Виктория Токарева - Лавина (сборник)
То, что другим в Надьке не нравилось: алчность, наглость, неразборчивость в средствах, — Иван Шубин воспринимал как творчество и бесстрашие. Надька не боится жизни, пробует ее на зуб. И выигрывает в конце концов.
Женщины, как правило, консервативны, идут по накатанной дороге, всего боятся. А Надька — редкий зверь, пусть даже хищный.
Губернатор — благородный человек. Хоть и политик. А когда рядом живет человеческое благородство, то и самой хочется быть на уровне. Хочется соответствовать. Новое бытие определяло новое сознание.
Движимая новым сознанием, Надька объявила Ивану:
— Я должна деньги. Я хочу отдать долг.
— Правильно, — одобрил Иван. — Деньги смывают обиды.
Надька позвонила жене Рубинчика. Трубку взял Лева. Значит, он был в Москве.
— Привет, — поздоровалась Надька. — Я хочу отдать тебе долг.
Рубинчик молчал, как подавился. А может, он действительно подавился такой новостью.
— Ты удивлен? — спросила Надька.
— Нисколько. Я был уверен, что ты отдашь, — бодрым голосом отозвался Рубинчик.
— Почему это? — не поверила Надька.
— Потому что ты хорошая девочка из хорошей семьи.
Надька задумалась: действительно ее семья была хорошей. Дедушка и бабушка — советская интеллигенция, наивная и доверчивая, которую дурили семьдесят лет. А они верили, как дети, и жили с верой. И как выяснилось, верить в миф — лучше, чем не верить ни во что.
Мать — человек талантливый и трудовой. Отец гуляет по Нидерландам, да и Бог с ним. Она его не знает, так ведь и он не знает свою дочь. Он сам себе подписал обходной лист.
— Ладно, — сказала Надька. — Запиши факс…
Лева прислал по факсу реквизиты своего банка.
Иван Савельевич перевел деньги со своего счета на его счет.
Денежной операцией занималась Светлана.
Все сплелось и связалось в один узел. И даже странно, что такой просторный мир оказался таким тесным.
Возвращать долг Андрею Надька не спешила. Еще неизвестно, кто кому должен…
Надька звонила Нэле.
— Он любит меня, несмотря ни на что. Более то-го — зная все, — проникновенно говорила она.
— Просто он любит ТЕБЯ, — уточняла Нэля.
И это правда. Иван Шубин поднимался по лестнице через ступеньку. Взлетал. В глазах зажглись лампочки. Он был счастлив. И даже перестал ненавидеть своего соперника. Он даже стал его понимать. Власть так желанна. Власть — самый мощный наркотик. Кто познал — уже не соскочит.
Любовь губернатора действовала на Надьку расслабляюще. Могла сидеть и часами смотреть, как качается дерево на ветру. И ни за какие деньги не согласилась бы вернуться в прежнее состояние охоты, когда напряжен каждый мускул.
Следующий звонок был Нине.
— Он любит меня, несмотря ни на что… — начинала Надька старую песню о главном.
— Как он не убоялся с тобой связаться? — удивлялась Нина. — Он же взрослый и умный.
— Вот поэтому.
— Связаться с тобой — это все равно что кататься на американских горках: вверх, вниз — и все по вертикали, — не унималась Нина.
— Значит, не накатался…
Жена Ивана была порядочной и пресной, как еврейская маца. А Надька — фейерверк в ночном небе. Нельзя предугадать, как брызнет, куда полетит.
Губернатор был ее ВСЕ. Но и Андрей был ее ВСЕ. Семилетняя любовь, как тяжелый поезд, не могла остановиться сразу. Слишком длинный тормозной путь.
К любви подмешивалось торжество победы над Светланой. И это тоже было жалко бросить.
Надька колебалась до тех пор, пока ее не затошнило. Сначала она думала, что ее тошнит на нервной почве. А потом поняла, что почва иная. Она забеременела.
— У меня будет ребенок, — сказала Надька Андрею.
— Очень хорошо, — отозвался Андрей. — У нас будет двое детей.
— Трое, — поправила Надька.
О Маше почему-то все забывали.
* * *После переговоров с Надькой Андрей держал путь в съемную квартиру, чтобы мыслить и страдать.
Холодильник был пуст. Рестораны отвращали обилием ненужных людей. Хотелось домашней горячей еды и самоуглубленности.
Однажды Андрей обнаружил, что стоит перед дверью собственной квартиры. Он, видимо, задумался и не заметил, как зарулил к дому. Сработала долголетняя привычка.
Андрей достал ключ и отворил дверь.
Светлана повела себя спокойно, как будто ничего не произошло. Как будто Андрей вернулся с работы.
Она отослала его мыть руки. Он мыл. Потом сел за стол. Светлана подала ему горячий борщ с куском мяса, розового от свеклы.
После обеда Андрей уселся перед телевизором. И заснул, как старик. Он устал.
Светлана подошла и сказала:
— Ложись в кровать.
Андрей добрался до кровати. Разделся. Засыпая, вспомнил: «На свете счастья нет, а есть покой и воля». Счастье — это Надька. Счастья — нет. Покой — это Светлана. Без Светланы покоя не получается. А воля в виде съемной квартиры с чужим и чуждым противным запахом ему не нужна.
Значит, покой и воля — это Светлана. И стабильность.
Стабильность — основа основ. Пульс стучит стабильно: 70 ударов в минуту. Дыхание стабильно: вдох — выдох. На фоне стабильности идет умственная работа. И даже фактор Надьки — чувственный расцвет — тоже на фоне стабильности.
Среди ночи Андрей нашарил руку Светланы и сжал ее в своей руке. Так они спали в молодости, убегали в молодой сон, держась за руки, как будто боялись, что их растащат.
Утром Андрей спросил:
— Ты знала, что я вернусь?
— Ну конечно. И ты знал.
Он задумался: знал или нет? Но какая разница? Главное, что пуля попала в мягкие ткани, кость уцелела. Все срастается и заживает как на собаке.
А может быть, не срастется. И не заживет. Будут жить с болью. Но будут жить.
Утром без звонка приперлась Нина с письмом к мэру города. Ни больше ни меньше.
— А что в письме? — спросила Надька.
— Просьба. Мы с мужем хотим получить лицензию.
— Что за лицензия? — не поняла Надька.
— Не забивай себе голову, — посоветовала Ни-на. — Лицензия — это дорога в рай.
— Ну так и передай сама.
— Меня к нему никто не пустит. А для Ивана Савельевича это — раз плюнуть. Вошел в кабинет и положил на стол. Несложно.
Надька едва заметно ухмыльнулась. То, что для Нины казалось несложно, на самом деле — большой напряг. Просить за кого-то — это все равно просить. И значит, в следующий раз попросят у губернатора.
Нина отстала от жизни. После перестройки ничего не просят. Все покупается и продается.
— Ладно. Я передам. — Надька взяла конверт.
Нина заподозрила, что она не передаст, и решила перепроверить.
