Григорий Диков - Пастух
Доктор одобрительно хмыкнул, взял рисунок и протянул его мужчине, стоявшему за спиной. Этим мужчиной оказался его белобрысый брат, бывший келарь и лакей, а ныне человек неизвестно какого звания. Тот внимательно осмотрел рисунок и обратился к помощникам:
— Нечего время терять! До Ваганькова всего четверть часа езды, да только на Пресне завалы, рабочие оборону держат. Спиридон знает, как их объехать, он с кем надо договорился, нас пропустят.
При этих словах белобрысый кивнул на одного из подручных, того самого мазурика, который, по мнению Нила Петровича, смахивал на душегубца. Спиридон молча сплюнул в снег, как бы подтверждая сказанное. Белобрысый продолжал:
— Теперь, ребята, не робей, надо все сегодня закончить! Садитесь сзади, а я править буду.
Нил Петрович и белобрысый уселись на передок саней, остальные примостились сзади. Келарь взял вожжи в левую руку, а в правую кнут. Размахнувшись, он щелкнул кнутом, лошади вздрогнули и потащили сани сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
Казалось, город вокруг них вымер. На улицах не было видно ни прохожих, ни дворников, ни городовых. Редко какое окно горело светом. На тротуарах лежал неубранным снег, по краям улиц громоздились сугробы, на фонарных столбах и вывесках висели сосульки, метель кружила снежные водовороты. Где-то впереди, в стороне от Тверской заставы, на низких тучах отражалось красное зарево пожара: это горели склады, подожженные во время стычки между казаками и рабочими дружинами.
Белобрысый нещадно нахлестывал лошадей. Сани прыгали по ухабам, ветер летел в лицо седокам, снег залеплял глаза и попадал в рот. Сердце Нила Петровича отчаянно билось. Он взглянул на брата: тот, напротив, сохранял совершенное спокойствие. Губы бывшего келаря были сжаты, взгляд устремлен вперед, в черную пустоту, за которой виделась не то смерть, не то исполнение всех желаний. Карман пальто белобрысого келаря оттопыривался — там лежал семизарядный револьвер.
Вдруг что-то заставило Нила поднять голову и посмотреть наверх. Справа между крышами домов мелькнула неясная тень. Нил присмотрелся, но поначалу не мог ничего разглядеть. Тень мелькнула еще раз, и еще, и наконец влетела в пятно света, лившегося из окна квартиры на верхнем этаже большого дома. Нил вздрогнул — саженях в десяти над санями, оседлав манекен из питерской примерочной, летела по воздуху Мими. Ее кудрявые рыжие волосы развевались на ветру, голые ноги крепко обхватывали кожаное туловище манекена. Из всей одежды на ней была накинута только старая бобровая шуба Нила. Мими встретилась с Нилом глазами, улыбнулась белоснежной улыбкой и пришпорила манекен — он рванул вперед и исчез в снежном вихре за поворотом.
Вот пошли низенькие домики фабричного жилья. В воздухе запахло гарью. Иногда вдалеке раздавались крики и хлопки револьверных выстрелов, но улицы, по которым ехали сани, оставались столь же безлюдны. На одном из перекрестков дорогу саням преградила баррикада, наскоро сделанная из перевернутых телег. Келарь натянул вожжи, и лошади, захрапев, встали. Белобрысый вопросительно посмотрел на Спиридона-душегубца. Тот спрыгнул с саней и медленно пошел к баррикаде. Осмотревшись, он убедился, что улица пуста и баррикаду никто не охраняет. Помощники-филеры резво соскочили с саней и вмиг раздвинули телеги, давая саням проехать, а потом снова сдвинули телеги за собой.
Наконец показалась чугунная ограда Ваганьковского кладбища и старые проржавевшие ворота. Два газовых фонаря освещали неровным светом площадку перед входом. За ней виднелись очертания старых лип, запорошенных снегом, а в глубине центральной аллеи кладбище окутывал мрак зимней ночи.
На случай темноты у белобрысого были в запасе масляные фонари. Под порывистым ветром спички тотчас же гасли, и только изрядно помучавшись удалось наконец зажечь фитили и раздать фонари всей честной компании. Калитка в воротах оказалась не заперта; белобрысый келарь толкнул ее и первым вошел внутрь, гуськом за ним двинулись остальные, освещая себе путь фонарями и то и дело увязая в глубоком снегу.
— Второй ряд направо, у могилы Бобринского зайти с обратной стороны… Нашли! — воскликнул белобрысый, приглядываясь к записям на бумажке, которую ему передал Спиридон. — Посветите, ребята!
В свете фонарей перед ними открылся старый склеп, сложенный из серого камня, поросшего мхом и лишайником. Нил прежде уже бывал на Ваганьковском, но никогда не замечал здесь такого внушительного сооружения. Склеп размерами превосходил все надгробные памятники вокруг, в центре его виднелась решетчатая дверь, почти полностью затянутая засохшим плющом. По обе стороны от двери на постаментах стояли высеченные из черного мрамора изваяния ангелов. Лица ангелов пострадали то ли от рук человеческих, то ли от времени и выражали теперь не полагающуюся им скорбь, а скорее угрозу и недоверие.
