Лариса Васильева - Змея в конверте
— Что случилось? — спросил Алексей Михайлович.
Все расступились и он увидел покойника.
— Кто это сделал? — легко поинтересовался следователь.
— Наверно, кто-то посторонний проник в квартиру, — ответил Владик. — Вор, может быть.
— А вы все свои, значит? Кто из вас видел здесь посторонних лиц?
Все молчали.
— Столько народу и не заметили чужого?
Тишина. Он внимательно осмотрел всех присутствующих.
— Значит, это не посторонний. Освободите помещение, нам надо все осмотреть. Квартиру никому не покидать. Он так и сидел? Покойника не трогали? — он подозрительно оглядывал присутствующих.
Дальше все протекало без вмешательства хозяев: скорая помощь уехала, но приехали другие медики. Люди в форме и без, приходили, уходили. Хозяева молча сидели в ожидании своей участи в гостиной. Они впервые испытали на себе, каково это, быть в эпицентре преступления.
Следователь попросил выделить ему помещение, он и его помощник быстро, профессионально еще раз осмотрели место происшествия, надолго задержались у сейфа, прошлись по остальным комнатам, и немного познакомились со всеми обитателями большой квартиры, потом разложили бумаги, начали все записывать. Ольга понаблюдала, как фотографировали покойника и все вокруг, снимали отпечатки, потом Георгия Ивановича уложили на носилки и вынесли из комнаты. Врач назвал ориентировочное время смерти. Где-то час назад или чуть больше…
Алексей Михайлович отправил помощника опрашивать соседей по подъезду, а сам прошел к жильцам большой квартиры, поинтересовался:
— А почему так много народу здесь собралось, отмечали праздник какой-нибудь?
— К сожалению, это наше обычное состояние, — ответила Татьяна.
— В каком смысле, все тут живут, или просто прописаны? Предъявите документы, пожалуйста.
— Живут, но не постоянно, вот сестра в гости приехала с мужем, недели две тут у нас, его мать, Валентина Ивановна, сегодня пришла их навестить. Хотя, конечно, было бы более естественно, если бы они сами навестили ее. — Татьяна Георгиевна задумчиво посмотрела на сестру…
— Да мы и собирались, вот буквально завтра и думали съездить к ней…
— А вы где живете? Валентина Ивановна, я не ошибаюсь, так вас зовут?
— Да, Валентина Ивановна. На другом конце города. Не знаю, чего они тут толкутся в тесноте, я одна в большой пустой квартире… И Олега тут поселили… — старуха говорила с обидой.
— А в самом деле, почему Олег не живет у бабушки? — опять заинтересовалась Татьяна.
— Чем он тебе помешал?
— Честно говоря, мешает. Игорю пришлось освободить свою комнату для него. Получается, Игорь содержит всю ораву, а живет в чулане.
— Как это он содержит? Отец деньги на хозяйство всегда давал… А у нас сейчас стесненные обстоятельства, нет денег, чтобы кормить его у Валентины Ивановны, а у нее самой пенсия маленькая…
Молодой помощник хотел что-то сказать, но Алексей Михайлович остановил его, тихо шепнул: «Погоди, пусть выскажутся»
— Ах вот оно что… Вам так выгодно. У вас всегда стесненные обстоятельства. Всегда приезжаете деньги клянчить у отца. Отец, между прочим, давно уже не выделял на хозяйство. У меня зарплата не больше твоей, всем известно, как платят учителям… и я не понимаю, почему мы должны содержать твоего сына и его приятеля, когда у него есть родители, и есть бабушка в большой квартире? Тратьте поменьше на себя.
— Мы сейчас с Владиком без работы, вот устроимся… Сначала нам надо прописаться, а то без прописки не берут на работу.
— Не поняла, где это прописаться? Здесь?!
— Да, мы решили вернуться сюда. Но, я думаю, сейчас не время это обсуждать!
— Ну так продавайте там свою квартиру, покупайте здесь и прописывайтесь… Или идите к Валентине Ивановне… — Татьяна Георгиевна не могла так сразу остановиться.
— Как ты заговорила! Отца еще не похоронили, а ты уже почувствовала себя хозяйкой, не выйдет!
— Как это не выйдет? Помнится, когда отец предложил мне уйти жить отдельно, ты сама решила уехать отсюда, и отец дал вам деньги на квартиру. Было такое?
— Ну и что? У нас так сложились обстоятельства, квартиру пришлось продать, Владик предложили удачно вложить деньги…
— Ах вот как! Знаю я, как Владик вкладывает деньги, небось уже все потеряли… Это ваши проблемы, решайте их сами, тем более, вы уйдете отсюда не на улицу.
— Я имею такое же право на эту квартиру, как и ты.
