Гийом Мюссо - Ты будешь там?
В свете молний казалось, что дом раскачивается от ветра и дождя, как корабль в бурю. Элиот подходил к центральной лестнице, когда раздался оглушительный удар грома. Послышался звон разбитых стекол, доктор вздрогнул и подумал, не вернуться ли ему в постель, но потом пожал плечами.
Чего ему бояться?..
Поднявшись наверх, Элиот прошел по скрипящему паркету в кабинет писателя. Стал медленно открывать дверь, как вдруг кто-то с шипением бросился ему в лицо.
Кошка!
Купер читал где-то, что Хемингуэй любил кошек. В его доме их было около пятидесяти. Элиот поднес руку к лицу: он почувствовал, что на щеке остались следы когтей.
«Ну да, я и животные…»
Доктор прошелся по кабинету, осматривая предметы, принадлежавшие великому писателю: старая печатная машинка, с которой тот ездил в Испанию во время гражданской войны; керамика, подаренная Пикассо; коллекция перьевых ручек; африканская маска с угрожающей мимикой; несколько вырезок из газет, фотографии…
В комнате царила таинственная атмосфера. Во время своего пребывания в Ки-Уэст Хемингуэй не только рыбачил и отдыхал, но и написал несколько значимых произведений: «Прощай, оружие!», «Снега Килиманджаро».
Зажегся свет, и Элиот затушил керосиновую лампу. Подойдя к проигрывателю, осторожно поставил лежавшую сверху пластинку. Джаз тридцатых годов. Пространство комнаты наполнилось звуками саксофона.
Но вдруг пластинка замолкла, послышался треск лампочек. Комната вновь погрузилась во мрак.
«Ну вот, зачем же я погасил керосиновую лампу?» — подумал Элиот.
Он решил было зажечь ее снова, но оказалось, что забыл в комнате зажигалку.
Доктор несколько мгновений неподвижно простоял в кромешной темноте, все еще надеясь, что свет опять включится.
И тут он почувствовал, что кто-то еще находится в комнате.
— Кто здесь? — спросил Купер дрогнувшим голосом.
Вместо ответа в нескольких метрах от него появился огонек зажигалки. В неверном тусклом свете Элиот увидел своего двойника из будущего.
— Ты хочешь, чтобы я тебе что-то пояснил, малыш? Хорошо, слушай меня…
* * *Старый врач зажег керосиновую лампу и устроился в кожаном кресле, повернувшись так, чтобы видеть Элиота.
— Скажите, что случится с Иленой! — воскликнул молодой человек со всем пылом любви и молодости.
— Сядь и не кричи.
Горя нетерпением, Элиот все же послушался и сел по другую сторону стола. Его собеседник порылся в кармане и вытащил фотографию.
— Ее зовут Энжи, — пояснил он, протягивая снимок. — Ей двадцать лет. Это самый дорогой мне человек.
Элиот внимательно изучил фотографию.
— А ее мать…
— Нет, ее мать не Илена, — прервал его старый врач.
— Почему?
— Потому что к моменту рождения моей дочери Илена уже десять лет была мертва.
— Почему я должен вам верить?
— Потому что у меня нет причин тебе врать.
— Предположим, это правда. Но почему вы говорите, что я ее убью?
После недолгого молчания старый Элиот ответил, тщательно взвешивая слова:
— Ты убил Илену тем, что плохо ее любил.
— Я уже вдоволь наслушался подобных глупостей! — взорвался Элиот и встал.
— Ты любишь ее так, будто перед вами целая жизнь. А любить надо совсем иначе.
Элиот воспринял ответ с пониманием. Но в данный момент его интересовало другое: он хотел выяснить все о смерти любимой женщины.
— Как умрет Илена?
— В результате несчастного случая.
— Какого несчастного случая? Когда?
— Не надейся, что я тебе все расскажу.
— Почему нет?
— Потому что я не хочу, чтобы ты ее спасал…
* * *В течение нескольких секунд Элиот хранил молчание, пытаясь понять собеседника. Было слышно только, как дождь стучит по стеклу. Доктор чувствовал, что от него что-то ускользает.
— Но это же единственная возможность! Вы нашли способ вернуться в прошлое и теперь позволите любимой женщине умереть?
— Не думай, что мне не хочется спасти ее! — Старый врач стукнул по столу кулаком. — Я только об этом и думаю последние тридцать лет.
— Ну так и не мечтайте об этом, а сделайте то, чего так долго хотели!
— Нет!
— Почему?
— Потому что, если Илена останется жить, ты будешь с ней.
— И?..
— И тогда не родится Энжи!
Элиот не понял логики.
— В чем проблема? У меня будут другие дети…
— Другие? Но мне не надо других! Я не хочу потерять свою дочь! Я не хочу жить в мире, где ее не будет!
— А я не дам Илене умереть, — решительно ответил Элиот.
Горя гневом, мужчины встали со своих мест и яростно посмотрели друг на друга, готовые на любые меры, чтобы доказать свою правоту.
— Ты думаешь, что все в твоих руках, потому что ты моложе. Но без меня ты не сможешь ее спасти.
— В любом случае, если Илена умрет, не надейтесь, что у меня будет ваша Энжи!
— Когда ты станешь отцом, Элиот, ты поймешь, что отказаться от своего ребенка невозможно, даже ради спасения любимой женщины.
Долгое время они стояли так, лицом к лицу. И ни один не хотел уступать. Единство и дружба, которые объединяли их во время последней встречи, превратились в открытое противостояние.
Видя, что разговор зашел в тупик, старый врач спросил Элиота:
— Насколько далеко ты готов зайти, чтобы спасти Илену?
— Насколько потребуется, — решительно ответил молодой человек.
— От чего ты готов отказаться ради нее?
— От всего.
— Тогда у меня есть идея…
* * *Дождь за окном по-прежнему лил как из ведра.
Мужчины сели рядом на ореховую скамейку возле стола. За их спинами в окне регулярно мелькал свет маяка, отбрасывая длинные тени на темный паркет.
— Ты хочешь спасти Илену, и я тебя понимаю. Но ты должен будешь выполнить три условия.
— Какие?
— Первое: ты никому не расскажешь о том, что происходит, — ни Илене, ни даже Матту.
— Но я полностью доверяю своему другу, — возразил Элиот.
— Это не вопрос доверия. Необходимо соблюдать осторожность. Послушай, я уверен, что мы совершаем большую ошибку, пытаясь идти против судьбы, и что позже нам придется за это дорого заплатить. Я готов пойти на риск вместе с тобой, но только в том случае, если об этом больше никто не узнает.
— Второе условие?
— Если мы спасем Илену, тебе придется с ней расстаться…
— Расстаться? — произнес Элиот с ноткой недоверия в голосе.
— Да, расстаться и больше никогда не видеться. Она будет жить, но для тебя она станет все равно что мертвой.
Элиот замер, осознавая всю жестокость этого условия. Он открыл рот, но не смог произнести ни слова.