— Что стоишь, ребята, открывай дверь! Вишь, копать не надо, и хорошо, а то земля мерзлая! Давайте сюда лом!
Раздались удары лома о чугунную решетку. Из щелей склепа посыпался песок и известка. Через миг решетка подалась и с глухим стуком провалилась внутрь. Нил Петрович, его белобрысый брат и Спиридон-душегубец вошли в склеп, приказав остальным ждать снаружи.
Сойдя по ступенькам, мужчины очутились в просторном круглом помещении. Погребальная камера располагалась ниже уровня земли. Внутри склепа было на удивление тепло и сухо — ветер, снег и холод остались снаружи.
Белобрысый келарь быстро обошел помещение. Посветив фонарем в углу, он указал Нилу на несколько свечек, вставленных в щели между камнями. Свечи эти выглядели совсем новыми — казалось, наплывший у их основания воск еще не успел как следует затвердеть.
Посредине погребальной камеры на каменных постаментах стояли четыре гроба. Нил знаком указал Спиридону на первый из них. Тот, поняв приказание без слов, схватил топор, поддел крышку гроба и всем своим огромным весом нажал на топорище. Раздался треск досок, и к потолку поднялся столб пыли. Крышка упала Нил сделал шаг вперед, чтобы заглянуть вовнутрь, и тут же с отвращением отпрянул. В гробу, совершенно истлевший, лежал человеческий скелет. Рот скелета с редкими зубами был приоткрыт, будто он смеялся над пришедшими и радовался произведенному впечатлению.
Стараясь не смотреть в черные глазницы, Нил приказал Спиридону-душегубцу вскрыть следующий гроб. Спиридон снова втиснул лезвие топора под крышку, и уже собрался нажать, как вдруг неясный шум за спиной заставил Нила обернуться. Перед ним в распахнутой шубе, надетой на голое тело, стояла Мими, обнимая за талию своего верного спутника — портновский манекен.
У Нила чуть не вырвался вопрос, как она их нашла, но Мими опередила его, поднеся палец к губам.
— Не обращай на меня внимания! — шепнула она Нилу. — Я просто хотела увидеть все своими глазами.
Нил кивнул и велел Спиридону продолжать. Второй гроб треснул и развалился на куски. Как и в первом, в нем оказался труп, еще более истлевший, чем первый. Сердце Нила тревожно сжалось. В душу закралось подозрение: «Что, если все рассказы про богатства и бессмертие графини — выдумка?»
Тем временем Спиридон перешел к следующему, третьему гробу. Этот выглядел новее остальных; ни с первой, ни со второй попытки Спиридону не удалось всунуть лезвие под крышку. Тогда он отошел, замахнулся, насколько позволял низкий потолок, и изо всех сил рубанул гроб топором.
Раздался треск, а за ним звон. Это был звон металла о металл. Не доверяя слуху, Нил Петрович замер и затаил дыхание. Вот и второй удар: крышка гроба разлетелась в щепы, основание треснуло и из него на каменные плиты, устилавшие пол склепа, посыпались золотые монеты.
В склепе словно бы стало светлее. Лучи фонарей играли на золоте, монеты со звоном падали на пол, подпрыгивали и катились в разные стороны; их отблески, словно солнечные зайчики, плясали на низких серых сводах.
Нил смотрел и не верил глазам: гроб был заполнен золотом до краев. Находились здесь и новые червонцы, и наполеондоры, и флорины, и какие-то старинные монеты с полустершимися ликами чеканивших их правителей. Судя по всему, гроб вмещал не менее двух-трех пудов драгоценного металла.
Мими, прежде стоявшая тихо, вскрикнула от восторга и восторженно захлопала в ладоши. С трудом сохраняя спокойствие, Нил глубоко вздохнул и скомандовал:
— Ступай наверх, Спиридон, скажи, чтобы побыстрее искали мешки побольше, или ящики какие-нибудь и возвращались сюда!
Спиридон кивнул и вышел из склепа, за ним последовал и белобрысый келарь. Нил и Мими остались одни. Чтобы не терять времени, Нил опустился на колени и стал ладонями собирать рассыпавшееся по полу золото. Одна монета закатилась под каменный постамент: Нил протянул руку и стал шарить по плитам пола. Тут его взгляд привлек четвертый гроб, так и остававшийся закрытым. Знахарь поднялся на ноги, взял топор, оставленный Спиридоном, и собрался было поддеть крышку, как вдруг она сама съехала набок и с грохотом упала на пол. Нил с испугом отпрянул, но через мгновение любопытство взяло верх. Он подошел ближе и заглянул внутрь. В гробу лежала старая графиня.
