Кристиан Барнард - Нежелательные элементы
— Нет. Я думал, вы…
— А может быть, вы сообщите? Ну, сделаете соответствующее заявление и все такое… — Он улыбнулся Деону. — Чему я твердо научился у своего профессора, так это не давать письменных показаний. Я ужас сколько времени потерял, расхаживая потом по судам.
— Ну, знаете! — Деона это просто возмутило. — Вы что же, хотите, чтобы этот подонок остался безнаказанным? Сколько бы вас ни таскали по судам, это ваш долг.
Тот поглядел на него с мягкой, как бы извиняющейся улыбкой.
— Долг? Как я понимаю, мой долг вот он, этот ребенок. А правый суд пусть вершат те, кому по долгу положено бороться за справедливость. Или определять меру наказания — это как вам больше нравится. Я же знаю одно, не мое это дело.
Он повернулся и спокойно пошел прочь.
Он неправ, размышлял Деон, глядя на далекие тусклые звезды. Должны же быть закон, справедливость и возмездие, или все мы превратимся в диких зверей.
Он чувствовал, что должен поделиться с кем-то. С этой девушкой, с Лиз? Но она принадлежит к другому миру, у которого свои собственные нормы, а нормы, по которым живут другие, покажутся ей нелепыми, абсурдными.
Ну, тогда Филипп. Филипп поймет.
В клинике в эти предрассветные часы — было около трех утра — стояла тишина. За дверью палаты, мимо которой проходил Деон, раздался стон, прозвучавший в тишине непривычно гулко. В коридоре ему встретилась няня, неслышно проплывшая мимо, как бледный призрак.
Филипп был в ординаторской отделения С-5. Деон плюхнулся в кресло напротив него.
— Закончил?
— Ja. Мы так и не были в операционной. Кровотечение остановилось после того, как больному влили пинту крови. Теперь до обхода. Извини, что вызвал тебя.
— Ерунда.
Филипп внимательно посмотрел на него.
— Ты ко мне?
— Господи, Филипп, ну и ужаса я сегодня нагляделся.
Филипп только чуть вздернул брови, слушая рассказ Деона, и больше никак не реагировал.
— Если они схватят этого ублюдка, они обязаны на площади публично кастрировать его, — закончил Деон и в ярости рубанул рукой по ладони.
У Филиппа дернулись уголки губ.
— Если б ты пожил в Шестом округе, как я, тебя бы это не поразило. Там и не такое случается, это еще не самое страшное. Когда все интересы человека сводятся лишь к тому, чтобы выпить да переспать с женщиной… А что еще они видят в жизни?
Он произнес это без гнева, без возмущения, не осуждая и не оправдывая. Спокойным голосом, каким устало замечают: «Такова жизнь».
— Не вини во всем этого человека, которого, будь твоя воля, ты бы кастрировал. Осуждать, так осуждай и условия, в которых он вырос таким и вынужден так жить. Об этом тоже нельзя забывать.
— Животное, самое последнее животное не способно на такое! — в ярости возразил Деон. — Условия! Это не оправдание насилия…
Филипп смотрел на него, отрешенный и спокойный. Возмущайся, казалось, говорил его взгляд. Оскорбляйся. Но станешь судить, не забудь о сострадании.
Глава седьмая
Он вернулся, когда веселье уже затихло: было почти шесть часов утра. Автомобилей поубавилось.
Деон хотел и в то же время не хотел возвращаться и все-таки приехал. Конечно, не ради вечеринки самой по себе. В серых предрассветных сумерках все это казалось тем белее бессмысленным. Так или иначе, он и не собирался здесь задерживаться: через несколько часов предстояло заступать на дежурство, но ему хотелось снова увидеть ту девушку. Она была неясна ему, но как будто бы многое обещала, и эта неопределенность казалась такой привлекательной в сравнении о четкой определенностью жизни врача при больнице.
Он снова взобрался вверх по склону, прошел через ворота в несуществующей ограде. За то время, что он отсутствовал, здесь прибавилось лежачих тел и совсем не стало танцующих, хотя музыка продолжала греметь. Рассвет безжалостно высвечивал жалкие, расслабленные сном, опухшие лица. Он испытал какое-то смешанное чувство отчаянного разочарования я необычайного облегчения, убедившись, что его блондинки нет среди них.
Хеймиш Дентон сидел на кухне в обществе трех завзятых выпивох. Они приветствовали Деона ревом восторга. Он молча отвел руку, протягивающую ему бокал.
— Где вас черт носил? Держу пари, прижали какую-нибудь, а?
— Кто эта высокая блондинка, ее зовут Лиз? — только и спросил Деон.
— Лиз? — оторопело переспросил Хеймиш. — Блондинка?
