отбираете, за всех обиженных вами, ментами, людей!
Душко икнул от неожиданной речи и стал наблюдать, как по проложенным путям к его заду приближается локомотив с красной звездой на носу…
* * *Первый раз она пропустила бассейн, но не из-за того, что не выспалась, а из-за странного тоскливого состояния. У нее даже возник вопрос, а нужен ли вообще этот бассейн? Какого черта, в шесть утра?!. Как бы в депрессию не провалиться…
Сашенька лежала под одеялом, накрывшись с головой, и вспоминала Душко. Смешно, но девушка даже не знала имени милиционера. Она была уверена, что парень не вернется, а от того сжимало в груди, словно кто-то за сердце рукой взялся…
Ей разрешили не выходить на работу и спокойно отлежаться от пережитых ужасов дома, что она и делала в своей квартирке, все глубже проваливаясь в образ Душко, спрашивая у воображаемой картинки: «Где ты, позвони», — и всякую прочую женскую дребедень.
Он не звонил тягучие минуты, бесконечные часы, три дня вечности. К исходу последнего она потеряла душевные силы окончательно, и сама набрала номер Тверского отдела милиции.
— Рядового Душко, пожалуйста, — попросила дежурного.
— А кто его спрашивает? — вдруг насторожился голос.
— Моя фамилия Бове.
— А по какому вопросу?
— Он что, генерал?
— Нет, не генерал, — ответил дежурный.
— Тогда какого черта!
— Ругаться не надо… Мы сами не знаем, где наш Душко…
— Как это?
— Пропал.
— Как пропал?
— Правда, у него больничный… Но дома четыре дня отсутствует… Полковник его искал…
У Сашеньки все сложилось в голове самым страшным образом.
Она спешно одевалась, не заботясь о гармонии цветовых совпадений различных вещей, может быть, самую малость… Двумя движениями щеточки взбодрила выражение глаз и выскочила на улицу.
Почти час мучилась в пробках, пока не дернула на себя металлическую дверь милиции.
Прошла мимо дежурного и на вопрос: «Куда?», — ответила резко:
— К начальнику!
Полковник Журов пребывал в мрачном расположении духа, так как три дня подряд отбивал лысому почки, печень, мозги, устал, как на строительстве, как если бы сам подъемным краном работал, а результата не получил. Лысый сдаваться не хотел, про себя ничего не рассказывал, лишь продолжал звать милиционера Василием Кузьмичем, а себя Слизькиным. В коридоре ожидал аудиенции старшина Пожидаев, которому жена сшила черную шелковую повязку на утраченный глаз. В ней жирный мент был похож на идиота. Даже сержанту Хренину так казалось. Он сидел здесь же, чтобы поддержать руководство.
— Теряю авторитет! — произнес вслух полковник.
Он поднялся с кресла, подошел к письменному столу сбоку и двинул его слегка бедром. Бюстик Президента упал и разбился. Журов достал из шкафчика новый и установил его на прежнее место. Вроде полегчало… Замечталось о министерстве и красавице секретарше… Именно в этот сладкий момент жизни из коридора донесся шум борьбы. Как женским, так и мужским голосом матерились.
Конечно, Пожидаев не мог спокойно выдержать появления членовредительницы Бове, прыгнул на нее, но из-за отсутствия глаза промахнулся. На второй попытке залапал девушку, но Сашенька предупредила в жесткой форме, что жирной свинье придется приобретать собаку-поводыря. При этом она использовала свое, чудесной формы, колено и достала им Пожидаевское интимное хозяйство. От окончательной инвалидности старшину спас передник из собственного жира, нависший над естеством.
Хренин хотел было вмешаться, но, вспомнив влиятельного кавказца, умерил свое желание, к тому же предпочитал глядеть на мир двумя глазами, потому просто вжался в кресло, делая вид, что ничего в мире, типа терроризма мирового, не происходит. Да и Пожидаев все-таки редкая тварь, почему-то решил он.
Тем временем полковник Журов на шум покинул свой кабинет, но застал лишь результат драки — бешено вращающийся единственный глаз Пожидаева и его же безмолвный крик.
— Вы?!! — обалдел полковник, глядя на Сашеньку.
— Я…
— Да вы что, в самом деле! — прокричал Журов.
— Погодите орать! — осекла офицера девушка. — Мне необходимо с вами поговорить!
— А мне — не надо!
— Дело касается вашего сотрудника Душко.
— А где он? — тотчас взял себя в руки Журов.
— Я не знаю.
— Я тоже!