— Нет. Отец отдал мне твою расписку. Помнишь, ты писала, что деньги в счет доли своего наследства получила, от всех претензий на эту квартиру отказываешься? Так вот, отец тогда был прав, он мне велел ее сохранить, он так и сказал, «Промотают деньги и явятся снова» Расписку эту я храню.
Софья покрылась красными пятнами. Она явно не ожидала такого отпора от сестры.
— Мы сейчас же уедем, не ожидала я от тебя такого! Родная сестра! Попрекаешь меня Олегом! Прислугу вы можете себе позволить, а на моего сына тебе жалко копейку истратить?
— Лина сиделка, а не прислуга. Вот ее оплачивал отец. То, что она еще и стряпает на всех, так это ее решение, не хотела сидеть без дела, когда отец выгонял ее из комнаты. Ты же знаешь, он не любил спать в присутствии посторонних… Я ей благодарна за помощь. Теперь мы конечно не сможем платить ей, она больше не будет здесь работать, так что, ухаживай за своим сыном и мужем сама. Я, между прочим, работаю! А ты здесь вот уже две недели только гуляешь и спишь, а я после работы вынуждена готовить с Линой ужин! На всякие тряпки у тебя деньги есть, — вспомнила она о недавних покупках Софьи.
— Владик, Олег! Поехали!
Софья вскочила и хотела выйти, но тут следователь ее остановил:
— Прежде чем вы покинете квартиру, расскажите, где вы находились в момент убийства, в какой комнате, кто с кем, чем занимались. А еще было бы лучше, если бы вы потерпели друг друга до окончания расследования, я думаю оно не затянется. Так и нам, и вам было бы удобнее, иначе мне придется вызывать вас к себе для дачи показаний, устраивать очные ставки, а здесь я могу опрашивать сразу всех… Кто последний видел Георгия Ивановича живым?
Все замялись.
— Я, наверное, — нерешительно произнесла Лина, — в четыре. Нет, чуть раньше, часы у него в кабинете стали отбивать когда я уже усадила его. Георгий Иванович меня позвал, чтобы я помогла ему сесть в кресло, потом… ой, вспомнила! К нему зашла Настя и он велел мне идти, приготовить пирог на ужин, а Настя осталась. Значит, Настя последняя.
— Зачем ты к нему заходила? — повернулась Софья Георгиевна к дочери.
— Просто так, узнать, не надо ли чего… — смущенно ответила Настя. — Но я сразу ушла.
— Денег попросить зашла, — вставила Татьяна Георгиевна.
Какая она сегодня агрессивная, раньше за ней этого не замечалось… Никак не успокоится, не понимает, как это неприятно выглядит в такой момент. Настя вспыхнула.
— Во сколько ты была у деда?
— Не знаю… Лина же говорит, в четыре…
— Сколько у него пробыла?
— Сразу ушла, пошла гулять.
— А вернулась во сколько?
— В полшестого, это точно.
— Ну, ориентировочно будем считать: ушла в 16–05, значит Кобзев Георгий Иванович еще был жив. — Он сразу исключил молодую девушку из числа подозреваемых.
— Я вернулась с работы в 16–30, разговаривала с отцом, — вмещалась Татьяна Георгиевна.
— Что он сказал?
— Ворчал, надоели ему все, слишком много народу здесь стало. Ирина слышала, как он возмущался, — вспомнила Татьяна.
— Ясно. А кто обнаружил труп? Софья Георгиевна? Ну, с вас и начнем…
Владлен не дал жене сказать ни слова:
— Мы были у себя, — покосился на Татьяну, — в смысле, в гостиной. Соня дремала, я читал. Олег был в своей комнате с другом Алексеем. Так что у нас у всех алиби.
— С какого времени вы находились у себя? И что, вы вообще не выходили из своей комнаты весь день?
— Совершенно верно, не выходили. Где-то с четырех часов и до тех пор, когда Сонюшка пошла дать лекарство отцу и обнаружила его убитым. А нам отца незачем было убивать. Нам он нужен был живым.
(Интересно, отметила Оля, как он уверенно врет, быстро у него появилось алиби, а заодно и у его жены).
— Нужен?
— Я у него хотел попросить денег на квартиру, — сгоряча ляпнул Владик. — Думали, ему надоест, что тут все толпятся, вот он и раскошелится…
— Совести у вас нет! — вскинулась Татьяна.
— Мы свободны? — Владик на нее и не глянул.
— Вы были в этой же комнате, гостиной, так? Она же близко от кабинета Кобзева. Слышали что-нибудь?
— Нет, все было тихо.
— Во сколько вы понесли лекарство?
— Примерно в пол шестого.
— Значит покойник возможно целый час лежал, и никто этого и не заметил? Теперь, Валентина Ивановна, расскажите, во сколько вы сюда приехали?
