Исмаиль Кадарэ - Генерал армии мертвых
При слабом свете зажигалки он поднялся по лестнице, вошел в комнату, скинул мокрый плащ на пол и, не раздеваясь, упал на кровать. Он слышал, как скрипнула дверь и кто-то улегся на соседнюю кровать.
Священник, подумал он.
Он долго не мог заснуть, безуспешно пытаясь разобраться в своих ощущениях.
Хочу спать, подумал он. Спать. Спать. Отключиться, умолкнуть, как грузовик за окном. Спать.
Он встал, принял люминал и снова улегся. Но как только начал засыпать, вдали, за площадью, вновь зарокотал барабан, и он в страхе открыл глаза.
Неужели эта проклятая свадьба все еще продолжается? — спросил он себя.
Генерал с головой укрылся одеялом, чтобы ничего не слышать, но безуспешно. Ему мерещилось, что в голове у него сидит, скорчившись, маленький, совсем маленький человек и бьет в крохотный барабанчик, похожий на те, что носят оловянные солдатики. А куда бы генерал ни прятал голову и как бы ни затыкал уши, человек был там, сидел, скрестив по-турецки ноги, и непрерывно бил в барабан: бам-ба-ра-бам, бам-бара-бам, бум-буру-бум, бум, бум, точно под барабанную дробь маршировали солдаты.
Это марширует моя великая армия, подумал он. Вдруг он резко приподнялся и мысленно приказал себе: хватит! Вновь опустил голову на подушку, но тут же вскочил.
— Священник, эй, священник, полковник, вставайте, — заорал генерал.
Священник испуганно вскочил.
— Что случилось?
— Уезжаем отсюда, сейчас же, вставайте!
— Уезжаем? Куда?
— В Тирану.
— Но еще ночь.
— Не важно. Поехали.
— Это так срочно?
— А вы не слышите? Не слышите барабан? Там все это продолжается, и у меня скверные предчувствия.
— Вы боитесь? — спросил священник.
— Да, — сказал генерал. — Я боюсь, что они придут сейчас всей толпой прямо к нашему дому и будут бить в барабан, чтобы изгнать нас, так, как некоторые народы изгоняют злых духов.
Генерал стал упаковывать свой чемодан.
— Один танец, — бормотал он. — Я хотел станцевать всего один танец с ними, и вот чуть не случилось непоправимое. Господи, что же это за страна!
— Не нужно было туда ходить.
— Всего один танец, а он чуть не превратился в танец смерти.
Священник что-то пробормотал, и они друг за другом вышли из комнаты. Генерал, скрипя сапогами, спустился по деревянным ступенькам. Подойдя к воротам, он оглянулся и увидел, что священник что-то несет на плече. Мешок, подумал он.
Они вышли на улицу. Дождь прекратился, и мрак начал рассеиваться.
— Который час? — спросил священник.
Генерал посветил зажигалкой.
— Половина пятого.
— Скоро уже рассветет.
Где-то закричали петухи. С гор дул ледяной ветер.
Они остановились возле автомобиля и посмотрели на небо. Казалось, кто-то огромной кистью мажет небо белой краской, но ночной мрак тут же впитывает ее, и остается только серый, влажно-холодный след.
— Водители спят в этом доме, — сказал священник, показывая на дом напротив.
— Разбудите нашего шофера, — приказал генерал, — скажите ему, что я себя плохо чувствую и нам сейчас же нужно ехать в Тирану.
Священник толкнул калитку, зазвенел маленький колокольчик, и в соседнем дворе залаяла собака. К ней присоединилась другая, и вскоре все собаки в селе захлебывались лаем.
Но даже сквозь собачий лай генерал слышал грохот барабана и далекий невнятный гул.
Опять скрипнула калитка, и священник с мешком на плече подошел к генералу.
И что ты таскаешь с собой этот мешок? — подумал генерал.
— Одевается, — сказал священник. — Сейчас выйдет.
— Собаки, — сказал генерал.
— Да. Деревенские собаки всегда так. Залает одна, а за ней и все остальные.
Пусть лают, подумал генерал. Это еще ничего. Если бы они знали, что в грузовике, вот бы они завыли.
Вскоре из дома вышел шофер, закашлялся от холодного ночного воздуха, потом открыл дверцы автомобиля, и генерал уселся на заднее сиденье.
— Откройте, пожалуйста, переднюю дверцу, — попросил священник.
Шофер открыл.
— Что это? — удивился он.
— Мешок, — сказал священник. — Он нам нужен.
Шофер ногой поправил мешок, священник сел рядом с генералом.
Машина тронулась.
Свет фар скользнул по темным заборам, упал на шоссе. Генерал плотнее запахнул шинель, устроился поудобнее в своем углу и закрыл глаза. Теперь слышно было только мягкое урчание мотора, и ему ужасно захотелось спать. Но воспоминания о свадьбе не давали ему покоя.
Я хочу спать, сказал он себе. Я не хочу ни о чем вспоминать. Не хочу больше думать об этом.
Но он снова представлял себе, как снимает мокрый плащ и садится за свадебный стол.
Он открывал глаза, но вокруг был сумрак, расступавшийся впереди, словно позволяя машине проехать, и тут же смыкавшийся позади нее.
Священник дремал, уронив голову на грудь.
Автострада летела им навстречу, совершенно прямая, потом сворачивала в сторону, затем снова бежала ровно, потом опять поворачивала.
Сбоку время от времени возникали белые километровые столбики. Генералу чудилось, что это надгробные камни.
Неожиданно шофер затормозил. Священник головой ткнулся в переднее сиденье.
— В чем дело? — растерянно спросил он.
Генерал не шевельнулся, отрешенно глядя в пространство. Машина остановилась перед мостом. Внизу журчала вода.
— В чем дело? — повторил священник.
Шофер что-то буркнул про мотор и вышел, громко хлопнув дверцей.
Фары высвечивали перила моста. Шофер поднял капот, покопался в моторе. Затем он открыл дверцу и, отодвинув в сторону мешок, принялся что-то искать. Потом вытащил мешок из машины и поднял сиденье.
Генерал тоже вышел из машины. Размашистым шагом стал нервно расхаживать возле нее. Шофер выругался сквозь зубы, продолжая что-то искать. Генерал споткнулся о мешок.
Все этот мешок, подумал он, из-за него нам чуть не свернули головы. До сих пор все было хорошо, но вот появился этот проклятый мешок, и все пошло шиворот-навыворот.
— Он приносит несчастье, — громко проговорил генерал.
— Что вы сказали? — спросил священник, продолжавший сидеть на заднем сиденье.
— Я сказал, что этот мешок приносит несчастье, — повторил генерал и с силой пнул его носком сапога. Мешок с глухим стуком покатился вниз.
— Что вы наделали? — воскликнул священник и выскочил из машины.
— Этот мешок принес нам несчастье, — сказал генерал, задыхаясь от ярости.
— Мы с таким трудом его нашли. Мы два года его искали!
— Из-за этого мешка мы чуть не погибли, — устало проговорил генерал.
— Что вы наделали? — повторил священник и включил карманный фонарь.
— Я не собирался его сбрасывать, черт возьми! Я просто пнул его.
Они подошли к обрыву и посмотрели вниз, туда, где бурлила вода. Свет фонарей терялся во мраке.
— Ничего не видно, — сказал генерал.
Подошел шофер, они уже втроем смотрели вниз.
— Наверное, его унесло водой, — сказал генерал голосом, в котором слышались усталость и раскаяние.
Священник зло посмотрел на него и направился к машине.
— Холодно, — сказал генерал шоферу. — Ветер просто обжигает, — и сел в машину вслед за священником.
Он мечется в темных струях воды, как больной в лихорадке, подумал генерал, закрывая глаза, чтобы не видеть километровые столбики, и пытаясь заснуть.
Глава двадцать вторая
Прошло две недели. И вот наступил последний день их пребывания в Албании. Генерал встал поздно. Открыл жалюзи. За окном было пасмурно.
Сегодня у меня много дел, подумал он. Нужно зайти в авиакомпанию за билетом. В четверть двенадцатого панихида, а в полпятого банкет.
На тумбочке возле кровати лежала большая груда писем, телеграмм, газет и журналов, присланных с его родины.
Писем было много. Сотни писем со всех краев его страны, запечатанные в конверты, продолжали прибывать — всякие истории, случаи, приключившиеся на войне, иногда карта побережья, план дома или даже целого села, старательно нарисованный каким-нибудь ветераном.
Генерал бросил всю груду писем в корзину для мусора и вышел. Медленно спустился по лестнице. Прошел по мягкому ковру холла и спросил, где он может найти метрдотеля.
Позвали метрдотеля.
— Вам сообщили о небольшом банкете сегодня после обеда?
— Да, сэр, — ответил тот. — В половине пятого в третьем зале все будет готово.
Генерал спросил о священнике. Тот уже вышел.
В холле царило оживление. Все время звонили оба телефона, у лифта толпились люди с чемоданами. Несколько негров сидели в огромных креслах; группа китайцев в сопровождении двух девушек прошла в ресторан; в холле два блондина, похоже австрийцы, ждали телефонного разговора с Веной.
