Вирджиния Эндрюс - Лепестки на ветру
— Оставь это, Джулиан, — выпалила я. — За твое расположение придется слишком дорого платить, а ты меня не интересуешь.
Через десять минут, когда я приняла душ, переоделась и уже собиралась уходить, появился Джулиан, тоже готовый к выходу.
— Серьезно, Кэти, я думаю, ты уже доросла до Нью-Йорка. И Мариша так думает. — Он криво улыбнулся, как бы показывая, что мнение его матери не столь важно, как его.
— Тебя ничто не будет связывать. Если только сама не захочешь.
Теперь я не знала, что сказать, поэтому не сказала ничего. Меня назначили на обе эти роли в труппе Розен-кова. Я думала, другие девушки будут враждебны и завистливы, но, когда это объявили, все они аплодировали. Мы отлично работали вместе, это было легкое, веселое время. Потом настал день моего дебюта в роли Золушки.
Джулиан даже не постучался, когда зашел в женскую гримерную, чтобы посмотреть на меня, уже одетую в лохмотья.
— Перестань ты так нервничать. Это же просто люди. Ты же не думаешь, что я приехал сюда танцевать с кем-то, кто не сделает сенсации, правда?
Мы стояли за кулисами, его рука обнимала меня за плечи, придавая мне уверенности, и мы отсчитывали такты до моего выхода. Его выход был позже. В темноте зала я не видела ни Пола, ни Криса, ни Кэрри, ни Хенни. Я дрожала все больше, пока гасли огни, заканчивалась увертюра, поднимался занавес. И тут все волнение ушло. а с ним и моя неуверенность. Мое тело помнило все само, я положилась на музыку, которая вела и направляла меня Я была не Кэти, не Кэтрин, а Золушка! Я выметала золу из камина и с завистью смотрела на двух противных сводных сестриц, собиравшихся на бал, и боялась, что чудо и любовь никогда не войдут в мою жизнь.
Даже если я и делала ошибки, или техника моя не была безукоризненной, я не замечала этого. Я была в восторге от танца, от выступления перед публикой, я упивалась своей юностью и красотой, но прежде всего я была влюблена в жизнь и в то, что она давала мне за стенами Фоксворт Холла.
Алые, желтые, палевые розы охапкой лежали у меня в руках. Я была потрясена, когда зал аплодировал мне стоя. Трижды я отдавала Джулиану по розе разных цветов, и каждый раз наши взгляды встречались. Смотри, говорил мне его взгляд, это мы сотворили чудо, мы вместе. Мы — идеальные партнеры.
На фуршете он опять подошел ко мне.
— Ну, теперь ты почувствовала, что это такое? — Сказал он нежно и многозначительно, глядя на меня умоляющими глазами. —Неужели можно отказаться от этих аплодисментов? Неужели ты можешь оставаться в этом захолустье, когда тебя ждет Нью-Йорк? Кэти, мы будем потрясающей парой. Мы так смотримся вместе! Я танцую с тобой лучше, чем с любой другой балериной. О, Кэти, вместе мы быстрее достигнем вершины. Клянусь, я буду о тебе заботиться. Я все буду для тебя делать, и ты ни на секунду не почувствуешь себя одинокой.
— Не знаю, — жалобно сказала я, хотя внутри у меня все пело. — Сначала мне надо закончить школу. Но ты правда считаешь, что у меня неплохо получилось? Там ведь ждут только лучшего.
— Ты и есть лучшее! Поверь мне! Труппа мадам Золты не самая большая и не самая лучшая, но если у нее будет такая пара, как мы, у нее будет все, чтобы ее труппа поднялась до уровня знаменитых и заслуженных.
Я спросила, что из себя представляет мадам Золта. Почему-то это вселило в него уверенность, что я уже согласилась, и он на радостях чмокнул меня в губы.
— Ты будешь в восторге от мадам Золты. Она русская, это милейшая и добрейшая старушка. Она будет тебе, как мать. (О, Боже!) Она знает о танце все. Она бывает нашим врачом, нашим психологом, всем, что нам нужно. Жизнь в Нью-Йорке — как жизнь на Марсе, по сравнению с этой. Это другой, прекрасный мир! Ты сразу же его полюбишь. Я поведу тебя в знаменитые рестораны, там ты отведаешь блюда, которых раньше никогда не пробовала. Я познакомлю тебя с кинозвездами, телезнаменитостями, актерами и писателями.
Я пыталась противостоять искушению, искала глазами Криса, Кэрри и Пола, но Джулиан встал так, что мне за ним ничего не было видно. Передо мной был только он.
— Ты рождена для такой жизни, Кэти, — это он сказал действительно искренне. — Разве не ради успеха ты училась и преодолевала трудности? Разве ты здесь достигнешь той славы, которую ищешь?
Нет, никогда.
Но здесь был Пол. И Крис с Кэрри. Как я могла их оставить?
— Кэти, поезжай со мной туда, где тебе место. Тебе место под огнями рампы, на сцене, с розами в руках. Поезжай со мной, Кэти, и тогда мои мечты тоже исполнятся.
Это был вечер его победы, у меня кружилась от успеха голова, и даже если я и хотела сказать нет, то… все равно кивнула и сказала:
— Да, я поеду, но только если ты прилетишь за мной. Я никогда не летала раньше, и одна не буду знать, что делать, когда самолет приземлится.
Он нежно обнял меня, прижал к себе, его губы чуть касались моих волос. Через его плечо я видела, что Крис и Пол смотрят на нас, взволнованные и обиженные.
В январе 1963 года я закончила школу. Не блестяще, как Крис, но вполне сносно.
Крис был таким умницей, что вполне мог закончить колледж за три года, а не за четыре. Он уже получил несколько стипендий, это снимало часть финансовой ответственности с плеч Пола, хоть тот ни разу не заикался, что ему надо будет вернуть деньги. Подразумевалось, что Крис будет работать с Полом, когда получит диплом. Я восхищалась тем, что Пол столько тратит на нас и никогда не жалуется. Когда я спросила его об этом, он объяс-нил:
— Мне приятно знать, что я помогаю миру получить такого замечательного доктора, который выйдет из Криса, и великую балерину, которой станешь ты. — Говоря это, он выглядел очень грустным. — А Кэрри, я надеюсь, она останется со мной и выйдет замуж за какого-нибудь местного парня, и я буду часто ее видеть.
— Когда я уеду, ты опять вернешься к Тельме Меркель, да? — спросила я с горечью, потому что хотела, чтобы он хранил мне верность несмотря на мили, которые будут нас разделять.
— Возможно, — ответил он.
— Скажи, что ты никого не будешь любить так, как меня.
Он улыбнулся.
— Нет. Как я смогу полюбить кого-нибудь также. Ведь никто другой не смог бы танцем ворваться в мое сердце.
— Пол, не дразни меня. Скажи одно только слово, и я никуда не поеду. Я останусь.
— Как я могу уговаривать тебя остаться, когда ты должна исполнить свое предначертание? Ты рождена танцевать, а не быть женой захолустного врача.
Супружество! Он сказал «женой»! Раньше он никогда об этом не говорил.
Самым трудным было сказать о моем отъезде Кэрри. Она кричала жалобно и оглушительно.
— Ты не можешь уехать! — заливалась она слезами. — Ты обещала, что мы будем вместе, а теперь вы с Крисом уезжаете и оставляете меня. Возьми меня с собой! Возьми!
Она кидалась на меня с кулачками, пинала ногами, как бы пытаясь причинить мне такую же боль, но во мне и так хватило боли на целый мир от того, что я оставляла ее.
— Ну, пожалуйста, постарайся понять, Кэрри, мы с Крисом будем приезжать, никто тебя не забудет.
— Ненавижу тебя! — крикнула она. — Ненавижу вас обоих! Чтоб ты умерла в Нью-Йорке! Чтоб вы оба провалились и умерли!
Мне на помощь пришел Пол.
— У тебя остаемся мы с Хенни, — сказал он, беря Кэрри на руки. — Мы никуда не уезжаем. Когда уедет Кэти, ты останешься нашей единственной дочкой. Ну же, вытри слезы, улыбнись и порадуйся за сестру. Вспомни, ведь она стремилась к этому все долгие годы, пока вы были заперты.
Внутри у меня все разрывалось, и я думала: действительно ли я так стремлюсь к карьере балерины. Крис бросил на меня долгий грустный взгляд, потом наклонился за моими новыми голубыми чемоданами. Он поспешил к двери, чтобы я не заметила стоявших в его глазах слез. Когда все мы вышли, он стоял около белой машины Пола, расправив плечи и сделав безразличное лицо, он не хотел выдавать своих чувств.
Хенни ехала с нами, она не хотела оставаться дома и плакать в одиночестве. Ее выразительные карие глаза, как будто говорили со мной, желали мне удачи, а руками она утирала слезы Кэрри.
В аэропорту уже ждал Джулиан. Он расхаживал взад-вперед и нетерпеливо посматривал на часы. Он боялся, что я передумаю и не поеду. Он очень неплохо выглядел в новом костюме и явно обрадовался, когда увидел меня.
— Слава Богу! А я уже боялся, что зря прилетел, второй раз я бы на это не пошел.
Предыдущим вечером я уже попрощалась с Полом с глазу на глаз. Его слова звучали у меня в ушах, когда я садилась в самолет.
— Мы оба знали, что это не продлится долго, Кэтрин. Я тебя с самого начала предупреждал, апрель не пара сентябрю.
Крис и Пол проводили нас к трапу, чтобы помочь мне с ручной кладью, которую мне не хотелось сдавать в багаж, и я еще раз обнялась с Полом.
— Спасибо тебе, Кэтрин, — прошептал он так, что не слышали ни Крис, ни Джулиан, — за все. Не смотри на прошлое с сожалением. Забудь обо мне. Забудь о прошлом. Сосредоточься на танцах и жди, пока не влюбишься в кого-нибудь, и пусть он больше подходит тебе по возрасту. Пытаясь подавить вздох, я спросила:
