Татьяна Соломатина - Акушер-Ха! Вторая (и последняя)
А через пару дней результаты анализов этой необследованной пришли… ВИЧ-позитивный.
Ну, позитивный и позитивный. Риск передачи не так велик. Вроде бы… Хотя с такой вирусной нагрузкой, как у пациентки оказалась… Ой, лучше не думать!.. Целостность кожных покровов у меня не нарушена. Вроде бы… Укол острой иглой не… Вроде бы. В глаз, помнится, попало, так Рыба протёрла чем положено… Очки? Да-да, очки. После на меня Рыба надела. И тут же сняла. Маска, жарко, очки пластиковые запотели в секунду. Я сама-то там, в матке, пардон, натурально по локоть. Так что, вроде бы…
Помаялась и забыла. Обычное дело.
Спустя три месяца регулярный медосмотр подоспел.
Прихожу я за результатами анализов, а мне в лаборатории и говорят:
– Сыворотка задержана, – и глаза прячут.
Коллеги поняли, что это значит. Простым добрым людям перевожу: «Отправлена на подтверждение».
Я дома стакан водки грохнула, чтобы успокоиться и рассудить трезво. И рассудила, мол, ничего страшного, ВИЧ-инфицированные живут долго, не у всех, в общем-то, СПИД развивается. Денег на лекарства заработаю… Ой, мамочки, как же дальше жить, у меня же ребёнок малый, муж красивый, а-а-а-а-а?!! И ещё стакан, да.
Задержанная сыворотка никак не возвращается. Моя. Акушерки, санитарки, анестезиолог и хирург-ас-гинеколог из той бригады уже давно здоровые и счастливые, а моя не возвращается. Анестезиолог, что раньше проходу не давал с предложениями половой любви, теперь даже на перекуры не зовёт. А сыворотка никак не возвращается. Решилась – лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас, – устроила я истерику у завлаба. Чтобы он уже, етить, позвонил, уточнил и так далее.
Всё куда проще оказалось. Санитарка ящик с пробирками, где и моя кровушка стояла, грохнула нечаянно. А лаборантка – из другой смены – пробирок не обнаружив, особо вникать не стала. Бумажки-то есть? Есть. Значит, где кровь? Задержана, гуляйте, Васи. Уж не знаю, что там пережили мои «разбитые» подельники, но я с таким анамнезом… Да. Через полтора года регулярной сдачи кровушки только полегчало более-менее.
А длинных перчаток и потом не было. Может, сейчас есть, не знаю.
Но девушки необследованные всё ещё встречаются. Им-то что до чужих жизней, им и на свою-то наплевать.
P.S. Девушка, муж девушки и мама девушки повели себя как положено: врачи, суки, матки лишили и СПИДом заразили. Зашла в родильный дом с маткой и здоровая. А вышла – без матки и ВИЧ-позитивная. Видно невооружённым глазом, кто виноват! Матку на органы (какие?!!), а СПИД из вредности ввели. Хорошо, что наша начмед была покруче любого древнеримского мастифа-убийцы. Но они всё равно не поверили, что мы девице жизнь спасли. Ну, хоть в суд не подали – и на том спасибо. Поясной поклон. Муж девицы поутих быстро, к слову. Девица-то дома с мамашей всё больше сидела, а он по командировкам мотался. А ребёнок у них здоровый был. Через полтора года был снят с учёта в связи с полной элиминацией материнских антител из его организма. Хотя ПЦР они ещё раньше сделали. О дальнейшей их судьбе понятия не имею. Меня интересовало только, здоров ли ребёнок – я материал для диссертации собирала. Ожидала, что при такой-то плаценте может и не так хорошо всё закончиться. Иногда это прекрасно: неоправдавшиеся ожидания!
Сон разума
Люди делятся на тех, кто катит этот мир, и на тех, кто, стоя в сторонке, кричит: «Куда катится этот мир?!»
– Татьяна Юрьевна, вас в приёмное! – сказала телефонная трубка голосом акушерки Светы.
– Кто?
– Мужчина.
Не подозревая ничего плохого – долгие годы медитаций научили всегда ждать самого худшего, – докторша вышла в приёмное отделение.
– Вы – Татьяна Юрьевна? – не поздоровавшись, строго уточнил крупный мужик средних лет.
– Да. Здравствуйте.
– Пять лет назад вы принимали роды у моей жены, – провещал он обличающим тоном.
– И? – осторожно поинтересовалась Татьяна Юрьевна, нервно оглядываясь. Хилый охранник Дмитрий Васильевич, заведенный главврачом скорее как модный аксессуар, а не как функциональная боевая единица, по обыкновению, надолго вышел – хронический простатит.
– Так вот, вчера мой сын сказал первое матерное слово.
– Поздравляю! – заюлила дама в белом халате, подобострастно глядя бугаю в глаза.
«Дмитрий Васильевич тут явно не поможет», – тревожно пронеслось в голове. «Серёжа, выйди покурить! Серёжа, выйди покурить! Серёжа, выйди покурить!» – трижды послала она ментальную волну дюжему анестезиологу. Серёжа в ответ прислал грозную молнию: «Я в операционной тчк отстань воскл». Приёмное было неожиданно пустынно.
– А знаете, почему он его сказал? – зловеще поинтересовался папаша.
– Видимо, потому, что его интеллектуальное развитие соответствует возрасту, – радостно заголосила Татьяна Юрьевна, пытаясь шумом привлечь внимание акушерки Светы, оставшейся там, за уютным столом и за крепкой дверью.
– Вы меня за идиота держите?! – возмутился посетитель. – И не надо повышать на меня голос. Теперь я, наконец, догадался, почему наш малыш вздрагивает каждый раз, когда я ору! – Он вытащил пачку сигарет и закурил.
– Может быть, потому, что он боится, когда вы кричите? – мягко поинтересовалась Татьяна Юрьевна.
– Вы, блядь, что? Самая умная? – невесело спросил мужик.
У врача хватило ума понять, что вопрос риторический. Она лишь неопределённо мотнула головой и пожала плечами. Достала пачку сигарет и закурила.
– Российский народ вымирает! И виноваты в этом вы! – патетически провещал дядька.
– Я? – Татьяна Юрьевна чуть не поперхнулась дымом.
– Да-да! Вы! Вы – лично! Кто встречает чистую душу, приходящую в наш русский народ?
– Бог? Ангел-хранитель? Президент? Мама с папой? Акушерка Рыбальченко? – мягко перечислила варианты докторша, вспомнив из курса психиатрии, что спорить с обострённым не рекомендуется, если рядом нет дюжих санитаров или хотя бы ружья, заряженного снотворным для слона.
– Нет! Именно вы! Физический и моральный урод! И прочие такие же уроды! – Мужицкий перст уткнулся прямо ей в грудь. – Вы, матерящиеся, курящие и пьющие аспиды, встречаете чистую душу и сразу паскудите её матом, дымом и спиртом! И диким ором!
– Мы только хлоргексидином паскудим, – извинилась «аспид» в белом халате. – И в родзале не курим, честное благородное слово. И не пьём. И не совсем уж дико орём. Мы же не Пирогов! У нас всё тихо, как под наркозом.
– Не надо мне зубы заговаривать пирогами! – заорал радетель так, что Татьяна Юрьевна вздрогнула. – Я подал на вас в суд за то, что мой малыш, моя нежная крошка, чистая душа, матерится, вздрагивает и как-то раз уже спиздил у меня пачку сигарет.
