Алексей Колышевский - Секта-2
Океан ревел, волны высотой с пятиэтажный дом разбивались о близкое дно прибрежного мелководья, слышимость была отвратительной, и Пэм почти ничего не разобрала из тех последних увещеваний, с помощью которых Игорь пытался отговорить ее от совершения очевидного безумства. Перед мощью стихии устоять невозможно, ведь стихия – не что иное, как явление Творца, а сильнее его никого нет, во всяком случае в тех мирах, которые он создал. Пэм вошла в кипящую воду, почти сразу легла на доску и энергично заработала руками. Пройдя сквозь бешено клокочущую отмель, она очутилась на глубоководье, и Игорь, все еще стоящий на берегу, видел, как, искусно лавируя меж гор вздыбленной воды, она продвигалась вперед, туда, где можно будет наконец поймать желанную волну, оседлать и пройти с ней до самого конца, когда та с негодующим грохотом обрушится и исчезнет, оставив лишь мимолетную частицу пены в непрерывно бурлящем прибрежном котле.
– Дурацкая прихоть, – пробормотал Игорь и заставил себя войти в воду. Доска осталась на берегу. Вместо того чтобы плыть за своей подругой, он принялся заклинать шторм, все это время безотрывно следя за Пэм, которая еще не встала на волну, хоть и была уже очень далеко от берега. Похоже было, что она ждет волну свою, особую, известную лишь ей одной, и волна эта, словно живое существо, обладающее скверным характером, не торопилась показываться, готовила особенно эффектное появление, памятуя о том, что живет она лишь миг, и в этот миг должна быть величественной и запомниться очевидцам, пусть и посмертно.
Со стороны Игорю казалось, будто Пэм бросает океану вызов, но океан в раздумье медлит, изучает противника, решает что-то. Даже шторм, казалось, начал стихать, а Игорь в душе обрадовался тому, что безумство не воплотится в жизнь: волны стали заметно ниже, ветер слабел с каждой секундой, и отмель уже не бурлила, а лишь сталкивала, громоздила пену, закручивала мелкие водовороты, заволакивалась мутью. Небо заметно прояснилось, обозначился горизонт. Шторм словно выдохся после того, как Пэм очутилась в воде. Игорь уже постоянно видел ее, она больше не мелькала среди волн, то исчезая, то на короткий миг показываясь. «Ну вот и все, – подумал Лемешев. – Угроза миновала, с ней все будет в порядке. Не зря у меня было это нехорошее предчувствие, а теперь оно улетучилось бесследно».
– Пэм, – заорал он что было мочи, – возвращайся! Хватит! – и, не глядя больше в ее сторону, повернулся и зашагал к берегу. Невозможно превзойти стихию Творца, но можно с ним договориться… На губах Игоря играла легкая победная ухмылка, он был искренне доволен собой.
Меж тем Пэм, словно на что-то еще надеясь, к берегу плыть не спешила. Игорь, который уже стягивал с себя костюм, с тревогой отметил, что начинается прилив, а вместе с ним и волны вновь поднимаются. Не успел он и глазом моргнуть, не то чтобы что-то предпринять, как вдалеке, примерно в трех километрах от берега, появился настоящий водный Эверест. Настолько высока была эта волна, что Игорь принял ее за цунами. Понятно было, что никакая отмель не станет помехой столь чудовищной силе: волна обрушится на берег, изуродует его и растерзает. Игорь понял, что спасти Пэм уже невозможно, да и у него остались считаные секунды, чтобы обогнать волну и спастись самому. Укрыться можно было только в одном месте – в бетонном подвале виллы. Здесь, помимо всего прочего, хранилось их с Пэм снаряжение для дайвинга: акваланги и заполненные кислородной смесью баллоны с запасом на сорок минут. Ворвавшись в дом, Игорь стремглав кинулся вниз по лестнице, рванул на себя тяжелую дверь и, очутившись в подвальном помещении, первым делом закрепил на себе баллоны. Теперь ждать оставалось недолго: едва успел он открыть клапан подачи и вцепиться в загубник, как на виллу обрушилась сплошная стена воды. Игорь услышал, как дом над ним с треском разваливается, подвал стал стремительно заполняться водой, дверь сорвало с петель, и мутный соленый поток хлынул прямо на Лемешева. В мгновение ока подвал оказался затопленным, а Игоря прижало к потолку, и он принялся дышать воздухом из баллонов.
Второй удар не заставил себя долго ждать, он последовал за первым с небольшим интервалом, а затем еще один, и еще… Маленький райский остров Лиапари оказался по меньшей мере наполовину уничтожен океаном. Все восточное его побережье было истерзано, старые деревья вырваны с корнем и унесены в открытое море, равнины затоплены, дороги размыты. Разрушения были поистине ужасающими. Когда Лемешев выбрался из-под развалин виллы, с которой волна сорвала крышу и выбила все оконные рамы, глазам его предстала жуткая в своей контрастности картина: под голубым безоблачным небом, под жарким солнцем, в абсолютном безветрии, погрузившись в состояние ленивого штиля, застыл неподвижный, прикинувшийся мирным океан, почивающий после очередного своего коварства. Берег же был изуродован, оголенные пальмы, с которых ужасающей силой волны сорвало всю крону, напоминали зубочистки, воткнутые малолетним сорванцом в оплывший от жары кремовый торт. Игорь заприметил что-то живое: какое-то существо, все окутанное илом, едва заметно пошевелилось, и Лемешев с воплями кинулся к нему, в надежде, что это может быть Пэм, каким-нибудь чудом уцелевшая после удара волны, но оказалось, что это полудохлый шимпанзе, которого водой смыло с пальмы. По занесенному водорослями пляжу Игорь бродил до самой темноты, надрывал связки, зовя Пэм, но все безрезультатно. Измотанный, голодный, он вернулся в разбитый дом свой, который толком не успел еще обследовать после трагедии. Каменные стены устояли, в подвале по-прежнему была вода – ей попросту некуда было деться из бетонной коробки. Вся обстановка была уничтожена, особенно жалко смотрелись книги, вылетевшие из опрокинутого шкафа, – насквозь промокшие, раскрытыми лежащие на полу, похожие на подстреленных птиц. Во всем доме витал аромат заброшенности, словно дом умер, словно душа его безвозвратно ушла, утекла вместе с водой обратно в океан. Вещи, мебель – все было свалено как попало и громоздилось бесформенными кучами, а тяжелый письменный стол лишился половины своих ящиков. Их содержимое, крайне важное для всякого смертного – деньги и документы, – было частью утрачено, частью разбросано по всей комнате. Игорь принялся подбирать то, что осталось, обнаружил свой американский паспорт в довольно сносном состоянии, пластиковый футляр с кредитками также, по счастью, никуда не исчез. В уцелевших ящиках стола в воде плавала всякая ненужная теперь мелочь, весьма кстати подвернулся брелок в виде крошечного фонарика, а документов Пэм найти не удалось. Вместо этого Игорь обнаружил раскисший незапечатанный конверт, с величайшей осторожностью извлек из него исписанный шариковой ручкой лист, прилепил его прямо на стену и в свете крошечного фонарного пятнышка прочел следующее:
