KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Морис Дрюон - Это моя война, моя Франция, моя боль. Перекрестки истории

Морис Дрюон - Это моя война, моя Франция, моя боль. Перекрестки истории

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Морис Дрюон, "Это моя война, моя Франция, моя боль. Перекрестки истории" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мы готовились воевать вместе с людьми, чей менталитет изрядно отличался от нашего. Отнюдь не было редкостью, когда английские офицеры, представляясь, объявляли: «Майор Смит, мэр Алансона» или «Полковник Браун, префект Буржа». Их уже оштукатурили малой толикой административных прав и местного колорита.

Наш любезный д-р Бек, которого пригласили к ним обратиться, сказал:

— Я вижу, какое образование вы получили, а потому мне остается лишь посоветовать вам дополнить его хорошей тренировкой с индивидуальным оружием.

К счастью, англичанам так и не пришлось воспользоваться оружием: генерал де Голль сумел напомнить их командованию, что, даже будучи разделенной, Франция — взрослая нация.

Со своей стороны, я довольно спокойно ждал, когда смогу покинуть свое место на радио вопиющих в пустыне и присоединюсь к военной миссии по связи и администрации, которую новый генерал де Буаламбер как раз организовывал.

В последние дни марта 1944 года моя жена Женевьева бежала из Франции и дала мне знать, что находится в Северной Африке, где разыскала свою мать. Что за внезапное нетерпение ее охватило?

В течение нескольких месяцев ее муж, брат и мать один за другим покинули Францию. Она же упрямо оставалась рядом со своим отцом-поэтом, чтобы оберегать его. Решила ли она, что он уже ничем не рискует? Верила ли, что обеспечила ему благополучное существование? Боялась оставить его в одиночестве или же видела, что он, по своему обыкновению, совершенно доволен жизнью?

Короче, она пустилась в авантюру. Впрочем, если судить по ходу войны, это не грозило ей особыми неприятностями. Она уже была в Алжире и рассчитывала вместе со своей матерью как можно скорее присоединиться ко мне в Лондоне.

Женевьева была из тех людей, что медлят испытать какое-либо чувство, а испытав, уже не меняются в нем. Они неспособны вообразить себе, что другие могут измениться. За несколько месяцев я преодолел горы и долины, и у меня были все причины не желать появления в моей лондонской жизни этих воскресших свидетелей иного существования. Я решил отговорить Женевьеву. И совершил тяжкую ошибку. Нельзя совать пальцы в нити судьбы, полагая, будто сможешь их расправить.

Выхлопотав себе задание, я приземлился в Алжире 1 апреля 1944 года. Через три дня, как гром среди ясного неба, вышло постановление английских властей, запрещающее въезжать в Великобританию и выезжать из нее, пока готовилась высадка в Нормандии.

Я попался в западню. Ну почему я не подождал эти три дня? Все бы устроилось по моему желанию. А так я потерял свое место в первом часу битвы, расстался с моей английской любовницей и оказался вынужден жить с той, встречи с которой отчаянно хотел избежать. И мог винить в этом только себя самого.

Я ненавидел эти месяцы в Алжире, но на самом деле я ненавидел самого себя. Осаждал пароходные конторы, ссылаясь на важный пост при высадке. Но какое для них имело значение, чей джип первым войдет в Дрё или Понтуаз — мой либо чей-то другой?! Я дошел даже до того, что попытался улететь «авиастопом», и оказался однажды ночью один-одинешенек и дурак дураком на аэродроме Орана, в то время как улетала моя надежда.

В Алжире тогда существовали только материальные трудности и мелкие интриги. У меня остались воспоминания лишь о более или менее костюмированных вечеpax, которые устраивал Дафф Купер, посол Великобритании, и о сделанных из бутылок стаканах, в которых в баре отеля «Алетти», самом элегантном месте Алжира, подавали тяжелое и терпкое вино.

Моей единственной поддержкой в те дни была чета Фор, и наша дружба с каждым днем становилась сильнее. Люс основала там свой журнал «Корабль» и вела его, не без достоинства, на протяжении тридцати лет. К этому изданию она с самого начала привлекла и меня.

Что касается Эдгара, то он всегда оказывался в нужное время в нужном месте, а потому, как можно лучше приспособившись к обстоятельствам, стал помощником управляющего делами при временном правительстве.

Самолет, наконец-то вернувший меня во Францию, плевался маслом над Атлантикой. Только что был освобожден Париж.

II

Дивизия выживших

Британский battle dress — небесно-голубое кепи французской легкой кавалерии, — для своих вновь обретенных друзей я явился совершенным образом освободителя. Сам же я был несколько разочарован своими приключениями. Я даже не был приписан к какой-либо части. Понадобилось подняться до секретариата генерала де Голля, чтобы вновь обрести свой статус бойца.

