Анника Тор - Глубина моря
— Спасибо, я сама справлюсь.
— Но от чашки кофе и бутерброда ты ведь не откажешься? Чтобы снова не упасть в обморок?
Штеффи и правда проголодалась. Она слабо вспомнила, что ни она, ни Нелли не ужинали. Никто из них не захотел есть с Мауд и ее семьей.
Хедвиг Бьёрк налила кофе и принесла масло, сыр и хлеб.
Мама всегда давала им завтрак перед тем, как они уходили в школу. Свежеиспеченный хлеб из кондитерской и горячий шоколад. Это был единственный прием пищи, который она готовила сама. В остальное время кухня была участком кухарки.
— По утрам я сама хочу позаботиться о своих девочках, — говорила мама.
По утрам она была другая. Без помады и с распущенными волосами она выглядела юной девушкой.
— Воспоминания останутся с тобой.
Штеффи вздрогнула и выплеснула на блюдце немного кофе.
— Как это?
— Никто не сможет забрать у тебя воспоминания, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Они — часть тебя. Твоя мама живет внутри тебя.
Эти слова ослабили спазм в груди Штеффи. Слезы хлынули, словно река, вышедшая из берегов.
— Мама, — рыдала она, — мама, мама! Почему мне не позволили быть там?
Глава 34
Тетя Марта вернулась и рассказала о своей беседе с тетей Альмой.
— Я попросила ее отправить Нелли сюда, — сказала она. — Я подумала, что ты захочешь сама обо всем рассказать. Нелли может остаться у нас вечером, если захочет.
Штеффи сидела на верхней ступеньке лестницы и ждала Нелли. Дождь прекратился, и на затянутом тучами небе появились просветы. Каменные ступени уже высохли на солнце.
«Постарайся рассказать об этом Нелли как можно более деликатно».
Такой прекрасный день. Голубое небо с легкими белыми облачками, солнечные блики на воде. Мягкий ветер овевает лицо. Как может быть так красиво, когда мама мертва?
Нелли поставила велосипед на углу дома.
— В чем дело? — спросила она. — Тетя Альма сказала, что ты хотела рассказать что-то важное.
— Пойдем, — сказала Штеффи. — Сходим на мостик.
— Ну, в чем дело? — приставала Нелли.
Штеффи не ответила. Она первой ступила на мост, Нелли последовала за ней. Лишь когда они сели на край мостика друг подле друга, Штеффи сказала:
— Помнишь нашу детскую дома в Вене? До того, как нас вынудили переехать?
Нелли задумалась.
— Да, — наконец сказала она. — Кровати были белые. Твоя кровать стояла с одной стороны, моя — с другой.
— Помнишь, вечерами мама заходила к нам подоткнуть одеяло?
— Да.
— Что ты помнишь?
— От нее хорошо пахло. Она пела нам, затем выключала свет.
— Эту песню?
Штеффи стала напевать одну из маминых колыбельных.
— Да, я помню. Мама учила меня играть ее на пианино.
— Да, — сказала Штеффи. — У тебя были способности к музыке, хоть ты была такой маленькой. Ты музыкальна, совсем как мама. Это ты унаследовала от нее.
Нелли с подозрением посмотрела на Штеффи.
— Так в чем же дело?
Штеффи закусила губу. Только что ей показалось, что ей удалось пробиться через колючую скорлупу Нелли. Но это оказалось труднее, чем она думала.
— Однажды, — сказала Штеффи, — ты спросила меня, думают ли о нас мама с папой. Это было в канун Нового года. Помнишь, что я ответила?
— Нет, — сказала Нелли.
— Я сказала, где бы они ни были и что бы они ни делали, я уверена, они всегда думают о нас.
— А я недостаточно много думаю о них? Вот для чего ты хотела прийти сюда?
Нелли поднялась.
— В таком случае я не собираюсь здесь больше сидеть и слушать тебя. Ты просто хочешь испортить мне настроение.
Разговор грозил прерваться. Вот сейчас она должна сказать это.
— Подожди, — сказала Штеффи. — Есть одна вещь, которую мне нужно рассказать тебе.
— Ну что?
— Сядь.
Нелли неохотно села.
— Помнишь, мама заболела, зимой, через год, как мы приехали. У нее было воспаление легких, как раз перед тем как они с папой должны были ехать в Америку.
— Да, — сказала Нелли. — Разумеется, помню.
— Мама снова заболела, — сказала Штеффи. — В лагере, в Терезиенштадте.
— Вот как?
Штеффи показалось, что в голосе Нелли прозвучали нотки беспокойства.
— Серьезно заболела, — сказала она. — Тифом. Я точно не знаю, что это за болезнь.
— Но ведь папа ее вылечит?
Беспокойство в голосе стало явственнее.
— Нелли, — сказала Штеффи. — Мама умерла.
На секунду воцарилась полная тишина. Никто из них не пошевелился.
Над их головами крикнула чайка. Нелли вскочила.
— Ты врешь! — крикнула она. — Мама не умерла! Ты все придумала, чтобы наказать меня. Ты считаешь, что всегда права, а я злая и глупая. Ты врешь!
Слезы брызнули из ее темных глаз. Она молотила Штеффи кулаками и кричала:
— Ты врешь! Ты врешь!
Штеффи схватила Нелли за запястье и крепко сжала. Нелли сопротивлялась, но наконец сдалась. Все тело сотрясалось от плача. Штеффи обняла ее и прижала к себе.
— Это я виновата, — плакала Нелли. — Это я виновата в том, что мама умерла.
— Почему ты?
— Потому что я очень хотела быть родным ребенком тети Альмы с дядей Сигурдом. Я не хотела другой мамы, кроме тети Альмы.
— Послушай меня, Нелли, — сказала Штеффи. — Ни в чем ты не виновата. Нас отправили сюда, как посылку, с листком на шее. Это не наша вина и не мамы с папой. Ты была такой маленькой. Я обещала заботиться о тебе, но не смогла всегда быть рядом.
— В первый вечер здесь, — прошептала Нелли, — ты ушла с тетей Мартой. Я думала, ты никогда не вернешься.
— Я ничего не могла поделать. Меня вынудили.
— Если никто ничего не мог поделать, — сказала Нелли, — чья же в этом вина?
Глава 35
Проходили дни. Первая неистовая боль превратилась в глухую скорбь. Тоска по маме не проходила, и Штеффи иногда плакала.
— Пусть плачет, — сказала Хедвиг Бьёрк тете Марте. — Так легче. Я знаю, я потеряла свою маму в ее возрасте.
— Не нужно было уезжать в Швецию, — плакала Штеффи. — Я должна была остаться.
— Нет, — решительно сказала Хедвиг Бьёрк.
— Нет, я должна была там остаться, с мамой.
— И умереть? Для нее было бы лучше знать об этом? Или папе? Поверь мне, Стефания, пока твоя мама была жива, она была благодарна, что вы с Нелли в надежных руках. Что, по-твоему, поддерживает сейчас твоего папу? То, что вы обе в безопасности.
Папа. Как же ему одиноко сейчас.
— Я не знакома с твоими родителями, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Но ты столько мне рассказывала, что я уверена в одном.