Полковник хотел было распорядиться, чтобы эту «пигалицу», травмирующую его личный состав как физически, так и психологически, вывели на улицу, но она успела произнести:
— Точно не знаю, но предположение имею…
— Входите, — тяжело вздохнул Журов и толкнул перед девушкой дверь.
Версия, которую Сашенька поведала полковнику, привела Журова к полному распаду личности на несколько секунд.
— Полковник фээсбэ! — собрал начальник отдела мозги воедино.
— Уверена!
— Так он же вас спас! Неувязка!
— Грузин. Другой менталитет. К тому же Душко его оскорбил, а тот, в свою очередь, грозил смертью!
— Немыслимость какая! — полковник тер покрасневший лоб обеими ладонями и думал, что делать. С одной стороны, Душко пропал реально, но чтобы полковник-силовик взял пацана на расправу… Не укладывалось в голове… Вдруг подстава?.. С этой болонки станется! И я буду дослуживать в каком-нибудь солнечногорском ГИБДД. А если правда, а я не среагировал на сигнал… К тому же Душко был свой парень, и Журов испытывал к нему почти личные чувства, как, впрочем, ко всем своим сотрудникам… Хрен с ним, решил полковник. Пусть Солнечногорск, а так, может, парня спасу!..
— Решайте же скорее!
— Адреса Зурика знаете?
— Дачу и квартиру найду!
Полковник снял телефонную трубку и набрал номер. На том конце его приветствовали по-приятельски. Когда-то вместе душманов валили.
— Тут дело такое, — объяснил Журов. — В два адреса надо заехать…
— А чего ОМОН?
— ОМОН не сработает. Твои пацаны нужны…
— А что такое?
— Полковника фээсбэ брать будем!
— Охренел! Знаешь, кто у нас Президент?
— Есть версия, что он мальчишку моего рядового грохнул.
— Сучара! Властью обжираются, как колбасой!.. Через семь минут заеду за тобой!
— В какой адрес первым поедем? — спросил Сашеньку Журов.
— Мне кажется, что на дачу…
— Направление?
— Естественно, Рублево-Успенское…
Это была какая-то американская машина, сделанная по спецзаказу. Без окон, с экранами, демонстрирующими пейзаж за бортом. Восемь парней, лет по двадцать пять, все одного роста и на одно лицо. Такие маленькие ребята — наверное, чтобы их больше в машину помещалось. И такие же крохотные у них автоматы, как игрушечные…
Сашенька чувствовала приток адреналина, заставляющий сердце стучать активно, а нутро испытывать страх. Впрочем, к страху она за несколько дней почти привыкла.
Главным в машине был самый маленький ростом, и что самое интересное, тоже кавказец, может быть, армянин. Казалось, что они едут на пикник. Армянин все время травил Журову анекдоты, а тот посмеивался в ответ.
— Северцев! — обратился в переговорное устройство командир спецназа. — Газку прибавь!
— Пробка, — ответило радио нерадостно.
— Так у тебя мигалка есть, радость моя!
— Здесь у всех мигалки, товарищ командир!
— Ну, это, бля… — развел руками в черных кожаных перчатках армянин. — Врубай сирену!
Завыло по всей округе так, что торопящиеся к обеду чиновники прижались к обочине, вероятно, подумав, что президентский кортеж на шашлык торопится, а когда опомнились, спецназ уже сворачивал в Раздоры.
— Где? — поинтересовался армянин у Сашеньки.
— Через два дома налево, — ответила она.
— Красивая! — не удержался спецназовец.
— Пацана нашего девушка! — улыбнулся Журов.
Сашенька на мгновение вспыхнула, но также быстро и погасла, так как машина было уперлась в обитые листовым железом ворота дачи Зураба, но после ленивого «давай» Северцев вдавил педаль газа в пол и снес средневековое заграждение, словно картонное. Посреди двора спецавтомобиль затормозил, и из него стали выпрыгивать мальчики, которые без единой команды окружили дом и на показанные командиром три пальца синхронно бросили во все окна шумовые гранаты.
Сашенька оставалась в машине и почему-то весело думала, что кто-то из министров-соседей, кушая суп минестроне, обделался прямо на месте.
Душко обнаружили в подвале дома голого и всего окровавленного.
— Жив, сынок? — вскричал Журов.
Парень лишь простонал в ответ.
— Жив! — подтвердил себе Журов. — «Скорую»! — заорал. — Баба же твоя врач!
«Скорую» вызвали, но, кроме Душко, на даче никого не было.