Поскольку судьба не дала мне попасть в список героев, я хотел, по крайней мере, оказаться в списке свидетелей. Прекрасный сине-бело-красный приказ сделал меня офицером информационной службы, без точного прикомандирования. Я мог действовать на свой страх и риск и зависел только от себя самого. Свободный электрон.

Моей первой заботой было разъяснить моим соотечественникам, кто такие «свободные французы».

О де Голле знали все: это человек, который в одиночку взялся за микрофон на радио среди бури и скорби. Но его войска?

Когда летом 1943 года, воссоздавая национальную армию, подвели черту, набралось лишь пятьдесят пять тысяч пятьсот добровольцев. Всего-навсего. И это были не только вооруженные силы, но и военная администрация, гражданские службы, дипломаты, служба пропаганды. Всего пятьдесят пять тысяч пятьсот на страну с численностью населения сорок пять миллионов человек. И эта горстка сделала себе имя, мотаясь по всему свету и участвуя во всех боях. И держа вывеску «Франция» на вытянутых руках. Самые храбрые, самые упрямые оказались собраны в первую и на самом деле единственную дивизию Свободной Франции, ДСФ, побывавшую всюду, потерявшую по пути четверть личного состава, но спустя четыре с половиной года все еще продолжавшую сражаться.

Свободный француз — это всегда авантюра. ДСФ была эпопеей, которая началась там, откуда каждый пустился в путь, — из порта в Бретани, из северной шахты, из немецкой тюрьмы, из бейрутской семинарии, из нью-йоркского ресторана или с полинезийского атолла.

За полчаса атаки, прежде чем полечь в виноградниках, кирасиры, защищавшие Решоффен, вошли в историю. ДСФ атаковала почти пять лет подряд. Ее забрасывало очень далеко, в Эритрею и Сомали. Она позволила Франции поднять голову, узнав название Бир-Хакем. Прошла через Ливийскую пустыню. Карабкалась на холмы Лацио и Тосканы. Цеплялась за побережье Прованса, пробиралась вдоль Роны, а в данную минуту держала юг Вогезов.

Она покрыла себя славой с «Кёнигом». Теперь ДСФ командовал генерал Броссе, которого его люди прозвали Божьим Кентавром. Имени Диего Броссе не хватает в коротком списке легендарных личностей Свободной Франции. И это несправедливо. Он погиб слишком рано.

Я прожил пятнадцать дней бок о бок с этим атлетическим всадником на верблюде, ловившим малейший лучик солнца, чтобы облачиться в шорты цвета хаки. Пять лет мавританской пустыни выдубили ему кожу и сформировали душу. Его светлые глаза высматривали судьбу в глубине бесконечности. Мы обязаны этому гуманисту-задире одной из самых прекрасных книг того времени: «Человек без Запада». Это роман о Сахаре, увиденной и пережитой не одним из завоевателей, а ее уроженцем, в постоянном движении по пескам.

— На той стороне холма, господин генерал, вы целых триста метров будете открыты. А если там стрелки…

— Ладно, тогда проходим быстро.

Он терпеть не мог быть пассажиром и сам вел свой джип. Я еще никогда не испытывал подобного впечатления в машине: будто несешься на скачущей галопом лошади. Броссе довольно своеобразно распределял должности. Адъютантом у него был актер Жан Пьер Омон, а возглавить операционный отдел он предложил Еве Кюри. Из-за этого у него с Латтром случилась яростная стычка.

Его войска, где всякого хватало, были похожи на него. Тринадцатая полубригада Иностранного легиона, вернувшаяся из Норвегии в 1940 году, состояла из бывших морских пехотинцев, завербовавшихся кто где, — горячие головы и отчаянные сердца. Как я вскоре заметил, они и глазом не моргнули бы, даже если по ним выстрелить из гаубицы.

Но самым удивительным из его подразделений был тихоокеанский батальон. Из трех сотен — ста пятидесяти канаков и стольких же таитян, набранных одним священником в ответ на призыв 18 июня, — их осталось не больше восьмидесяти. Раньше они никогда не забирались так далеко на север планеты и поэтому начинали зеленеть под осенними ветрами. У уцелевших бойцов тихоокеанского батальона было одно-единственное желание: увидеть Париж, прежде чем вернуться домой, когда война закончится.

Думаю, то, что я написал об этом батальоне, заставило начальство отпустить их после четырех лет боев. И им позволили осуществить свою мечту: провести несколько дней увольнения в Париже.

Я же тем временем был в Альпах, потому что на этом фронте, о котором никогда не говорилось, каждый месяц все же погибало по несколько человек. Там я и узнал в конце ноября о гибели Диего Броссе. Он возвращался в Дуб за рулем своего джипа и предпринял атаку, о которой его никто не просил. Конец героя, конец друга.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*