Самия Шариф - Река слез
Ничего страшного не произойдет, если я буду контролировать ситуацию по телефону. Господин Ахмед часто звонил, чтобы ставить меня в известность, как идут переговоры, пока все документы не были оформлены должным образом.
Сафия, Гания и их восемь детей вскоре обретут крышу над головой. Даже больше: у них будет квартира, которую по доверенности передаст им Ахмед.
Но перед тем как передать им жилье, поверенному пришлось немало постараться, чтобы убедить Сафию, у которой выработался страх перед внешним миром, покинуть больницу. Ахмед обещал устроить сестрам сюрприз, уверял, что они позабудут о своих лишениях и мытарствах.
Собрав сестер вместе, Ахмед связался со мной в их присутствии, чтобы я могла сама сообщить им новость. Трудно описать, как радовались женщины. Я слышала в телефонной трубке их плачь, удивленные возгласы, почти бессвязную речь, словом, их переполняли эмоции, которые я ощутила даже через океан. В тот момент я испытала истинное удовлетворение.
Конечно, моя мечта сделать то же для всех тех женщин, кого я встретила на улице, оставалась недостижимой. Но я, по крайней мере, спасла двух из них. Через несколько дней Гания, Сафия и их дети уже жили в собственной квартире. У меня еще оставалось немного денег, и часть их я переслала Ахмеду, чтобы он купил для женщин подержанную мебель.
* * *Два месяца спустя я снова отправилась в Египет. Опять была ночь, и опять отражающиеся в нильской воде огоньки заставляли меня трепетать от восхищения. Вид центра города и островов Рода и Джезира был так красив, что мог смягчить даже самые загрубевшие души.
В первый же вечер господин Ахмед повел меня в гости к Гании и Сафии, в их новое жилье. Меня ждали распростертые объятия и нескончаемые слова благодарности.
Я с трудом узнавала этих двух женщин. Они поправились, а на их бледных щеках снова цвел румянец. Дома были только самые младшие дети, а старшие, как оказалось, просили милостыню на улице.
Гания рассказала мне, что, узнав о квартире, ее бывший муж захотел взять ее обратно. Не сестра, чувствуя подвох, посоветовала ей не слишком верить его посулам и вообще не смотреть в его сторону.
— Будь осторожна, Гания, не попадай больше в ловушку, — предостерегла я ее. — И потом, никогда не забывай, что это квартира твоя и Сафии. Тут нет места для твоего экс-супруга, который опять хочет тебя использовать. Я думаю, что вам и вашим детям есть чем заняться. А я не могу быть постоянно рядом. Все, чего я хочу, — это чтобы вы были счастливы и сделали счастливыми своих детей.
Выходя из квартиры Гании и Сафии, я, вздыхая, мечтала о том времени, когда проблемы всех таких бесприютных женщин будут решены.
Терроризм: от частного к общему
Вскоре после этих событий, идя по улице, я увидела картину, от которой моя радость мгновенно улетучилась. Меня догоняла женщина, протягивая мне пакет с бумажными салфетками, которые она хотела мне продать. На руках у нее был младенец, а еще двое детей держались за ее юбку.
Я дала ей немного мелочи.
— Пусть благословит тебя Господь, сестра. Пусть Он всегда защищает тебя.
— Спасибо. Да будут благословенными твои молитвы. Мне в самом деле нужна помощь Господа.
Чуть дальше я увидела еще одну женщину, сидевшую под деревом. Ее дети лежали на земле, кое-как прикрытые ее накидкой.
Приблизившись к ней, я спросила, не голодна ли она. Она рассказала, что ее дети заснули на пустой желудок.
— Спать — это значит забыть все заботы. Как бы мне хотелось заснуть и больше не просыпаться! Но кто тогда позаботится о троих моих детях? Мы живем на улице почти год. Я теперь не понимаю, что значит быть нормальной женщиной.
— Почему вы на улице?
— Я посвятила двенадцать лет жизни недоброму человеку, который жестоко относился к моим детям. В конце концов мы все оказались на улице. Все вокруг твердили: «Подумай о детях, поддержи мужа. У тебя нет выбора. Что ты можешь без него?» Я слушалась, терпеливо сносила все побои и унижения. Но однажды мое терпение кончилось и я ушла из дома. Он заявил в полицию, и меня арестовали, обвинив в невыполнении семейных обязанностей. Я провела месяц в тюрьме, а когда вышла, он не захотел принять меня в дом. Через несколько дней он снова женился. Вот, собственно, и все.
Я протянула ей банкноту в двадцать египетских фунтов.
— Да благословит тебя Господь! Желаю тебе от всего сердца справиться с трудностями.
На обратном пути я размышляла над тем, почему в мире столько зла. Что делать всем этим женщинам? Конкурировать друг с другом в надежде заработать на кусок хлеба? Такая же нищета ждет и их детей. С моей точки зрения, нет более безнадежного отчаяния, чем отчаянье матери, которая лишена возможности накормить своего ребенка. Мне это тоже знакомо.
Законы, регламентирующие чуть ли не каждый наш шаг, защищают ли они нас, женщин? Нет, они дают нам право лишь на то, что позволяют нам мужчины, на то, что самим им претит. Слишком много женщин из арабо-мусульманского мира все еще обязаны соглашаться на навязанный родителями брак. Особенно это распространено в провинции, в сельскохозяйственных районах, где много безграмотных женщин, которыми гораздо легче манипулировать.
Подавляющее большинство страдалиц сносят каждодневную жестокость со стороны мужей молча, потому что говорить об этом — табу. Даже факты избиений женщина предпочитает утаивать, так как знает, что вину за наносимые мужем побои родственники все равно переложат на нее, и ей будет еще хуже. Подобную несправедливость я испытала на себе.
Причиняемое мужем насилие не считается предосудительным, право на него муж получает в момент заключения брака. Считается, что это из сферы интимных отношений между супругами, куда никто из посторонних не имеет права вмешиваться, даже правоохранители. Хорош интим! Мне вспоминается теперешний президент Ирана Махмуд Ахмадинежад, который часто вносит поправки в семейное законодательство, в том числе подтверждая право мужей насиловать жен, оставаясь совершенно безнаказанными!
Это значит, что для женщины не существует никакого выхода. А если она убежит к родителям, не выдержав жестокости мужа, ее обвинят в невыполнении семейного долга и сразу же вернут туда, где жизнь для нее стала невыносимой. Если же случайно женщине подвернется добрый самаритянин, который спрячет ее, то он рискует быть обвиненным как соучастник, ведь замужняя женщина, которая скрывается от мужа, считается преступницей и преследуется по закону.
А вот изнасиловавший несовершеннолетнюю девушку мужчина избавляется от уголовной ответственности, если соглашается взять ее в жены. Общественное мнение в данном случае однозначно на стороне насильника. Считается, что девушка сама своим поведением соблазнила и спровоцировала его на агрессивные действия. В отдельных случаях ее даже могут обвинить в совращении.