— Да, — теряя терпение, подтвердил Деон.
— Лиз? Может, это Лиз Ричардсон? Нет, ее не было. Да она и не блондинка. — Его качнуло, он чуть не упал но вовремя успел за что-то ухватиться. На его лице появилось драматическое выражение — он размышлял. — Сейчас скажу, кто это. Лиз Меткаф, вот кто. Роскошная девка. — Он повернулся к мужчине, составлявшему пирамиду из пустых бутылок и стаканов. — Питер, ты видел Лиз Меткаф?
Питер кивнул, боясь отвести глаза от своего сооружения, и Хеймиш, повернувшись к Деону, хитро подмигнул.
— Совершенно точно. Лиз Меткаф. Где она? Горячая девчонка. Черт-те что…
— Она еще здесь?
Бутылка наверху пирамиды качнулась, но Питер ловко подхватил ее, спасая остальное сооружение.
— Уехала! — равнодушно бросил он. — Подхватила кого-то и смылась.
Это задело Деона. Непонятно почему, а задело.
— А где ее можно найти? Чем она занимается?
— Занимается? Лиз Меткаф? — Хеймиш расхохотался. — Ничем не занимается. Разъезжает по вечеринкам.
— Где я могу ее найти?
Хеймишу явно надоели эти расспросы.
— Разъезжает по вечеринкам, и все. Как сегодня. В компании пьяных бездельников, и все.
И он любовным взглядом оглядел своих гостей.
В телефонном справочнике оказалось с полдюжины Меткафов. Последним значился Меткаф П. Дж. и адрес был подходящий — Констанция.
Трубку сняли почти сразу, и чопорный мужской голос сообщил:
— Резиденция Меткафов.
Ого, подумал Деон.
— Это мистер Меткаф?
Короткая пауза, затем голос с укоризной переспросил:
— Вы хотите говорить с мистером Меткафом?
— Нет, нет, — робко проговорил Деон. — Я, собственно, разыскиваю некую Элизабет Меткаф. Девушку по имени Элизабет Меткаф, — пояснил он, как будто и так не было ясно.
Снова пауза.
— Мисс Элизабет? Вы хотите говорить с ней? Мисс Элизабет, силы небесные! Что там за чучело? Дворецкий?
— Не откажите в любезности.
Он приготовился начать в шутливом тоне: «Это таинственная Лиз?» — однако ледяной тон на другом конце провода привел его в такое замешательство, что он просто спросил:
— Элизабет?
Она не узнала его.
— Да. Кто это?
— Деон.
— Кто?
Ему не оставалось ничего другого, как повторить:
— Деон. Видите ли, я… мы познакомились вчера на вечеринке у Хеймиша Дентона.
— О, ну конечно. — Она усмехнулась, и это сразу приободрило его. — Вы рано сбежали. Испугались?
— Это вызов?
— Ну, м-м…
— Послушайте, мне хотелось бы вас увидеть. Если, конечно, вы не против.
— Мне кажется, это может быть любопытно.
Она явно оживилась, в голосе уже не было прежней натянутости. У него перехватило дыхание.
— Завтра вечером?
— Завтра нет, я не сумею. В пятницу?
— О черт! Конец недели — я дежурю. А когда вы будете свободны на следующей?
— А вы можете сказать, что будет на следующей неделе? Позвоните, договоримся.
Ничего не поделаешь: пришлось смириться с отказом. Прошло целых две недели, прежде чем он сумел условиться о встрече с ней. На этот раз он тщательно продумал систему обольщения: ужин в новом модном ресторане с достаточным количеством вина; часок-другой они посидят в ночном клубе; а затем — квартира Хеймиша в Клифтоне. Надо надеяться, Хеймиш не забудет свое обещание и оставит ключ в почтовом ящике.
Но ничего из этой затеи не вышло. Началось с того, что она опоздала больше чем на полчаса. Примчалась с ревом к подъезду клиники на своем «триумфе» (ярко-красном, конечно), когда Деон был уже на грани отчаяния. Услышав название ресторана, она скорчила гримасу.
— Была. Пещера. Полно толстых рож.
Он так огорчился, что ей стало жаль его. И она распахнула дверцу своего спортивного автомобиля.
— Не смотрите так печально. Прыгайте и поехали прокатимся.
Они помчались к морю — маленькая машина стремительно летела вперед, так, что дух захватывало, прокладывая себе путь по забитым транспортом улицам.
Он смотрел на ее решительный, с прямыми чертами профиль, на ее растекающиеся по плечам волосы, то и дело меняющие цвет, когда машина врывалась в полумрак с ярко освещенной магистрали, а потом снова попадала в полосу ярких огней.
— Интересно, вы много платите за нарушение правил? — спросил он, решившись наконец заговорить.
