Джоди Пиколт - Чужое сердце
На самом деле ошибку допустила я. Человек, десять лет пробывший в одиночестве, человек, чьи телесные контакты ограничивались процедурой снятия наручников, – такой человек явно не был готов к физическим проявлениям симпатии. И невинное прикосновение он счел угрозой личному пространству, вследствие чего я и растянулась на полу.
– Это не повторится, – пообещала я.
Он яростно замотал головой.
– Нет!
– До завтра, Шэй.
– Вы на меня не злитесь?
– Нет.
– Злитесь. Я же вижу.
– Не злюсь.
– Тоща можно попросить вас об одолжении?
Знакомые адвокаты, работавшие непосредственно с заключенными, предупреждали меня: Мэг, из тебя выжмут все соки. Арестанты умоляли принести им марки, деньги и еду. Просили, что бы вы позвонили их родственникам. Это были самые умелые аферисты. И как бы вам ни было их жалко, нужно постоянно напоминать себе: они вытрясут из тебя все, что смогут, потому что ничего своего у них уже нет.
– Вы не могли бы в следующий раз напомнить мне, какие ощущения испытывает человек, когда ходит босиком по траве? Я и сам это знал, но уже забыл. – Он печально покачал головой. – Я просто хочу… Хочу узнать, каково это. Снова.
Зажав папку подмышкой, я помахала офицеру, чтобы тот выпустил меня на волю.
– До завтра, Шэй, – повторила я.
Майкл
Шэй Борн мерил узкое пространство камеры шагами. На пятом он разворачивался и двигался в противоположном направлении.
– Шэй, – сказал я, пытаясь успокоить скорее себя, чем его, – все будет хорошо.
Мы ждали, когда его переведут в комнату, где состоится встреча с Джун Нилон, и оба ужасно нервничали.
– Поговори со мной, – попросил Шэй.
– Хорошо, – согласился я. – О чем бы тебе хотелось поговорить?
– Что мне ей сказать… Что она мне скажет… Я точно не смогу подобрать слова. Я все пересру.
– Скажи то, что считаешь нужным сказать. Шэй, нам всем бывает нелегко говорить.
– Да, но особенно тяжело, когда собеседник считает тебя последним говнюком.
– Иисуса это не смущало, – напомнил я. – А у них в Ниневии, знаешь ли, клубов ораторского мастерства не было. – Я открыл Библию, чтобы прочесть отрывок из Книги Исайи. – Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим…[18]
– А можно хоть раз поговорить без библейской пятиминутки? – рявкнул Шэй.
– Я просто привел пример, – сказал я. – Иисус сказал это, вернувшись в синагогу, где Он воспитывался. К твоему сведению, у той паствы накопилось немало вопросов. В конце концов, они росли вместе с Ним, они знали Его до того, как Он ударился в чудеса. И как Он поступил, прежде чем они успели усомниться в Нем? Он произнес слова, которые они хотели услышать. Он даровал им надежду. – Я поднял глаза на Шэя. – И ты должен сделать то же самое с Джун.
Дверь открылась, и на ярус I вошли шестеро офицеров в бронежилетах и масках.
– Не заговаривай, пока не разрешит посредник. И постарайся объяснить ей, почему это так для тебя важно! – напутствовал я его на прощанье.
В этот момент первый офицер приблизился к двери камеры.
– Отче, – сказал он, – встретимся на месте.
Я наблюдал, как Шэя ведут по ярусу, и мысленно заклинал его: «Говори от всего сердца. Чтобы она согласилась это сердце принять».
Мне уже рассказали, что будет дальше. Ему закуют запястья и лодыжки. Кандалы скрепят с цепью на талии, чтобы он передвигался внутри корпуса офицеров и не мог отойти в сторону. Его отведут в кафетерий, переоборудованный для подобных встреч. Вообще-то, разъяснял мне начальник тюрьмы, для групповых встреч с особо опасными преступниками использовались металлические кабины, привинченные к полу. Заключенных помещали в эти миниатюрные камеры, а консультанты или духовные наставники садились рядом на стулья. «Это такая групповая терапия, – не без гордости отметил Койн, – только арестант все равно остается в заключении».
Мэгги пыталась добиться очной ставки, но получила отказ. Тогда она стала узнавать, можно ли говорить через стекло, но нас было слишком много – не следовало забывать о посреднике и самой Джун. По крайней мере, таков был официальный ответ администратора (хотя я своими глазами видел, как на свидания с арестантами в эти бесконтактные кабинки набивалось по десять родственников). Хотя мы с Мэгги понимали, что искренний разговор, когда один из участников закован с ног до головы, как Ганнибал Лектер,[19] вряд ли сложится, ничего лучше нам предложить не смогли.
