Джо Брэнд - Точки над «i»
– Как насчет бобышки? – поинтересовался Бэл, чавкая старой жвачкой.
– Нет, чувак, это не для меня, – сказала Сара, – мне нужно что-нибудь шипастое.
Не слишком хорошо понимая по-английски, Бэл решил просто подрезать волосы и остальное взбить. Когда он закончил, Сара выглядела так, словно ее вымазали дегтем и вываляли в перьях, но результат ей понравился. После этого она направилась в свой любимый универмаг в Уэст-Энде, где, как она знала, ей сделают новое лицо, так как она предварительно позвонила туда. В маленькой будке, с женщиной по имени Мария, чья болтовня и парфюм могли легко заполнить собор, она старалась не потерять терпение, особенно когда внутренний голос говорил ей, какими жалкими были ее потуги.
Мария использовала длинные слова для обозначения раздевания и одевания заново. Она «омолаживала», «ремонтировала», «взрывала», «электрифицировала» и «переоценивала», до тех пор пока Сара не начала верить в то, что это по-настоящему и что это подействует.
Когда она в конце концов вышла из будки, выглядя как жертва ЛСД, то направилась в отдел модной одежды и купила себе платье, которое выглядело бы нормально на анорексичке, но не на Саре, которая хоть и не была толстой, но обладала плотным телосложением. Она решила пойти в нем домой, будучи по пути проигнорирована большинством лондонцев, которые не моргнув глазом приняли бы любое поведение – от мастурбации до убийства или травли барсука, – а потому не понимала, что выглядит очень странно. Она, конечно, обращала внимание на свое отражение в окнах и витринах, но в ее голове это послание преобразовывалось в позитивный, хоть и эксцентричный образ интересной красотки. В общем, она забыла о своем преображении и не смогла сразу понять, почему Билли просто скрючило от смеха.
– Господи! Мата Хари под экстази, – выдавил он из себя, и Сара, не выдержав, набросилась на него.
– Иди и трахни себя, ублюдок! – заорала она и отвесила ему такую затрещину, что у нее заболела рука. Билли реагировал так: сначала бил, а потом разбирался, поэтому он, не думая, заехал Саре в глаз, опрокинув ее на пол. Это был глаз, избежавший встречи с битой Кеану на прошлой неделе, и Сара поняла, что теперь придется извиняться за оба глаза, делавших ее похожей на панду.
Билли немедленно превратился в себя обычного:
– Боже мой! Прости, – сказал он, – это вышло автоматически, поверь, я не хотел.
Сара не могла даже говорить. Она встала, сорвала с себя платье, скинула туфли и бросилась в ванную, захлопнув дверь и закрыв ее на щеколду. Там она засунула свою несчастную бритую голову под душ, а Билли стоял под дверью, пытаясь придумать способ мирного решения ситуации. Внезапно Сара открыла дверь и, высунув голову, заорала, к немалому удивлению Билли:
– Все было бы хорошо, если бы я родила!
Тем временем Чарли и Ромашка обсуждали ситуацию с Мартой и Тедом.
– В общем-то, Тед мудак, – сказала Ромашка. – У него какой-то стремный клуб для дрочил в Сохо, и Марте не следует иметь с ним никаких дел.
– Хотя сердце у него в правильном месте, – вставил Чарли.
– Да ладно тебе, Чарли, – возмутилась Ромашка – Он чуть ли не сутенер, а ты пытаешься его облагородить.
– По крайней мере, я не пытаюсь говорить как малолетка, от чего некоторые выглядят глупо.
Ромашка не слышала, о чем говорит Чарли. Она боролась с огромной внутренней проблемой: стоит или не стоит сказать Чарли о том, что она купила «волыну», как старомодно называл пистолет Дик Мудвин. Она решила ничего не говорить, а если он случайно наткнется на него, роясь в ее холщовой сумке, она скажет, что ствол принадлежит Госпоже Вагине и та попросила припрятать его, потому что сама боится носить его с собой.
– Ты меня слышишь? – спросил Чарли. – Мне кажется, твои мысли целый день чем-то заняты. Неужели вчерашнее выступление было настолько ужасным?
– Я просто устала, – ответила Ромашка, – и хочу ребенка.
Чарли едва не упал с кресла, что, кстати, было очень просто сделать, поскольку оно было сделано из пенопласта и легко переворачивалось. Однажды молодой полисмен зашел к ним, чтобы задать Чарли несколько вопросов о группе, которая наделала шороху на демонстрациях, и на собственном опыте в этом убедился, раскачиваясь из стороны в сторону и в конце концов рухнув, от чего его шлем свернуло на сторону, и все, что он мог видеть, подняв глаза, это парочку хихикающих хиппи.
Хотя сейчас они не смеялись.
– Что, черт побери, на тебя нашло? – спросил Чарли, чьи отцовские чувства находились в глубокой спячке, заслоненные вещами, которые он планировал сделать и в которые не входил такой раздражитель, как ребенок. Например, путешествие автостопом по Австралии. К сожалению, он еще не обсудил это с Ромашкой и понимал – убедить ее в том, что этот план только что родился в его голове, будет непросто.
– Все началось с Иисуса, – сказала Ромашка, и Чарли в какой-то момент решил, что его подружка еще более ненормальна, чем он думал, затем его разум вернулся к Марте и ее отпрыску: «Признаться, этот маленький ублюдок не вызвал у меня никаких приятных эмоций», – подумал Чарли.
– Слушай, – сказал он, – я не против того, чтобы у нас были дети, потому что на самом деле мне очень этого хочется, но не сейчас. Особенно когда твоя карьера комика только начинается.
– Херня это все, и ты это знаешь, – ответила Ромашка – Особенно после вчерашнего фиаско. Мне за тридцать, так что если мы не попытаемся в ближайшем времени, потом будет поздно.
– Мы не можем себе это позволить, – неубедительно сказал Чарли.
– Могли бы, если бы ты не курил траву в таких количествах, – сказала Ромашка – и если бы мы проводили больше времени дома.
У Чарли сердце упало еще на пару футов в направлении ботинок.
– Давай прогуляемся и обсудим все, ладно? Я не могу думать здесь. Мне нужно больше пространства.
Они поехали на автобусе за город, в Кент, достаточно близко к городу, чтобы на листьях оседала сажа, не видная невооруженному глазу, но Ромашке и Чарли казалось, что они в деревенском раю, хотя это был практически пригород Лондона. Как обычно, они прихватили с собой большую бутылку сидра и книги. Чарли читал что-то невообразимо скучное об экосистеме Скандинавии, а Ромашка перечитывала «Барнаби Рудж» Диккенса, книгу, которую она читала в детстве и перечитывала раз в пять лет ради душевного комфорта.
Оставив позади прогорклый запах автобуса, они оптимистично вдохнули свежий воздух и направились по тропинке к поляне в лесу у ручья, который, кажется, еще никто не обнаружил. Чарли прихватил с собой «пикник», по его собственному выражению, который на самом деле состоял из несвежего кус-куса, двух мягких яблок и нескольких шоколадных печений. Они лежали на одеяле и ели печенье, запивая сидром, читали и смотрели в небо, и эта комбинация, естественно, возбудила в Чарли желание. Он взял Ромашку наскоком, просто взобравшись на нее сверху и срывая с нее одежду до тех пор, пока она не осталась в одном носке и ботинке. Чарли, которого на природе часто кусали насекомые и который простужался, если снимал с себя хотя бы один из семи слоев ангоры, высунул наружу только абсолютный минимум, необходимый для совершения акта соития, а то, что Ромашка истерично хохотала, глядя на эту надвигающуюся на нее картину, только раззадорило его.
Ромашка лежала и позволяла Чарли делать то, что ему хочется, и, глядя в небеса, внезапно краем глаза разглядела какое-то движение и услышала смешки.
– Чарли, – яростно прошипела она.
– Оооаааооо, – это было все, что он смог из себя выдавить.
– Чарли! На нас кто-то смотрит.
Чарли эта идея понравилась, и он ускорил ритм. Из-за двух деревьев на краю поляны показались две прыщавые физиономии и принялись с восторгом разглядывать происходящее, явно подпитывая друг друга наглостью, которая начисто отсутствовала у них поодиночке.
– Засади ей как следует, чувак, – сказал один из мальчишек, чье ночное потребление сетевой порнографии убедило его в том, что это подходящий комментарий, способный приободрить пару тридцатилетних хиппи, трахающихся в кустах.
Чарли кончил и теперь падал вниз по спирали отвращения к себе, которое характеризовало большинство из его актов любви с Ромашкой и другими женщинами до нее: что-то, что он не удосужился исследовать, но просто принял как данность.
Однако теперь было на кого это отвращение обратить, к тому же это были тинейджеры – племя, которое Чарли и Ромашка ненавидели. Он встал, застегнулся и обеспечил подруге подобие укрытия, пнув в ее сторону плед. Ромашка решила накрыться с головой, словно скрываясь от папарацци, и открыть лицо, когда Чарли разберется с ними.
Чарли подошел к подросткам, которые, вместо того чтобы бежать, как это сделали бы большинство их ровесников, решили стоять твердо, потому что этот хиппан выглядел легкой добычей. Конечно, они были подростками, но благодаря нынешним чудесам вскармливания выглядели как взрослые мужики, хотя исходившую от них угрозу Чарли всерьез не воспринял.