Посредником оказалась женщина по имени Эбигейл Херрик – специалист центра помощи жертвам преступлений. Они с Джун тихонько переговаривались. Я с порога направился к ним.
– Спасибо вам большое. Это очень важно для Шэя.
– Я здесь вовсе не затем, чтобы помочь ему, – ответила Джун и повернулась к Эбигейл, давая понять, что разговор окончен.
Я прошел в комнату и присел возле Мэгги, которая как раз замазывала стрелку на чулке розовым лаком для ногтей.
– У нас большие проблемы, – сообщил я.
– Да? Как он?
– Паникует. – Я покосился на ее скулу. Освещение было тусклое, но кое-что я все же заметил. – Где ты схлопотала фингал?
– В свободное время занимаюсь боксом. Чемпион штата во втором полусреднем весе.
Раздался звонок, и в помещении вошел начальник тюрьмы.
– Займите свои места.
Он провел нас в кафетерий, путь к которому преграждала рамка металлодетектора. Мы с Мэгги успели уже вывернуть карманы и снять верхнюю одежду, пока Джун с Эбигейл вообще поняли, чего от них добиваются. В этом-то и разница между теми, кто близко общается с заключенными, и теми, кто живет нормальной жизнью. Офицер в полной экипировке открыл дверь Джун, смотревшей на него в ужасе и изумлении.
Шэй сидел в кабинке, которая напоминала телефонную, но только наглухо законопаченную болтами и гайками и обшитую металлом. Лицо его было исполосовано прутьями решетки. Как только я вошел, в меня впились его беспокойные глаза. Он встал.
И Джун окаменела.
Эбигейл взяла ее под руку и подвела к одному из четырех стульев, полукругом расставленных перед кабинкой. Мы с Мэгги заняли оставшиеся места. За спиной у нас встали двое надзирателей. Издалека доносилось шипение: что-то, постреливая, жарилось на гриле.
– Что ж, приступим, – начала Эбигейл. – "Меня зовут Эбигейл Херрик, Шэй. Я сегодня буду вашим посредником. Вы понимаете, что это значит?
Он не смог ответить. Казалось, он готов упасть в обморок от волнения.
– Посредничество при общении жертвы и правонарушителя позволяет создать безопасные и приемлемые условия для встречи, – пояснила Эбигейл. – Жертва имеет возможность рассказать нарушителю о физическом, эмоциональном и финансовом воздействии, которое оказало совершенное им преступление. Жертва также получает возможность узнать ответы на невыясненные вопросы касательно совершенного преступления и напрямую участвовать в разработке плана по возвращению долга – как эмоционального, так и денежного. Нарушитель же получает возможность принять на себя ответственность за свое поведение. Пока что все понятно?
Я задумался, почему реституционное правосудие не применяют ко всем преступлениям. Дело это было, конечно, хлопотное и трудоемкое для всех сторон, но разве не лучше им встречаться лицом к лицу, без содействия правовой системы?
– Напомню, что это сугубо добровольный процесс. Это означает, что Джун в любой момент может покинуть помещение, и никто не вправе этому препятствовать. Впрочем, мне бы хотелось заострить внимание на том, что инициатором сегодняшней встречи выступил Шэй. Я считаю, что это очень хорошее начало.
Она обвела нас взглядом: сначала посмотрела на меня, затем на Мэгги, после на Джун, и только потом на Шэя.
– А теперь, – объявила Эбигейл, – вы, Шэй, должны выслушать Джун.
Джун
Говорят, время лечит. Но это неправда. Боль не проходит, боль никогда не пройдет. Прошло уже одиннадцать лет, а мне все так же больно, как было на следующий день после случившегося.
И как только я увидела его лицо, разрезанное на сегменты металлическими прутьями, словно на портрете Пикассо, частицы которого отказываются складываться в единую картину, боль вернулась. Это лицо – его проклятое лицо – было последним, что видели Курт и Элизабет.
Когда это произошло, я пыталась заключать с собою сделки. Я говорила себе, что смогу пережить их смерть, если… Вставить нужный вариант. Если они умерли быстро и без боли. Если Элизабет умерла на руках у Курта. Я могла ехать в машине и загадать, что если зеленый загорится до того, как я достигну перекрестка, то все действительно произошло именно так. И отказывалась признавать, что порой специально сбавляла скорость, чтобы шансы возросли.
